На сегодняшний день в учреждениях уголовно-исполнительной системы Подмосковья содержат более 5 тысяч человек, помещения серьезно загружены. Уполномоченный по правам человека в Московской области Екатерина Семенова рассказала в интервью РИАМО, на что жалуются задержанные и осужденные, как на их жизнь повлиял Сovid-19, какие меры принимают для повышения уровня тюремной медицины и почему региону нужен закон о системе пробации. «В тюремную медицину люди идут с неохотой» — Пенитенциарная система в Подмосковье включает 10 следственных изоляторов, колонию-поселение, две женские, одну мужскую колонии, ПФРСИ (помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора), а также одну воспитательную (детскую) колонию. Каковы обязанности уполномоченного по правам человека в уголовно-исполнительной сфере? — Если выражаться корректно, обязанностей у нас нет, но есть компетенции — это слово гораздо шире, лучше описывает спектр наших возможностей. Согласно закону, никто из чиновников, представителей государственных исполнительных органов не имеет права отказать уполномоченному по правам человека. Если ситуация, связанная с чьей-то судьбой, требует вмешательства, если на нее влияют недоработки и неисполнение полномочий каких-либо органов власти, в дело вступает уполномоченный и подключает все возможные ресурсы — и административные, и моральные. В рамках соглашения с УФСИН России по Московской области аппарат уполномоченного организует проверки пенитенциарных учреждений, проводит встречи рабочих групп для предупреждения, выявления и устранения нарушений прав человека в местах лишения свободы, оказывает консультативную помощь по вопросам защиты прав человека. Также мы выступаем с различными предложениями по совершенствованию законодательства в сфере уголовно-исполнительной деятельности, реагируем на обращения граждан. — Какие обращения вы получаете? На что жалуются заключенные и задержанные? — Около трети обращений традиционно мы получаем из учреждений исполнения наказаний — это около 2,5-3 тысяч ежегодно. В основном жалобы задержанных касаются затягивания следственных действий, процессуальных нарушений. Уже осужденные жалуются, прежде всего, на качество медицинской помощи. Сегодня тюремная медицина находится в тяжелом состоянии. Причиной этому стало множество внутренних и внешних факторов. Не так давно Москва и Подмосковье находились в одной юрисдикции в системе ФСИН, была единая сеть медицинских учреждений, в которых оказывали помощь людям с острыми и хроническими заболеваниями, проводили медосмотры. Когда Москву и область разделили, каждый субъект остался со своим набором медицинских ресурсов, со своей системой снабжения жизненно важными препаратами. Несмотря на большие усилия областного ФСИН по созданию хорошо оборудованных гинекологических, стоматологических кабинетов при колониях, остается нерешенной проблема с нехваткой специалистов. В тюремную медицину на низкие зарплаты люди идут с большой неохотой. Вторая проблема в этой сфере — необходимость заключать договоры с областными больницами, если в системе ФСИН какие-либо медучреждения отсутствуют. Эта необходимость приносит определенные сложности: если заключенного нужно поместить в гражданскую больницу, ему необходимо обеспечить и конвой, и охрану. Недостаточное финансирование привело к тому, что у ФСИН возникают долги перед больницами. А лекарства, которые необходимы для хронических больных, особенно с тяжелыми заболеваниями, такими как ВИЧ, астма, сахарный диабет, находятся в большом дефиците. Конечно, и я, и мои коллеги, Татьяна Михайловна Москалькова (уполномоченный по правам человека в РФ — ред.), обращаемся в федеральный ФСИН, чтобы выяснить, что происходит с финансированием, как решить эту проблему. К нам подключилась прокуратура, мы работаем в прямом контакте с Минздравом. Мы провели встречу, где обсуждали разработку соглашения между Минздравом и ФСИН об оказании как профилактической, так и неотложной помощи задержанным и заключенным. На сегодняшний день соглашение подписано. «Я встречаюсь с зеком»>> — Как на работу пенитенциарной системы повлиял коронавирус? Какие меры там принимают для защиты граждан? — Система ФСИН достаточно грамотно работает в условиях