Наталья Зубаревич: «Разговоры о том, что развернемся и продадим все в Китай – это детский инфантилизм»

Наталья Васильевна, как вы могли бы охарактеризовать текущую ситуацию в российской экономике в целом? Это кризис, это преддверие кризиса, это эпоха трансформации, это время возможностей для отечественных игроков рынка? Что это?– Это большой облом. Большой-большой облом. Это тяжелейшая ситуация, просто ее не все видят, но те, кто в бизнесе, понимают это очень хорошо. Первое и самое суровое – это нефть и газ. Там степень суровости, например, такая, что «Сургутнефтегаз» в марте этого года не мог продать нефть ни по одному спотовому контракту. В апреле ситуация лучше – пошли танкеры на Китай, но все это с дикими дисконтами. России не запретили продавать нефть в Европу, просто это становится все сложнее и сложнее, потому что крупные западные компании часто покупают не на переработку, а для продажи в другие страны, и требуется гигантский дисконт. В Индию, например, продали по цене на 35 долларов за баррель меньше мировой. Именно поэтому вся «нефтянка» испытывает очень сильные потрясения. Перенос продаж на Индию и Китай возможен, но это будет с гигантскими потерями в цене и с очень сильным удлинением маршрута поставок. Кроме того, очень плохо идет страхование танкеров, потому что многие страховые компании отказываются работать с российским бизнесом. Соответственно, возникают проблемы продаж, проблемы цены, проблемы очень подорожавшей логистики. У «Лукойла», который тоже работает в Ханты-Мансийском округе, ситуация такая же как и у «Сургутнефтегаза», только еще жестче с нефтепереработкой. Раз мы заговорили про север Урала, хочется спросить про Антипинский НПЗ. Как обстоит дело с сырьем в стране? – Есть Антипинский НПЗ, он работает на давальческом сырье, сырья сейчас залейся, только все что он производит, все виды нефтепродуктов, – это избыточно для российского рынка. Уже произошла полная «затоварка» мазутом, потому что процесс переработки он такой – бензин еще берут, а мазута столько не надо. Мы очень много мазута вывозили на экспорт в Европу. Хранить этот мазут уже негде, все емкости заполнены. И вот что делать в этой ситуации, тоже абсолютно непонятно. Нефтяники, например, просят поставлять мазут на электростанции, чтобы топить мазутом, и получается золотая электроэнергия. Давайте пройдемся по отраслям. Как оцениваете по ситуацию в каждом секторе уральской промышленности? – Газ. Первое и понятное: то, что идет по трубе – там проблем нет. То, что «Газпром» сейчас так сильно выходит на спотовые рынки, тоже знаем. Проблемы есть, видимо, в долгосрочных контрактах. Но, самое интересное, что больше всего пострадает «Новатэк» с его новыми проектами. Вот в Сабетте они сделали «Ямал СПГ», а сейчас у них «Арктика СПГ-2» – он недоделан, по оборудованию – проблемы, потому что сейчас запретили поставки оборудования для сжижения газа. Мы сами это оборудование не делаем, оно шло, в основном, импортное. И второе – те, кто был в консорциуме, финансировать проект не будут. Китай пока сказал, что будет. То есть, суть в том, что есть проблема с финансированием. Газовое и нефтяное машиностроение. Что-то все-таки создали в Тюмени, сделали там импортные комплектующие, и немало. Смогут ли это купить у китайцев? Не уверена, потому что китайцы не делают всю линейку необходимых комплектующих.Поэтому все проекты, которые связаны с труднодоступными месторождениями, требуют оборудования и работы нефтесервисных компаний, а эти компании почти все ушли из России. Поэтому про трудноизвлекаемые запасы забыли и заплакали. В округах Тюменской области и так падающая добыча нефти, и новых месторождений мы не добавим. В стратегии развития страны и так писалось, что объемы добычи нефти будут сокращаться – сейчас они будут сокращаться существенно быстрее еще и потому, что при избытке нефти в стране придется затыкать скважины, и не все из них потом можно будет восстановить, особенно в тех местах, где сегодня падающая добыча. Металлургия. Под санкциями Виктор Рашников, основной владелец Магнитогорского металлургического комбината. У этого предприятия будут проблемы с продажами, хотя большая ориентация у него была на внутренний рынок и на Восток. Если я не ошибаюсь, 15% продукции она продавала на Запад. Как сейчас