Генеральный директор «Хирана+» Василий Шимко в программе «Выход в город» на радиостанции «Говорит Москва». Выпуск от 30 января 2023 года.

«Хирана+» — это компания, которая в своё время была организована совместно со словацкой материнской компанией, которая имела колоссальный опыт в области производства, разработок ИВЛ, наркозно-дыхательных аппаратов. Ещё во времена Варшавского договора материнская компания имела почти 90% рынка всего Варшавского договора. Это была компания, которая была «заточена» на весь социалистический край. М.АЛЕКСАНДРОВА: 13 часов 6 минут в Москве. Всем доброго дня. В студии Анна Соловьёва. А.СОЛОВЬЁВА: И Марина Александрова. М.АЛЕКСАНДРОВА: В эфире программа «Выход в город», подготовленная совместно с программой мэра Москвы «Мой район». Сегодня мы говорим о передовых технологиях в нашем городе, в частности о производстве сложнейшего медицинского оборудования, о компании «Хирана+» и «Технополисе Москва». Мы уже встречались с резидентами технополиса и знаем, что эта площадка объединяет высокотехнологичные предприятия города. Инновационная экосистема столицы, научные разработки, новые рабочие места — вот что такое «Технополис Москва». Это если кратко. Друзья, у нас в гостях генеральный директор «Хирана+» Василий Юрьевич Шимко. Василий Юрьевич, здравствуйте. В.ШИМКО: Здравствуйте. А.СОЛОВЬЁВА: Добрый день. М.АЛЕКСАНДРОВА: Я хочу объявить наши координаты. Друзья, если у вас есть вопросы, SMS-портал +7 (925) 88-88-948, Telegram для ваших сообщений — govoritmskbot. Давайте начнём сначала с вашей компании «Хирана+». Что это за компания, на чём она специализируется, расскажите, пожалуйста, поподробнее. В.ШИМКО: «Хирана+» — это компания, которая в своё время была организована совместно со словацкой материнской компанией, которая имела колоссальный опыт в области производства, разработок ИВЛ, наркозно-дыхательных аппаратов. Ещё во времена Варшавского договора материнская компания имела почти 90% рынка всего Варшавского договора. Это была компания, которая была «заточена» на весь социалистический край. А.СОЛОВЬЁВА: То есть ваша компания существует со времён СССР? В.ШИМКО: Нашей материнской компании было 85 лет, мы отмечали недавно. Компания достаточно большая, это мировой бренд. Будучи в Словакии, я познакомился с руководством словацкого завода, которое не хотело идти в Российскую Федерацию, потому что понимали, что рынок здесь занят немцами, американской General Electric, Hamilton. Для нас была большая проблема зайти на рынок именно российский. Для меня очень важно было сначала, конечно, оценить этот рынок, потому что достаточно сложно быть успешным производителем, если на рынке присутствуют мощнейшие компании в виде Hamilton, Dräger или других компаний. Когда я занялся этим бизнесом, профессиональное сообщество реаниматологов на меня смотрело, как на сумасшедшего, говорили «ты куда лезешь». М.АЛЕКСАНДРОВА: Конкуренция большая. В.ШИМКО: Бешеная конкуренция. Компания «Хирана+» — это единственная европейская компания, которая согласилась сделать компанию именно российской и локализовать. И теперь мы практически на 70% локализованная компания, которая выпускает здесь высокотехнологическое оборудование, которое особенно было нужно именно во времена пандемии. М.АЛЕКСАНДРОВА: Вы как раз специализируетесь на ИВЛ, на производстве, обслуживании? В.ШИМКО: Раньше ИВЛ никто не знал. Думали, что такое ИВЛ? М.АЛЕКСАНДРОВА: Грянула пандемия. А.СОЛОВЬЁВА: Все знают, что это. В.ШИМКО: Теперь все знают, что ИВЛ — это искусственная вентиляция лёгких. М.АЛЕКСАНДРОВА: Когда грянула пандемия, оказалось, что в стране страшно не хватает аппаратов ИВЛ, а большинство что есть — иностранные. В.ШИМКО: Я хотел бы заметить, что здесь мы потеряли, упустили то время, когда надо было заниматься именно разработкой и вкладывать деньги в разработки медицинского оборудования. Наверное, были какие-то другие более важные дела. Проще было продавать нефть и покупать высокотехнологическое оборудование, чем вкладывать большие деньги. Мы, наверное, коснёмся в дальнейшем, что касается разработок, потому что я сейчас занялся этим достаточно успешно. Времена пандемии, все не понимают, что творится и начинают судорожно искать аппараты ИВЛ. Я помню эту панику: когда тебе звонят со всех сторон, вплоть до угроз, чтобы нашли аппараты. Даже из музея у нас хотели взять. У нас есть музей «Хирана». М.