Эффект санкций: иллюзии и реальность

Начиная с весны 2014 года, векторы развития как российского, так и западного политического мейнстрима определяются (и, по всей видимости, будут определяться) логикой взаимных ограничений. Однако в самой логике остается много неясного. В частности, так и не появилось однозначного ответа на вопрос о том, что санкции дают в действительности. Другими словами, достигаются ли с их помощью изначально поставленные цели? Инструменты геополитического влияния эпохи постмодерн Прежде всего, необходимо объяснить природу и истинное назначение санкционной политики в ее нынешнем измерении. Намерение, которым руководствуются государства в своих действиях на международной арене, тысячелетиями остается неизменным: расширение (или удержание) ареала власти и, соответственно, зоны контроля над распределением, прежде всего, экономических ресурсов. Все остальные действия так или иначе подчинены этому, если угодно, политическому инстинкту. Соответственно, реальная дискуссия всегда идет не вокруг целей — они, по большому счету, ясны и понятны, а вокруг средств. Именно инструменты определяют правила международной игры. На протяжении многих веков наиболее действенным способом устранения конкурента признавалась война. Кардинальные изменения в понимании технологий конструирования миропорядка и борьбы на международной арене произошли в конце 40-х годов XX столетия, после капитуляции Германии и Японии, а также создания атомной бомбы. Стало абсолютно очевидно, что война, в особенности ядерная, больше не может выступать в качестве доминанты проведения внешней политики государства. Нужно искать другие способы и методы. Распространение гуманистических идеалов, к сожалению, не сыграло в этом радикальном развороте взглядов существенной роли. Куда большим объяснительным потенциалом обладает чистый экономический расчет. Ценой десятков миллионов жизней выяснилось, что издержки военных конфликтов между крупными державами несоизмеримо велики. Именно поэтому была сделана ставка на так называемую «мягкую силу». На место применения оружия пришло максимальное наращивание военной мощи для последующей демонстрации угрозы ее применения. Но там, где это признавалось целесообразным, а риски виделись минимальными, в ход снова шли ракеты, орудия, танки и автоматы. Идеологические химеры, наподобие помощи в установлении демократии, думается, можно отбросить. Но со временем оказалось, что ведение долгосрочных реальных боевых действий против таких, казалось бы, заведомо слабых стран, как Вьетнам, Ирак, Афганистан, Сирия или Сербия — столь же невероятно дорогое «удовольствие», как и войны мировые. При этом желаемый эффект в виде смены курса внешнеполитического противника на более приемлемый далеко не всегда достигается, а убытки не покрываются. Читайте также: Россия — стратегический соперник Запада? Поэтому столь популярная сегодня санкционная логика — порождение, с одной стороны, непрекращающейся конкуренции за геополитическое влияние, а с другой — невозможности физического уничтожения противника, без значительного ущерба для самого себя. Информационные и гибридные войны, организация «оранжевых» революций, подрыв доверия населения к собственному правительству — все это явления одного порядка. Цель по-прежнему хорошо известна — ослабление экономического и политического положения противника без прямого применения военной силы. Важен, конечно же, и психологический эффект введения санкций, ведь страна, попавшая под таковые, маркируется в качестве изгоя. По большому счету, санкции — форма ведения открытой войны, только совершенно нового, постмодернового типа. И в этой войне уже появились как свои формальные правила, так и исключения. В ООН действуют определенные нормативы, в соответствии с которыми принимаются ограничительные меры в адрес тех или иных государств. А в нашей стране с 2006 года действует закон «О специальных экономических мерах». Наиболее активным субъектом установления односторонних экономических санкций, как нетрудно догадаться, является США, где в настоящее время действует более двух десятков различных санкционных программ. Трансформация санкционной логики напоминает то, что происходило в конце 1940-х. Сегодня ставка делается на так называемые умные санкции (smart sanctions), строго таргетированные и направленные на конкретные объекты: правительства, банки, компании и даже отдельные вузы. К слову, ранее, в 2006 году, санкции применялись против ряда российских учебных заведений. Суть заключалась в том, что им попросту запрещалось обмениваться студентами с американскими университетами. Полномасштабные же «эмбарго», имевшие место быть в период холодной войны, 1990-е и отчасти 2000-е годы, когда полностью прекращаются всяческие контакты с объектом наложения санкций, уже признаны неэффективными (официально «антигуманными») и уходят в прошлое. Фото: Ответные меры© Photoagency Interpress | globallookpress.com Все вышеозначенные моменты проливают свет на появление «черных списков» физических лиц, чиновников и деятелей