«Раскулачивание» чиновников: что день грядущий нам готовит
Похоже, что в текущем «пандемическом» году Генпрокуратура побьет свой прошлогодний рекорд по «раскулачиванию» подследственных экс-чиновников.
Не так давно ей удалось избавить от непосильного имущественного бремени (недвижимости, автомашин, земель) бывшего главу Республики Марий Эл Леонида Маркелова (374,8 млн руб. пошли плюсом к ранее изъятым 2,2 млрд руб.), а также «разгрузить» двух бывших глав Серпуховского и Клинского районов Подмосковья – Александра Шестуна и Александра Постриганя, лишившихся в совокупности более 2 тыс. земельных наделов и 106 объектов недвижимости. Если присовокупить это к ранее изъятому у них имуществу и «взвесить» в рублях, то с обоих муниципалов-латифундистов стрясли около 13 млрд руб. Кроме того, в настоящее время власти переоформляют на себя здания кинотеатра, общественной бани, поликлиники, торгового центра, котельных и другие объекты, незаконно приватизированные родственниками Постриганя.
Одного миллиарда в имущественном эквиваленте может лишиться семья экс-руководителя ФГУП «ГУУС «Дальспецстрой» Юрия Хризмана, осужденного в 2018-м на 11,5 лет за злоупотребление и растрату средств, выделенных на строительство космодрома Восточного, а почти 1,5 млрд руб. – экс-сенатора от Карачаево-Черкесии Рауфа Арашукова, обвиняемого в целом «букете» тяжких преступлений. Потерей 32 млрд руб. может обернуться проигрыш в столичном райсуде для экс-министра по координации деятельности Открытого правительства Михаила Абызова, а 121 млн руб. – для «золотого» генерала ФТС России Александра Кизлыка.
То ли еще будет. Еще летом Минюст анонсировал законопроект о гражданской конфискации подозрительных денежных средств (налички и вкладов), обнаруженных у чиновников и их близких. Их изъятие станет возможным, «если обнаруженная сумма превышает общий доход указанных лиц за отчетный период и предшествующие ему два года и ничем не подтверждена». В свою очередь, Минфин планирует пополнять изъятым «черным налом» дефицитный бюджет Пенсионного фонда РФ.
А стрясти наличку, по всей видимости, найдется с кого: за восемь месяцев правоохранители вскрыли 11,1 тыс. должностных преступлений, более 2 тыс. из которых были совершены в крупных размерах (включая 921 факт получения взяток). Наиболее активными были мздоимцы Центрального, Приволжского и Южного федеральных округов.
Что касается Дальнего Востока, то количество фактов получения взяток сократилось на треть, а злоупотреблений должностными полномочиями – почти на четверть. Правда, выявляемость случаев дачи взяток возросла более чем на 40%. Чаще всего давали на лапу в Приморье, Бурятии и Забайкалье, Хабаровске и на Сахалине. Сомневаюсь, что перечисленные цифры отражают фактическую картину происходящего.
Понятно, что опустошение коррупционных кубышек крупных чиновников носит избирательный характер, поэтому надеяться на их поголовную зачистку не стоит. В этой связи не следует удивляться ежегодному обогащению чиновничьего сословия, декларирующего миллиардные доходы, сопоставимые с бюджетами отдельных городов. Уровень жизни госслужащих продолжает расти на фоне стагнирующей экономики и беднеющего населения: с 1 октября их оклад вырос на 3% (год назад его уже повышали на 4,3%).
Кстати, сегодня в большинстве госорганов (за исключением Федерального казначейства и Федеральной налоговой службы) не существует жесткой привязки выплачиваемых премий к показателям результативности работы. Отсутствует и ограничение по их размеру. То есть неэффективная работа чиновника не является поводом к снижению или невыплате премий.
«В итоге премирование становится не инструментом мотивации работать лучше, а способом поддержки лояльности к руководству», – подметили эксперты Института экономической политики им. Е. Гайдара и РАНХиГС.
Недавно, отчитываясь перед Госдумой об исполнении госпрограмм за 2019 г., председатель Счетной палаты (СП) России Алексей Кудрин привел любопытные данные, наглядно иллюстрирующие уровень головотяпства. Так, по оценке Минэкономразвития, 17 госпрограмм имели «высокую эффективность» реализации, 17 – «выше среднего», а 8 – «ниже среднего». При этом не было ни одной программы с низкой эффективностью.
Пересчитав все по новой, СП получила совсем иной результат: вместо 17 программ «с высокой эффективностью» оказалось 15, «выше среднего» — не 17, а 10, «ниже среднего» — не 8, а 10, а 7 являются и вовсе неэффективными. Кстати, реализация госпрограммы «Социально-экономическое развитие ДФО», как и в 2018 г., оказалась средней, а не высокой.
К основным факторам, сдерживающим развитие округа, относятся: его экономическая и инфраструктурная изоляция от остальной части страны, высокие транспортные издержки, очаговый характер расселения и низкая плотность населения, продолжающийся миграционный отток, низкая степень диверсификации и инновационности региональной экономики, имеющей ярко выраженную ресурсную направленность при низкой степени переработки природных ресурсов.
Помимо этого, при реализации нацпроектов (а это 1,6 трлн руб.) СП вскрыла недостатки, связанные с низким расходованием средств и нарушением сроков их реализации, недостижением результатов и целевых показателей, частой их корректировкой и перераспределением финансирования. Так, по федеральным проектам «Укрепление общественного здоровья» и «Финансовая поддержка семей при рождении детей» нацпроекта «Демография» при практически полном исчерпании бюджетных ассигнований плановые показатели так и не были достигнуты. Спрашивается: на что были истрачены средства и почему виновные в срыве программ не лишились своих постов?
Получается, что плановая борьба с коррупцией, в том числе путем изъятия у чиновников неправедных доходов, по-прежнему не решает главной задачи – повышения эффективности и результативности деятельности государственных (муниципальных) органов власти, от которых напрямую зависит качество жизни населения страны.