АЛЕКСАНДРОВА: Образец? В.ШИМКО: Не образцы. Музейный экспонат, которому буквально лет сорок, но который ещё действующий. Он на заводе в «Технополисе». Если будет у вас время, приедете, посмотрите. Это очень серьёзный завод. Вернёмся к вашему вопросу. Вы знаете, почему не хватало? Есть же нормативы, разработанные различными инстанциями, Минздравом, которые чётко показывают, сколько должно быть аппаратов на 100 тысяч человек. Насколько я знаю, на 100 тысяч человек должно быть 200 аппаратов. 140 миллионов на 100 разделить и умножить на 200 — получится около 280 тысяч аппаратов. А.СОЛОВЬЁВА: Это, в принципе, логично, это же опытным путём получены цифры, не просто так. В.ШИМКО: Да. А было у нас в стране, не поверите, даже Голикова сказала: от 33 до 40 тысяч аппаратов всего лишь. А.СОЛОВЬЁВА: Почему? В.ШИМКО: Потому что просто-напросто не хватало ни времени, ни денег, постоянно есть другие более важные дела. Нормативы действительно готовились для серьёзной пандемии. И никто не мог подумать, хотя звоночки были ещё лет десять назад, когда свиной грипп. Это где-то далеко, это тебя не коснётся. Потом птичий. А вот пришла. А.СОЛОВЬЁВА: Но она же не предупреждает, не звонит за год и говорит «вы готовьтесь, я через год к вам приду». В.ШИМКО: Мне очень понравилось интервью, которое давал президент Курчатовского института господин Ковальчук. Он чётко сказал, что дальнейшие проблемы у нас будут, человечество погибнет не от ядерного вооружённого конфликта, а именно от биологического оружия, от вирусов. Для того чтобы защититься от вирусов, всей нашей промышленности нужно подтягиваться к этим нормативам. Моё такое мнение. Конечно, 280 тысяч аппаратов ИВЛ — это достаточно большое количество. На сегодняшний день в Российской Федерации около 80 тысяч. А.СОЛОВЬЁВА: Всё равно не нарастили. В.ШИМКО: Представьте, сколько не хватает. Сейчас ты ездишь в отдалённые регионы, они там работают на аппаратах, которым 30-35 лет. Существует большая проблема. Я надеюсь, что ситуация, которая сейчас сложилась, как раз поможет именно российскому производителю быть независимым. А.СОЛОВЬЁВА: Василий Юрьевич, в связи с последними событиями и с введёнными санкциями против нас, как-то изменилась ситуация с медицинским оборудованием? Сейчас, например, в вашем производстве что-то изменилось? В.ШИМКО: Конечно, изменилось, причём в лучшую сторону. Почему в лучшую сторону? Потому что стало наконец-то профессиональное сообщество понимать, что нужно развивать именно своего производителя. Стали внедряться те нормативные акты, которые помогают именно российскому производителю выходить на тендеры без лобби со стороны некоторых людей. М.АЛЕКСАНДРОВА: Всё прозрачно. В.ШИМКО: Да, более-менее стало прозрачно. Поначалу было третий лишний. Мы так обрадовались, российский производитель. Двое будет российских производителя, а третий лишний. Потом оказалось, что даже двоих не набиралось наших, поэтому проходили иностранные компании. А второе, начинает меняться менталитет профессионального сообщества в области реаниматологии. Потому что купить аппарат, который стоит больше 100 тысяч долларов (больше 7 млн), а через полгода любой аппарат выходит из строя. Нужен сервис, а сейчас с сервисом очень сложно. Поэтому те, кто покупает сейчас российское, через год, через два будет выглядеть значительно приятней и в обслуживании, и сервис. Сильно изменился подход. А.СОЛОВЬЁВА: Российские аппараты ИВЛ выпускаете только вы или ещё есть производители? В.ШИМКО: Последнее время российские аппараты стали выпускать предприятия «Ростеха», это всё-таки государственные, и компания «Тритон». Три компании. Есть ещё, конечно, «Красногвардеец», но они менее массовые. Если мы выпускаем в год 300 аппаратов ИВЛ, не считая наркозно-дыхательных, то другие значительно меньше. Мы практически сейчас на втором месте после корпорации «Ростех». М.АЛЕКСАНДРОВА: Можем ли мы полностью заместить выпуск зарубежных аппаратов? В.