пандемии: там занимаются профилактикой Covid-19 среди сотрудников, проводят прививочную кампанию, так как персонал — практически единственный источник возможного заражения. Новички при попадании в колонию проходят все необходимые карантинные мероприятия, чтобы зайти «чистыми». Можно сказать, что в учреждениях уголовно-исполнительной системы Московской области ситуация более чем удовлетворительная. Но это не говорит о том, что нужно расслабляться. — А сколько сотрудников и осужденных уже вакцинировались? — Вакцинировались около 2,5 тысяч сотрудников, это примерно 80% от общего числа, и 2,6 тысячи осужденных. «Спутник Лайт»: в чем особенности вакцины и кто ей может привиться>> «Кому-то из освобожденных просто негде жить, нечего есть» — Насколько объекты ФСИН Подмосковья соответствуют современным требованиям? — Претензии к объектам есть, но непоправимых проблем нет. В Подмосковье исправительные учреждения работают и в исторических зданиях, которым около 200 лет, — например, Волоколамское СИЗО, СИЗО в Сергиевом Посаде. Конечно, эти объекты невозможно перестроить под современные нормы. Мы на протяжении четырех лет просили федеральный ФСИН заложить деньги на новое помещение для СИЗО. К счастью, средства выделили, при поддержке правительства Московской области и министерства имущественных отношений Подмосковья удалось найти и оформить землю, сейчас готовят проектную документацию. Я надеюсь, что в ближайшие два-три года появится новый большой следственный изолятор с современными условиями, рассчитанный примерно на 1200 человек. Что касается других СИЗО, их сложно назвать комфортными, но на их поддержание в соответствующем нормам состоянии выделяют средства. Есть еще серьезная проблема «перелимита» заключенных в изоляторах. Несоблюдение требований закона о нормах жилой площади влечет за собой другие нарушения, связанные с правом на материально-бытовое, санитарное обеспечение. Значительное количество жалоб в Европейский суд по правам человека направляют именно из-за нарушения условий содержания в следственных изоляторах. И многие из этих жалоб удовлетворяют. — Как, на ваш взгляд, эту проблему можно решить? — Нужно строить новые СИЗО, ПФРСИ, а также шире использовать альтернативные виды наказания, не связанные с лишением свободы. Чтобы бороться с перегруженностью мест лишения свободы, региону нужны серьезные комплексные профилактические меры. На это направлен проект федерального закона «О системе пробации в Российской Федерации» (законопроект предлагает создать особую службу, которая будет работать с бывшими осужденными, вышедшими на свободу, — ред.), мы с ним ознакомлены. Инициатор — министерство юстиции. В документе учли требования и пожелания правозащитников. Надеюсь, что законопроект уже в этом году поступит в Государственную Думу на рассмотрение. Он даст возможность более комплексно подойти к профилактике рецидивов. — Почему так важно работать с бывшими заключенными? — Эти люди зачастую надолго выпадают из социума, им сложно вернуться к прежней жизни, когда они выходят на свободу, поэтому они снова попадают в исправительные учреждения. Кому-то из освобожденных просто негде жить, нечего есть, а возможность трудоустроиться у них крайне низкая. Им проще украсть, выпить и вернуться в тюрьму, как говорилось в известном фильме. Иногда тюрьма — единственное место, где человек имеет крышу над головой и возможность питаться. С поддержкой вышедших на свободу связано множество вопросов, начиная с оформления документов и предоставления места жительства и заканчивая восстановлением социальных связей. При этом каждым таким вопросом занимается отдельный орган исполнительной власти, но они между собой не взаимодействуют. Главная задача закона о пробации — наладить координацию работы ведомств при социализации и реабилитации освобожденных. Мы, правозащитники, высказывали свои предложения к этому закону. Хотелось бы, чтобы люди, которые вышли на свободу, имели возможность получить бесплатную юридическую помощь. Если человек отсидел 10 лет и больше, он выходит в другую страну, в другой мир. Он не знает, например, как работает МФЦ, как люди общаются между собой, через какие каналы связи. Конечно, освободившихся нужно сопровождать. Также