культуры, замораживание финансовых активов компаний, отключение от системы инвестирования и обмена инновациями, допинговых историй. Дело дошло до таких, на первый взгляд, мелочей, как возможность использования шрифта “Times New Roman” при разработке отечественной операционной системы. Все это в конечном итоге означает только одно: России объявлена долгосрочная и весьма изощренная в своих способах война. «Мы должны заставить Россию заплатить большую цену за то, что она делает», — заявил Барак Обама летом 2014 года. Ущерб, нулевой эффект или бумеранг? В оценке эффективности санкционных мер множество различных градаций. Как видится, это связано с отсутствием специализированных центров, отслеживающих реальное действие экономических ограничений, а также идеологические завесы, мешающие политическим акторам более или менее трезво посмотреть на ситуацию. Выделим основные позиции. Согласно первой ограничения серьезнейшим образом сказываются на падении российской экономики и рано или поздно приведут к достижению нужной цели. Варианты могут быть какими угодно. Скажем, Кремль, видя безвыходность положения и желая сохранить власть, пойдет на уступки, вернет Крым, уйдет из Сирии и т. д. Или «кровавый режим» может смениться в ходе переворота или революции, как это было в той же Украине. Что произойдет конкретно, собственно говоря, не имеет существенного значения. Главное, что санкции — правильный путь в борьбе с Россией. Подобному подходу привержены руководители западных стран и значительная часть тамошнего политического истеблишмента и, отчасти, у нас. В качестве доказательства приводятся различные цифры, убедительно сигнализирующие о проблемах в российской экономике. Госсекретарь США Джон Керри отметил, что «рубль резко упал, капитал выводится, безработица растет — все из-за того, что РФ сама себе вредит». Вторят Джону Керри британские политики, открыто признающие Россию «геополитическим противником Запада № 1». В свою очередь советник Президента РФ Сергей Глазьев признал, что санкции имеют эффект, в первую очередь, в области оттока инвестиций: «Западные кредиторы забрали около 200 млрд долларов. Вот те объемы, которых нам сегодня не хватает по сравнению с той экономической активностью, которая была всего три года назад». Согласно другой позиции, санкции, если и играют некую отрицательную роль, но в долгосрочной перспективе полностью разрушить российскую экономику они все-таки не способны. «Мы обеспечили макроэкономическую стабильность. Вот что очень важно. Сохранили финансовые резервы, подросли, не уменьшились, а даже выросли резервы Центрального банка» Владимир Путин По оценкам рейтингового агентства S&P, Россия адаптировалась к санкциям и в период с 2017 по 2019 годы российскую экономику ожидает рост на 1,6%. Однако произойти это должно только после сокращения ВВП в текущем году на 1%. Но самое главное в том, что санкции не ведут Запад к его главной цели — смене внешнеполитического курса, по крайней мере, такими темпами, которыми грозились там первоначально. Россия усиливает свое присутствие и влияние в ближневосточном регионе, уступать Крым обратно однозначно не собирается (на сей счет есть официальные заявления высшего руководства страны). Это породило в, скажем так, ура-патриотической части отечественного политического спектра высказывания о полной несостоятельности санкций, что, как минимум, не совсем верно, а скорее иллюзия, противоположная по своей сути столь же иллюзорным надеждам Запада. Читайте также: Потеря Пальмиры: не поражение, а обычные будни войны Кроме того, Россия, как известно, ввела контрмеры, наиболее действенной из которых оказался запрет на ввоз продовольственных товаров из ряда европейских стран. Так или иначе, речь идет о миллиардных убытках, которые не могут не браться в расчет. Многие западные компании выражают свое недовольство затянувшимися санкциями, которые пролонгируются уже не только из каких-то геополитических соображений, но еще и по причине бюрократической зашоренности чиновников. Отсюда появляются пока еще осторожные, но все более настойчивые заявления ряда вполне респектабельных и не уличенных в «правом уклоне» западных экспертов и политиков о том, что санкции не приносят ожидаемого результата, в связи с чем было бы неплохо их отменить. «Дальнейшее бесконечное закручивание санкционной спирали ничего не принесет, это не помогает решать проблему, как показывает практика», — заявил, например, в минувший понедельник вице-премьер правительства Австрии. Отмена санкций идет в связке с выполнением Минских договоренностей, но теперь, что очень важно, ответственность за соблюдение пунктов соглашений возлагается не только на Москву, но и на Киев. Позиций много, но все более понятной становится она вещь. Разумные сомнения — reasonable doubts, как любят говорить на Западе, относительно эффективности каких бы то ни было санкций вообще, а не только по отношению с крупным экономикам, нарастает. И это дает некоторые надежды на достижение определенного консенсуса в отношениях Россия–Запад в ближайшем будущем.