ШИМКО: Однозначно можно. Почему мне нравится «Технополис Москва», потому что они дают возможность, сэкономленные деньги на налоге на прибыль я реально пускаю в создание нашего российского именно частного аппарата. Потому что «Ростех» всё-таки государственный, может быть, у них иногда не хватает частного подхода, экономичного. Хотя то, что мы сейчас делаем, я надеюсь, мы покажем уже в ближайшее время абсолютно новый аппарат, который на 95% состоит из российских комплектующих. Очень много мы работаем и с екатеринбургскими компаниями, которые для нас готовят системы, программное обеспечение пишут мои специалисты. В разработку вкладываю очень много. Для того чтобы создать один аппарат ИВЛ, у меня за 2,5 года ушло более 100 миллионов рублей. Это очень большие деньги. А.СОЛОВЬЁВА: Это именно ваша разработка? В.ШИМКО: Это 100-процентная российская разработка с программным обеспечением, с системой техники мои работали. А самое главное, в нашей команде консультанты являются лидерами в Российской Федерации в этой области — реаниматологи-анестезиологи господин Горячев, господин Никифоров, Бережной. Достаточно серьёзные фамилии я сейчас называю. Мы всё время с ними консультируемся. Это тот момент, когда практика и теория очень важны. То, что мы сейчас делаем именно как частная компания, это очень серьёзный шаг, чтобы заменить и стать лидером в области производства аппаратов ИВЛ. М.АЛЕКСАНДРОВА: Как вы думаете, удастся ли сделать такой аппарат, который превзойдёт по качеству иностранные аналоги? В.ШИМКО: Вы знаете, конкуренты наши не спят. Последнюю разработку Dräger мы точно превосходим. У нас, во всяком случае, есть многоуровневая вентиляция, трёхуровневая. Мы уже четырёхуровневую вентиляцию лёгких делаем. У них есть режимы похожие, но до нас они, конечно, не могут ещё дотянуться. Поэтому однозначно да, я уверен в этом на сто процентов. А.СОЛОВЬЁВА: А Dräger — это чья компания? В.ШИМКО: Это немцы. А.СОЛОВЬЁВА: А лидеры вообще кто считаются? В.ШИМКО: Dräger. Им уже сто с лишним лет, нам только восемьдесят пять. А.СОЛОВЬЁВА: Прилично тоже. В.ШИМКО: Российской компании восемь лет. А.СОЛОВЬЁВА: То есть восемь лет вы производите? В.ШИМКО: Мы восемь лет. Сначала мы были чисто как сборочная площадка словацкого завода, потом стали выходить нормативные документы, которые определяли локализацию. Естественно мы стали подтягиваться. Потом возникли проблемы с логистикой во время пандемии, и нас сама жизнь подтолкнула к созданию своего аппарата. Одним словом, ситуация так сложилась, что мы на самом деле стали локализованы российским предприятием. А.СОЛОВЬЁВА: Я читаю, что с ноября на рынке ваш аппарат «Турбовент» на турбинном двигателе. В.ШИМКО: «Турбовент» мы предъявили обществу профессиональному, его характеристики, возможности, но он ещё не прошёл клинические испытания. Там много есть задач, которые стоят перед созданием. Этот аппарат будет, может быть, чуть-чуть выше уровня за счёт многоуровневой вентиляции. Все режимы те же самые, простота в использовании интерфейса. Я думаю, что наш аппарат примет профессиональное сообщество очень хорошо и по достоинству оценит. М.АЛЕКСАНДРОВА: Там турбинный двигатель, я знаю, используется. В.ШИМКО: Там турбинный двигатель, да. Единственное, от чего пока мы зависим, и то мы сейчас будем переходить, это сама маленькая турбина — наши предприятия не могут делать такие. Это единственное, что мы действительно закупаем в Европе. М.АЛЕКСАНДРОВА: Кто ваши основные заказчики, частные или государственные компании? В.ШИМКО: Для нас, как для всего наверно российского рынка, 90% — это государственные заказчики. М.АЛЕКСАНДРОВА: А что за группа учёных и разработчиков работает на вас? В.ШИМКО: Я называю консультантов: это господин Горячев — это корифей в области реаниматологии, господин Бережной — это практик. Это те, кто с нашими специалистами, с нашими разработчиками, а разработчики у меня молодые ребята, которым по 30-35 лет, которые занимаются только этим, практически все закончили Бауманский университет. То, что я сейчас делаю, наверное, практически впервые так объединил. М.АЛЕКСАНДРОВА: Вы первопроходец, можно так сказать. В.ШИМКО: Да. Тем более, без абсолютного участия государственных денег. У меня просто достаточно много компаний, в которых я беру деньги, и вкладываю в эту разработку. М.