они будут продавать – я не знаю. У них замечательный листопрокатный цех для автопрома, и он встанет. Сейчас в России работают только четыре крайне небольших автомобильных завода – это «ГАЗ», «УАЗ», «Соллерс Авто», «Соллерс Мазда» и китайский «HAVAL». И вот уже автоматом образовались гигантские проблемы у этого совершенно современного цеха листового проката. «Евраз» традиционно мало продавал в Европу. У них в основном рельсы, – это все для России. Как они пройдут этот кризис, я пока не очень понимаю. Что касается собственников, то там есть Роман Абрамович, но он ведь не пацан; для них, возможно, немного полегче будет, но производство металла в России избыточно. Примерно половина производства продавалась за границу, хотя для каждого завода по-разному, конечно, но тем не менее. Больше всего на Европу были ориентированы комбинаты европейской части нашей страны. Но «Евраз» просто упрется в избыточность внутреннего рынка, и он не сможет просто проглотить эту продукцию. Крупные строительные компании сейчас замораживают стройки на начальной стадии и стараются закончить побыстрее уже те, которые близки к завершению. Объем спроса на металлопродукцию уменьшится. Смогут ли продавать китайцам? Не очень. Китай, в основном, обеспечивает себя сам, у них огромная металлургия. Просто прогнать горы металла – это сложно. Переиграть на Азию? Крайне сложно, потому что ТрансСиб не просто загружен – он перегружен. Сейчас ТрансСиб освобождают для контейнерных поездов, потому что они с Востока везут потребительские товары, лекарства, оборудование, а 60% всех перевозок по ТрансСибу сегодня – это уголь. ТрансСиб сегодня работает на пределе своей мощности, поэтому дополнительные объемы металла по нему вряд ли удастся перевезти на Восток. Цветная металлургия. Там проблем нет. «Медники» пока продают нормально. Проблема только в том, что платежи за поставленную продукцию идут очень плохо, международные банки стараются не пропускать на Россию, опасаясь вторичных санкций. Поэтому я не знаю каким образом они получают деньги за свою продукцию. Как, по вашим оценкам, обстоят дела в машиностроении на Урале? – «Уралвагонзавод», например, сейчас упирается в тяжелейшую проблему. Они делают инновационные вагоны, а из России ушли все крупнейшие производители кассетных подшипников, которые обязательны для таких вагонов, потому что держат более значительную нагрузку на ось. Как было сказано, запасов на складах хватит до мая. Возможно, они будут переходить на старые вагоны, которые когда-то они делали полностью на советских комплектующих. Про «остатки» «Уралмаша» я не говорю, не знаю даже что там осталось. Аналогично и «Уралхиммаш». Они и до этого были не очень живые, посмотрим что будет сейчас. Компания «ВСМПО-Ависма» в Верхней Салде, где производят титан: санкций на титан нет – казалось бы, можно вывозить, но компания «Boeing» уже заявила, что будет пересматривать свою стратегию и постарается отказаться от титана из Верхней Салды. Так как город полностью завязан на этом производстве, и альтернативных продаж не существует, не знаю что будет.Сегодня происходит полная дезорганизация металлургического рынка. Правительство России пыталось зафиксировать маржу металлургам, но сбыта нет или он очень сильно усох. Как они под этим двойным ударом будут продолжать работать, я не знаю. Как вы оцените обстановку в Челябинской области? Например, предприятие «Мечел». – Он не под санкциями, но у него немалая долговая нагрузка. На какой рынок он в основном торгует, я не знаю, но считаю, что вся металлургия под очень большим ударом. Еще хуже тем, кто попал под персональные санкции и остался собственником. Сейчас все как-то пытаются выйти из легальной собственности. А как в Кургане? Самый дотационный регион Урала сможет выжить в таких условиях и за счет чего? – В Кургане машиностроение, в основном, на «оборонку». Предприятия должны выдержать, гособоронзаказ будет, ну а дальше у них особо ничего, потому что губернатору Вадиму Шумкову так и не удалось притащить значимых инвесторов – уж больно депрессивный регион. И тут не в Шумкове дело, а в депрессивности региона. Останутся со своей пищевой переработкой. Сейчас полностью перестраивается сектор услуг. Какие новые рынки сбыта, по вашему мнению, могут открыться перед уральским бизнесом