в законе о пробации нужно прописать полномочия института уполномоченных по правам человека, правозащитников. Важно, чтобы рецидивисты, которые отсидели два-три срока, особенно по тяжелым статьям, находились под пристальным вниманием системы министерства внутренних дел или системы ФСИН. Такие люди должны быть на постоянном контроле. «Смириться у меня так и не вышло»: бывший послушник о своем опыте жизни в монастыре>> — После громких преступлений в России начинаются разговоры о возвращении смертной казни. Как вы относитесь к этой идее? Способна ли эта мера снизить преступность? — Я отрицательно отношусь к смертной казни. Мы не можем решать, лишить человека жизни или нет, даже если он совершил тяжкое преступление. Самым серьезным наказанием для него будет долгое раздумье о том, что он сделал. Не стоит забывать, что следствие может ошибаться: когда человека лишают жизни, это уже никак не исправить. — Как вы думаете, примут ли закон о пробации в следующем году? — Я очень на это надеюсь. Это хороший законопроект, но думаю, что во втором чтении будет много предложений и доработок. — Но в Подмосковье действует свой закон «О профилактике правонарушений в Московской области среди лиц, отбывших уголовное наказание в виде лишения свободы». Он работает? — На мой взгляд, этого закона, создание которого мы инициировали в свое время вместе с прокуратурой, недостаточно. Мы бы хотели, чтобы появилось понимание, как работать с заключенными, чей срок уже подходит к концу, как их социализировать и реабилитировать, чтобы было понятно, кто будет координировать эту работу. Долгое время эти обязанности перекладывали друг на друга органы исполнительной власти. Надеюсь, ситуацию разрешит закон о пробации. Исправительные центры как место для освоения новой профессии — Какие общественные организации помогают бывшим заключенным и что они делают? — Есть в Подмосковье правозащитные организации, которые помогают бесплатно восстанавливать документы, в том числе паспорта, медицинские и социальные страховки, помогают устроиться на работу: далеко не каждый работодатель готов принять бывших заключенных, особенно тех, кто отсидел по серьезным статьям, — люди думают, что на освобожденных нельзя положиться. Большой вклад вносят конфессиональные структуры Русской православной церкви, мусульманской общины, социальные общественные организации. Они не только помогают найти людям работу, но и дают им кров: часто бывшие осужденные лишаются крыши над головой, а родственники отказываются от них и не пускают обратно, даже если жилье принадлежит человеку по закону. Однако общественных организаций в этой сфере недостаточно. И вряд ли их будет много, пока методические и надзорные органы не изменят предъявляемые к ним условия соблюдения санитарных и строительных требований: в нынешней ситуации им очень сложно работать. «Ноев» ковчег: как устроены дома трудолюбия в Подмосковье>> — В этом году начали работать исправительные центры — учреждения, условия содержания в которых позволяют заключенным в дневное время работать на предприятиях. Как эти центры функционируют в Подмосковье? — Открытие исправительных центров, как и введение домашнего ареста, — правильные меры, улучшающие пенитенциарную систему. В Подмосковье уже открыли один исправительный центр и девять участков, функционирующих в режиме исправительных центров, где люди отбывают наказание в более комфортных условиях. Заключенные могут получить там новую профессию и, что важно, остаться на том производстве, где проходили принудительные работы, после освобождения. Мы уже были в двух таких организациях — на швейном производстве и овощной базе. Сейчас готовят к открытию и другие центры в различных отраслях, например, по сортировке мусора. На такой работе не нужны специальные навыки, что удобно для осужденных, при этом свою выгоду получают и предприниматели. Лимит действующих исправительных учреждений региона — 826 человек, сейчас там отбывают наказание 255 человек. При этом, согласно нашим расчетам, не менее 1,5 тысяч жителей Подмосковья хотят участвовать в исправительных работах. Деятельность подобных центров позволит гражданам Московской области вернуться в свой субъект, быть ближе к родственникам.