АЛЕКСАНДРОВА: Это ваш жизненный опыт, который помогает в развитии ваших идей. В.ШИМКО: Я чувствую, где можно очень хорошо встать. А.СОЛОВЬЁВА: Вам помогает всё-таки «Технополис Москва»? В.ШИМКО: Мне часто вопрос задают. Я не хочу какими-то словами простыми говорить: вот «Технополис Москва» нам во всём помогает, наша «крыша». На самом деле «Технополис Москва» дал мне некую защиту и уверенность в том, что мы нужны Москве, стране. У меня много компаний, которые я открываю на отшибе, и работаешь-работаешь, тебя никаким образом никто не продвигает, я по себе знаю. У меня, например, есть теплозащитные экраны. Я уже бьюсь почти 17 лет, лауреатом всяческих премий стал в этой области. Достаточно сложная тема. Я уверен, если бы я был под «Технополисом», мои экраны приобрели бы значительно больше интереса у пожарных, чем сейчас есть. «Технополис Москва» — это не «крыша» даже, а стены, где ты не думаешь о многих вещах. О каких вещах? Ты находишься на территории, которая охраняется; там сервисные службы работают. Ты не думаешь, как работает у тебя трансформаторы. Это снимает столько реальных проблем. И самое важное, на этой территории находятся несколько десятков компаний, потенциал которых ты реально начинаешь использовать. «Интач», «Медико», «Тритон» (Екатеринбург), «Инсофт» — это все компании, с которыми мы непосредственно работаем и которые для нас выпускают ту или иную деталь. Это всё внутри «Технополиса». И естественно, конечно, налоговые льготы. Мы платим на произведённую продукцию 2% налог на прибыль, а остальные деньги я могу тратить именно на развитие. М.АЛЕКСАНДРОВА: Сплошная выгода. Я знаю, что вы свой аппарат ИВЛ показывали на форуме «Мой район». В.ШИМКО: Показывали, да. Это новый «Турбовент». Он ещё у нас не готов, я недавно последний раз проверку проводил сам со специалистом. М.АЛЕКСАНДРОВА: Есть моменты, которые хочется доработать. В.ШИМКО: Конечно, есть. Чтобы аппарат выпустить на рынок, нужно не меньше пяти лет. Это ещё неизвестно, как он пойдёт. У многих реаниматологов есть предубеждение: если российский, лучше я буду на Dräger работать; особенно большие города, где сторонники только Dräger. Я надеюсь, нам удастся переломить эту точку зрения. А.СОЛОВЬЁВА: Я читаю, что вы выпускаете мобильные аппараты ИВЛ, которые можно использовать при транспортировке больного. В.ШИМКО: Да, это очень интересные аппараты, аппараты Paravent. Они небольшие, 4-5 килограммов, это очень практичные аппараты, они нужны для транспортировки. Если у человека есть какие-то проблемы, его нужно перемещать, естественно стационарные аппараты очень сложно подключать и перемещать пациента. Поэтому была создана линейка Paravent, они достаточно хорошо себя зарекомендовали. Я надеюсь, они найдут ещё своё широкое применение. А.СОЛОВЬЁВА: В реанимобилях их используют. В.ШИМКО: Это реанимобили, для перевозки пациентов. Очень интересны эти аппараты, особенно когда человек не может физически дышать грудью. Случилась какая-то катастрофа, человека зажало и он просто дышать не может. Наши аппараты как раз позволяют, потому что там функция высокочастотной вентиляции лёгких. Как раз наполняет кислородом лёгкие зажатого человека, либо какой-то произошёл взрыв. Наши Paravent в этом плане очень важны. Либо воинам, которых в танке зажимает. В этой области Paravent как раз незаменимый. М.АЛЕКСАНДРОВА: Сейчас большой спрос на такие устройства? В.ШИМКО: Мы его недавно начали внедрять. Честно сказать, спрос небольшой, в прошлом году, по-моему, продали аппаратов шестьдесят. А.СОЛОВЬЁВА: Во время пандемии выходили статьи, в которых говорилось о том, что богатые люди, миллиардеры покупали себе аппараты ИВЛ, просто чтобы они у них были на всякий случай. Вы слышали об этом? В.ШИМКО: Ко мне самому приезжали, чтобы убедить, чтобы я им продал эти аппараты. Если у них оборудована реанимация, серьёзные врачи, конечно, это можно себе позволить. Я имею такую возможность, я бы не покупал себе. М.АЛЕКСАНДРОВА: Пользоваться таким аппаратом нужно уметь, должны быть специалисты, специальные условия. В.