в сложившейся истории? – Хочу сказать о Екатеринбурге. Екатеринбург – деятельный и прекрасный пример города, в котором сначала умерло машиностроение, потом там неплохо «побандитили», но постепенно этот город стал цивилизованным сервисным городом. Очень неплохо развиты высшие школы. Это реально столица Урала. Там очень много бизнесов, работающих на потребительский рынок. По самым скромным оценкам, падение доходов населения будет от 5% до 8%. Это я очень аккуратно называю, это просто оценки. Когда у людей становится меньше денег, они, в первую очередь, сокращают потребление услуг. И как сохранить занятость бизнесу в том же Екатеринбурге или Тюмени? Услуги парикмахерских, развлекательных услуг каких-то: у них сожмется клиентура. Как следствие – сожмутся и доходы. По крупным предприятиям есть понимание – там массовых увольнений не будет, государство этого не допустит. Будет неполная занятость. Формально сотрудники на этих предприятиях уволены не будут, они просто будут мало получать, их посадят на тариф. А вот в малом бизнесе – там нет понимания как это будет происходить, потому что там денег нет. И будет там сильное сокращение занятости, и никакая прокуратура за этим не уследит, потому что их слишком много, это вам не «Уралвагонзавод», куда пришли и сказали, что людей нельзя увольнять. Второй вариант – очень расширенная по сравнению с ковидным локдауном программа зарплатных кредитов, которые потом простят, если вы смогли отчитаться, что никого не уволили, сохранив 90% занятости на предприятии. Пока правительство по этому поводу ничего не говорит. Основные увольнения произойдут в секторе услуг, на крупных предприятиях мы будем видеть потерю зарплаты, все это ведет к снижению платежеспособного спроса. Плюс проблемы с поставками комплектующих, которые китайцы не покроют. Вот эти все разговоры о том, что развернемся и продадим все в Китай, это детский инфантилизм. Но нашим людям так удобнее думать, так кажется спокойнее. Что ждет россиян в плане роста цен и инфляции? Достаточно ли, на ваш взгляд, тех мер, которые принимаются на федеральном уровне? Если нет, то что нужно? Если да, то когда мы увидим эффект? – Нет конечно, мер недостаточно. А вы видели эти меры? Один триллион. 250 млрд рублей – это замена кредитов в банках бюджетными кредитами для субъектов РФ. Даже если выкинем бюджетные кредиты, которые пролонгированы, то в любом случае, банковские кредиты – это существенно больше, чем те 250 млрд, выделенных на замену. Еще где-то 300 миллиардов – это выплаты малоимущим семьям с детьми от 7 до 16 лет, но это надо, это абсолютно правильно. На поддержку малого бизнеса идет 25-30 млрд рублей. В период пандемии только зарплатные кредиты были 500 миллиардов. В этом триллионе основные расходы – социальные, поэтому это ни о чем.Как вы оцениваете идею торговли газом за рубли? Сейчас идут разговоры о расчетах в рублях и по другим категориям… Как, по вашему мнению, зачем это нужно? Насколько это выгодно самим экспортерам? – Они продают в своих евро «Газпромбанку», а потом «Газпромбанк» меняет евро на рубли. Насколько это выгодно экспортерам? Сейчас мы уже не говорим ни о какой выгоде, сейчас главная задача – выжить. Не пойте про выгоды. Нам сегодня рассказывают, что строители себя чувствуют хорошо, но видим, совершенно обратное — цены взлетели до небес, ипотека можно сказать, что умерла, спрос резко упал. Как, по вашему мнению, можно охарактеризовать ситуацию в строительной отрасли и чем это грозит как бизнесу, так и обычным жителям? – Обычным гражданам это грозит тем, что их надежды на ипотеку и покупку жилья усыхают существенно. Сейчас не будет спроса, если резко не расширят льготные программы. Да, есть льготная ипотека, но эта программа частичная. Для строительной отрасли все это означает простую вещь – кто сильнее закредитован, тот помрет; кто более крупный и имеет доступ к госконтрактам – тот выживет, но хорошо, если будет работать в ноль, потому что при подписании госконтракта слабо учитывается удорожание строительных материалов. Если это удорожание будет продолжаться в тех же масштабах – будет плохо. При госконтрактах нужно быть очень большим лоббистом, чтобы получать их, выбивая потом и пересмотр цены. А те, кто работает на жилищном рынке, и кто вложился – мое им сочувствие.