ШИМКО: Конечно. У меня ещё в Узбекистане есть один завод. Я сейчас расширяюсь и там построил завод, тоже стал выпускать аппараты ИВЛ. Так вот там такие были случаи: только началась пандемия; в одну из узбекских больниц привезли очень серьёзного человека. М.АЛЕКСАНДРОВА: А что было дальше, мы узнаем сразу после выпуска новостей на «Говорит Москва». У нас в гостях генеральный директор компании «Хирана+» Василий Юрьевич Шимко. НОВОСТИ М.АЛЕКСАНДРОВА: 13 часов 36 минут в Москве. Всем доброго дня. В студии Анна Соловьёва. А.СОЛОВЬЁВА: И Марина Александрова. М.АЛЕКСАНДРОВА: Программа «Выход в город» подготовлена совместно с программой мэра Москвы «Мой район». Мы продолжаем. У нас в гостях генеральный директор компании «Хирана+» Василий Юрьевич Шимко. Василий Юрьевич, здравствуйте. А.СОЛОВЬЁВА: Здравствуйте, ещё раз. В.ШИМКО: Здравствуйте. М.АЛЕКСАНДРОВА: Перед тем, как уйти на новости, вы рассказывали очень интересную историю: у вас есть производство в Узбекистане. В.ШИМКО: Совсем недавно, года два назад открыли, и стали локализованы узбекским предприятием. Я хочу продолжить очень интересную историю, когда именно наши аппараты помогали спасти людей, в связи с тем, что наши аппараты имеют один из режимов — это многоуровневая вентиляция лёгких. Так вот одного очень известного человека привезли в очень известную клинику Узбекистана и там не могли помочь, потому что сатурация постоянно понижалась, хотя он лежал на аппарате ИВЛ, по-моему, на немецком аппарате ИВЛ. Сатурация всё понижалась, понижалась, и врачи уже понимали, что они могут потерять этого пациента. Потом ко мне выходят очень известные люди. Они где-то слышали, что у нас есть прекрасный аппарат, который может применять именно многоуровневую вентиляцию лёгких. Я тут же связался с нашими консультантами, с практиками, с господином Бережным. Бережного связал с врачами, которые были в Узбекистане. Поменяли аппарат ИВЛ иностранного производства на наш аппарат. И буквально за шесть-восемь часов человек стал приходить в себя: у него начала подниматься сатурация, у него появились розовые щёчки, бледность губ ушла. Это о чём говорит? Я не хочу говорить, что наш аппарат такой супер, а немецкий хуже. Прекрасные аппараты. Самое главное, конечно, компетентность врача. Наши врачи могут работать именно на аппаратах компании «Хирана» и им другие не надо, другие привыкли на Dräger. Так вот моя задача и в России, и в Узбекистане привить лояльность врачей-реаниматологов к нашим аппаратам. Потому что если они привыкли работать на Dräger, то очень сложно переучивать, хотя понятное дело, что все режимы примерно одинакового плана. Вот такая история случилась, когда и компетентность врача, и возможности аппарата, которые знает этот врач, помогли спасти человека достаточно немолодого, с которым уже прощались. М.АЛЕКСАНДРОВА: Замечательная история. А.СОЛОВЬЁВА: Я так понимаю, что не только важно продать аппарат, его ещё надо обслуживать постоянно. В.ШИМКО: Это, дорогие мои, самое главное. Вы можете купить машину Mercedes и она ломается, она просто будет как кусок железа. Зачастую это как раз является самым наверно важным в выборе покупки. Если мы в 2020 году оказывали услуг по сервису всего лишь на сумму около миллиона рублей, то на сегодняшний день (мне вчера данные давали) мы уже вышли около 8-10 миллионов — мы оказываем услуги только по сервису. Это только на наши аппараты. Потихоньку мы начинаем о себе заявлять, как об очень серьёзном игроке, который может не только произвести хороший аппарат, но может ещё сделать хороший сервис, согласно всем ИСО, которые у нас приняты на предприятии. Поэтому вы абсолютно правы, без хорошего сервиса аппарат через полгода может выйти из строя. М.АЛЕКСАНДРОВА: Где вы берёте комплектующие, если что-то выходит из строя? В.ШИМКО: Часть комплектующих мы привозим с материнской компании из Словакии. Медицинские изделия не попали под санкции. Конечно, усложнилась логистика. Поэтому мы сейчас процентов семьдесят производим здесь, но 30% мы не можем заменить, например само «сердце», которое нам Словакия поставляет. Это то, что они в своё время разработали. Это не турбина, это маленький компрессор, который только есть у нашей словацкой компании. Если встанет вопрос, когда, не дай бог, всё перекроют, конечно мы готовы всё это сами производить. Мы уже начинаем это всё делать, потому что понимаем «хочешь мира — готовься к войне», и мы эту ситуацию очень серьёзно воспринимаем. А.СОЛОВЬЁВА: Это довольно серьёзно. Пока они не вводили санкции на медоборудование. Например, Япония уже это сделала, они запретили поставки медицинского оборудования в Россию. В.ШИМКО: Соответственно всё японское оборудование, где сервис, где запчасти, а там запчасти очень дорогие, комплектующие. М.АЛЕКСАНДРОВА: А что ещё производит ваша компания? В.ШИМКО: Если говорить про «Хирану»… М.АЛЕКСАНДРОВА: Давайте с неё начнём, потом можем перейти к другим компаниям, если захотите. В.ШИМКО: У меня прекрасная возможность сегодня сделать такую рекламу. М.АЛЕКСАНДРОВА: У нас ещё двадцать минут. В.ШИМКО: Мы производим уникальную, наверное, вещь. Никто это не сделал, никто это не разрабатывал до сегодняшнего дня. Это некий симулятор VentiSim, он очень нужный и важный, достаточно простой в эксплуатации. Он важен чем? Имея такой прибор, можно проводить тестирование любого аппарата ИВЛ, не имея больного. Грубо говоря, это симулятор больного лёгкого, симулятор спонтанного дыхания, когда мы можем выставлять режимы, задавать ОРДС для лёгкого, и он может взаимодействовать с аппаратом ИВЛ. И реаниматолог уже пытается подобрать режим именно под то заболевание, которое мы выставили на этом симуляторе. Чем ещё он хорош — то, что наш VentiSim стоит 300-400 тысяч рублей, а аналоги, которые раньше предъявлялись, могли стоить не один миллион рублей. VentiSim — очень интересная наша разработка. Сейчас достаточно много у нас начинают приобретать, потому что это аппарат, который должна иметь практически каждая больница. Это очень важно для тестинга аппарата ИВЛ. Не надо на больном тренироваться, можно тренироваться на VentiSim. М.АЛЕКСАНДРОВА: Над чем ещё работают ваши учёные, ваши сотрудники? В.ШИМКО: У нас команда разработчиков буквально недавно занялась разработкой системы передвижения тяжелобольных пациентов. Кажется всё просто, но когда «окунулись» — достаточно всё сложно. Это такие рельсовые системы, когда медсестра, находясь одна в палате, должна переместить пациента с одного места на другое. Мы сейчас начали заниматься разработкой таких систем. Даст бог, в этом году мы тестовую систему разработаем. До нас это никто не делал. А.СОЛОВЬЁВА: А как она выглядит? В.ШИМКО: Рельсовая система передвижения тяжелобольных пациентов. В палате лежит человек, который не ворочается и не может подняться в силу своих физических недостатков или тяжёлой болезни, а сестре необходимо его поднять, переместить. М.АЛЕКСАНДРОВА: Физически тяжело ей. В.ШИМКО: Конечно. Ещё надо правильно сделать, чтобы не причинить ему боль. Эта задача стоит. Мы уже работаем около года. Были в нескольких больницах, где смотрели, как иностранные поставщики это поставляли. Сейчас этого нет. Надеюсь, что мы в этом году запустим тестово. Это вторая задача. Пока у меня номер один — это аппарат ИВЛ. Если мы в прошлом году симулятор VentiSim запустили, то в этом году, видя сложности, мы хотим запустить аппарат собственного производства. А.СОЛОВЬЁВА: Известно, что сертификация медоборудования делает бизнес по-настоящему мучительным. Так ли это? М.АЛЕКСАНДРОВА: Как вы выходите из этой ситуации? В.ШИМКО: Вы знаете, и хорошо, и плохо одновременно. Ты понимаешь, что от этой сертификации зависит жизнь пациента. Чем сложнее сертификация, тем больше шансов тебе не оказаться на скамье подсудимых. Почему? Потому что ты выпускаешь аппарат ИВЛ, от которого зависит жизнь пациента. Я, как хозяин, как директор, говорю это. Поэтому когда мои подчинённые начинают жаловаться, что это всё сложно, всё это тяжело, я где-то в душе понимаю, что это утяжеляет процесс запуска. Но на самом деле это оберегает нас производителей от проблем, которые могут впоследствии оказаться. А.СОЛОВЬЁВА: А ведь проблемы были. Во время пандемии были случаи, когда загорались аппараты ИВЛ. В.ШИМКО: Это аппараты российского производства. Я не волен судить о причинах этого. Скорее всего, ОТК неправильно проверили комплектующие. Поэтому произошло достаточно печальное событие, конечно, в четырёх больницах произошли возгорания. Возможно, это какие-то были нарушения отхождения ранее принятых правил, требований. Потому что в то время необходимо было настолько быстро сгруппироваться компании, которая производила эти аппараты. Если они раньше производили 200-300 аппаратов, но у них потребовали 10 тысяч. Где столько взять комплектующих? Хотя аппараты, которые сгорели, неплохие в обслуживании. Я не хочу называть марку. В целом есть такая проблема, это проблема ОТК. М.АЛЕКСАНДРОВА: А как вы гарантируете безопасность своих систем? В.ШИМКО: Хороший вопрос. Для этого, прежде всего, нужно проводить полностью проверку комплектующих изделий. Понятное дело, что есть специальные разработанные программы, когда ты смотришь на ошибку, когда ты проверяешь их в тестовом режиме, гоняешь 72 часа, просматриваешь. На самом деле, прежде всего это, конечно, проверка комплектующих, которые должны выдерживать заранее заложенные в них показатели, чтобы была безопасность. Не дай бог, батарея взорвётся или загорится. Когда загорается батарея, её невозможно ничем потушить. Казалось бы, такой маленький аппарат, а горит как трансформаторная подстанция. Прежде всего, выбор и контроль поставщиков — это номер один задача. Второе, правильно проверить, протестировать на ошибки. Но самое главное, это выбор именно поставщика. М.АЛЕКСАНДРОВА: Вы сказали, что для вас очень важно сейчас развитие именно аппаратов ИВЛ. А вы не боитесь, что спрос на аппараты ИВЛ упадёт после того, как в этом не будет необходимости, пандемия закончилась. В.ШИМКО: Мне тоже многие говорят: Василий Юрьевич, сейчас столько этих аппаратов. Но то, что сейчас ситуация сложилась, во-первых, российских аппаратов в Российской Федерации, может быть, составляет всего лишь процентов сорок, а всё, что иностранное, они в любом случае отживут и уйдут в небытие. Во-вторых, у нас не то, что недопоставки от тех норм, которые есть. В среднем, кроме Москвы, Москву не буду считать, сейчас оснащение аппаратами ИВЛ составляет около 15-20% от нормативов, которые есть. Представляете, сколько нужно ещё работать в этой области. Аппараты ИВЛ — это только лишь одна часть. Мы выпускаем ещё прекрасные аппараты — наркозно-дыхательное оборудование. По ним у нас вообще никаких замечаний. Мы в этой области абсолютно не переживаем. А.СОЛОВЬЁВА: Наркозно-дыхательные во время операции используются? В.ШИМКО: Да, это аппарат, который позволяет проводить ту или иную манипуляцию или операцию, когда человек находится под наркозом. Очень важно иметь хороший аппарат именно для проведения операции под наркозом. А.СОЛОВЬЁВА: Ваша компания заявляет, что обслуживает контракты жизненного цикла. Что это значит? В.ШИМКО: Контракты жизненного цикла интересные контракты, они позволяют нам, как производителям, делать планирование, загружать своё производство, загружать комплектующие соответственно. Конечно, контракты накладывают отпечаток на самого производителя, это требования. В течение семи лет мы должны их обслуживать, потому что аппараты ИВЛ в среднем семь лет должны работать. За это время они свой ресурс теряют. Конечно, можно отремонтировать. Но семь лет мы даём гарантию на эти аппараты. Контракты жизненного цикла очень важны как для нас, так и для потенциального заказчика. М.АЛЕКСАНДРОВА: Вы сказали, что «Хирана+» это не единственный ваш бизнес. Чем вы ещё занимались, занимаетесь и что, может быть, планируете ещё? В.ШИМКО: Интересную историю расскажу, я её люблю рассказывать. Первые деньги я заработал в 12 лет. Я родился в Узбекистане. Мой папа словак по национальности, а мама белоруска. Волею судеб, перипетий они оказались в заброшенной деревне в Узбекистане. Мы жили очень бедно, нас было восемь человек. Где можно заработать деньги, когда на весь колхоз 20-30 человек? Я придумывал постоянно какие-то идеи, которые приносили мне деньги. Например, в 12 лет я ходил на стройки народного хозяйства, собирал колышки — такие арматуры коротенькие гладенькие. Потом договаривался с кузнецом, что он мне сделает кружочек наверху и заточит. Я ходил по всем деревням, кричал «курак, курак» (по-узбекски «колья») и продавал их по 50-70 копеек. Приходил домой, столько мелочи было! Ходил иногда по 10-20 километров. Это мой первый такой бизнес был. И я зарабатывал неплохо тогда. М.АЛЕКСАНДРОВА: Кто-то подсказал, что можно в 12 лет этим заниматься? В.ШИМКО: Нет, эти идеи из жизни приходят. У нас там тукаи были (поля, степи), где пасутся коровы, бараны. А мы, все дети, были как Маугли. Воды нет, свет редко бывал в тех краях. Воду мы пили только из арыков, где пасётся скот и ты с ними вместе, как Маугли. У нас жизнь была достаточно тяжёлая. Мы когда ходили с пастухами пасти, иногда надо было вожаков привязать, забить колышек, завернуть, чтобы этот вожак был, а вокруг него все паслись. А это проблема, в тукаях нет ни кольев, ни камня, чтобы забить. Я подумал, почему бы не сделать лёгенькие, чтобы не надо было камень забивать. Рукой вытащил. В 13-14 лет я уже был богатый человек, у меня постоянно занимали деньги. М.АЛЕКСАНДРОВА: Это на колышках вы так разбогатели? В.ШИМКО: Нет, это так. М.АЛЕКСАНДРОВА: Это лёгкое начало. В.ШИМКО: У меня сейчас, если взять российские компании, одиннадцать компаний, в Узбекистане — восемь, в Словакии — три. Это все под моим управлением. Если я начну рассказывать, часа три не хватит. М.АЛЕКСАНДРОВА: Можно основные виды деятельности ваших компаний. В.ШИМКО: Очень серьёзная работа у меня была — это теплозащитные экраны. Я лауреат премии Национальной академии наук пожарной безопасности два года был. Это фантастическое изделие, которое помогает защититься бойцу от любого теплового излучения, которое есть на земле. Горит газ, горят продукты нефти и газа, бензин, солярка. До сих пор у пожарного не было такого защитного щита. Сейчас он появился и он достаточно популярный. А.СОЛОВЬЁВА: Как он выглядит? В.ШИМКО: Вы не поверите, это сеточка такая. Помните, наши бабушки сеяли муку. Там ноу-хау в чём — именно в диаметре этой сетки, в распылении воды между этими сетками и толщины водной плёнки, которая оказывается на этой сетке. Между двумя сетками специальным образом разбрызгивается вода и, соответственно, создаётся очень сильная плёнка с хорошей адгезией. Когда тепловое излучение воздействует, водная плёнка в динамике находится. И внутри тоже происходят физические процессы, которые помогают защитить. К примеру, если с этой стороны 1200 градусов, но с этой стороны может быть 20-30 градусов. М.АЛЕКСАНДРОВА: В разы меньше. В.ШИМКО: В сотни раз меньше. Этой работой я занимался с 2005 года, восемнадцать лет. Сейчас на это изделие разработаны ГОСТы. Я защитил кандидатскую диссертацию, семь лет писал самостоятельно. Очень сложно было писать кандидатскую, потому что то, что я сделал, никто в мире не делал. А первопроходцам всегда сложно. Когда защищался в ВАКе, мне многие вопросы задавали, и удивлялись, как я вообще мог такой пласт поднять. Теперь все кандидаты, кто пишет, тепловое излучение и тепловые потоки изучает, ссылаются на мои работы. А.СОЛОВЬЁВА: Вы кандидат технических наук? В.ШИМКО: Да, я кандидат технических наук. А.СОЛОВЬЁВА: А если к вам придёт человек с идеей, которая вам понравится. В.ШИМКО: Ко мне много подходят. Я инвестор, можно сказать, не профильный, потому что у меня бизнес распространяется от производства кондитерских изделий, печенья, мультизлаковые конфеты. Наверное, радиослушатели пробовали мои мультизлаковые конфеты. Когда хорошая идея, и как бизнесмен, как инвестор, ты можешь считать, можешь расчёты делать, всё на бумаге получается, но внутри ты чувствуешь, что не пойдёт. Сколько раз такое бывало. Если чувство есть такое, то лучше и не надо, какие бы бизнес-планы тебе не приносили. Эта идея должна совпасть, что-то сверху, вибрация какая-то должна быть. А.СОЛОВЬЁВА: Менделееву приснилась Периодическая таблица. У вас было что-то подобное? Как эти идеи рождаются? В.ШИМКО: Все мои бизнесы 90% удачные. Я только помню, может быть, два бизнеса неудачных. М.АЛЕКСАНДРОВА: Зато вы попробовали. Это лучше, чем не попробовать. В.ШИМКО: Должно быть ощущение внутреннего успеха. Когда есть ощущение будущего успеха, то нужно этим заниматься. М.АЛЕКСАНДРОВА: Друзья, у нас в гостях был генеральный директор компании «Хирана+» Василий Юрьевич Шимко. Василий Юрьевич, большое вам спасибо, было интересно. А.СОЛОВЬЁВА: Спасибо.