Россия не устоит перед новым кризисом на сырьевых костылях

Мир находится в двух шагах от нового финансового кризиса. По крайней мере, так утверждают аналитики Bank of Americа и Deutsche Bank. Главный инвестиционный стратег BofA Майкл Хартнетт предсказывает, что уже во второй половине 2018 года «бычий» тренд, который сейчас наблюдается на фондовом рынке США, достигнет пика, после чего последует мощный обвал – в стиле 1987, 1994 и 1998 годов. С момента финансового кризиса 2008 года, отмечает стратег BofA, мировые ЦБ 698 раз снижали процентные ставки, повышая доступность кредитных ресурсов, а также закачали в глобальную финансовую систему более $16 трлн., скупая активы от гособлигаций до акций и корпоративных векселей. Произошедшее можно сравнить со «взрывом суперновой», пишет Хартнетт: рекордная в истории эмиссия денег превратилась в цунами ликвидности, которое хлынуло на финансовые рынки вызвав их бурный рост. Рынок акций США взлетел в 4,5 раза, а его капитализация выросла на 17,5 трлн долларов; панъевропейский индекс EuroStoxx50 – в 1,8 раза; доходности облигаций развитых стран впервые в истории стали отрицательными, а на развивающихся рынках обвалились до рекордных минимумов: в результате страны с «мусорными» рейтингами могут занимать по ставкам, которые всего 15 лет назад давали суверенные бумаги США. «Печатный станок» работает в глобальном масштабе, отмечает Хартнетт. В результате приток ликвидности на финансовые рынки продолжает расти: в прошлом году он составлял $1,5 трлн. в год, в текущем – уже $2 трлн. Но в следующем году, считает Хартнетт, ситуация радикально изменится. ФРС уже работает в обратном режиме: с октября американский ЦБ сокращает баланс, изымая ликвидность, «напечатанную» за последние 9 лет. Пока объем операций скромный – по $10 млрд. в месяц, однако он будет увеличиваться каждый квартал и к концу 2018 года накопленным итогом достигнет $500 млрд. ЕЦБ уже сократил вливания с 80 до 60 млрд. евро в месяц, в следующем году урежет их до 30 млрд. евро, а к концу 2018 года планирует свернуть программу вовсе. В результате приток ликвидности с нынешних рекордных 2 трлн. долларов сократится до нуля. Это грозит рынкам обвалом, уверен Харнетт. Его масштаб будет сопоставим с крахом Dow Jones в 1987 году (когда рынок США рухнул более чем на 20% за день), и событиями 1998 года, когда обрушились валюты Азии, а Россия объявила дефолт. О том, что мы стоим на пороге нового экономического кризиса, в конце октября поведал и Deutsche Bank, указав на хрупкость банковской системы Италии и «пузырь» на рынке недвижимости в Китае. Насколько реальны эти прогнозы, что будет с Россией, если на глобальную экономку обрушится новая волна кризиса? – Хартнетт верно улавливает тенденцию, другое дело, никто не может точно сказать, когда «пузырь» на глобальном рынке проколется, – отмечает президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич. – Надо понимать: кризис 2008 года был концом теории Great Moderation, которую принято связывать с именем Алана Гринспена – председателя Совета управляющих ФРС США на протяжении 18,5 лет (с 1987 года). Это был период стабильности мировой экономики, когда считалось, что с помощью мировых ЦБ – прежде всего, путем временных вливаний денег в системы страхования вкладов, а также в системы электронных расчетов – можно добиться того, что мировых финансовых кризисов вообще не будет. И действительно, кризис 1987 года Алан Гринспен успешно купировал, а потом кризисы возникали только на периферии – в Японии, в ряде европейских стран, в Юго-Восточной Азии, в Латинской Америке. Считалось, что ведущие страны мира научились так выстраивать финансовую политику, что масштабный кризис невозможен. И вот 2008 год все разрушил. Появилась масса публикаций, где доказывалась, что теория Great Moderation – «великого спокойствия» – оказалась иллюзией. Дисбалансы просто накапливались, и в какой-то момент выстрелили одновременно. С тех пор ничего кардинально не поменялось. Никакая новая теория взамен Great Moderation не возникла. А лечение глобальной финансовой системы, к которому прибегли мировые ЦБ после 2008 года, по мнению большинства аналитиков, оказалось даже хуже, чем сама болезнь. «СП»: – В чем это проявляется? – Если говорить коротко, к настоящему моменту на Западе подорваны самые основы рыночной экономики. Прежде всего, это закон стоимости и закон спроса и предложения. Деньги, в условиях накачивания банков ликвидностью, стали терять свою главную функцию – они перестали быть ограниченным благом, что является необходимостью для рыночной экономики. По сути, сейчас мировые финансовые власти следуют путем откладывания проблем. Сначала они напечатали денег, потом заменили частные долги на государственные, потом раздули огромный пузырь госдолга, потом пузырь на рынке недвижимости и акций, потом поменяли банковские модели оценки рисков. В итоге стало вообще непонятно, что и сколько стоит, и это дает банкам производить оценки активов, грубо говоря, от фонаря. Сейчас, благодаря страховкам, практически никто из крупных участников рынка не может разориться – и это тоже подрыв основ рыночной экономики. Поскольку рыночная экономика подразумевает не только ограниченность денег, баланс спроса и предложения, но и необходимость ухода неэффективных игроков – разорение тех, кто проиграл в финансовой игре. Если же этого не происходит, на глобальном рынке деформируются все процессы. Сейчас термин too big to fail – «слишком большой, чтобы упасть» – приписываемый экономисту Хайману Мински, больше не работает. Потому что «упасть» не могут не только крупные, но и средние финансовые учреждения. В итоге складывается абсурдная ситуация, когда застрахованное юридическое лицо идет даже на большие авантюры, чем до момента страхования. «СП»: – Почему такая ситуация продолжается почти 10 лет? – Потому что современная корпоратократия оторвалась от экономических реалий. Это мегакоррупционная машина, внутри которой существует стройная симметрия. Когда рынок растет, все финансовые менеджеры, участвующие в этом процессе, получают огромные бонусы – сотни миллионов долларов. Но когда рынок падает, они не возвращают эти деньги. Из-за этого у крупного финансового менеджмента есть прямая заинтересованность дезинформировать рынок и общественность. В итоге, в сообществе с банками и государствами, финансовый менеджмент вытворяет то, что еще 10 лет назад казалось немыслимым. Это напоминает ситуацию, когда нерадивый предприниматель начинает одно дело, потом проваливает его, и чтобы скрыть провал, начинает другое дело, более крупное. И так множество раз, пока не станет ясно, что за всеми его проектами – пустота. Сегодня реальные показатели мировой экономики слабые, особого роста и перспектив нет, средний класс размывается. И при этом все рынки – на максимуме. «СП»: – Как будет развиваться ситуация? – Политика накачивания рынков ликвидностью на сегодня исчерпана. ФРС ее уже прекратила, ЕЦБ прекратит через год. Поэтому пузырь будет сдуваться. Замечу, это происходит всегда в самый неожиданный момент, когда публику убеждают, что все нормально, и рынки будут только расти. При таком подходе главные игроки снимают сливки, а остальные разоряются, и игра начинается заново. Мы как раз приближаемся к этой точке. На мой взгляд, мы увидим вторую серию кризиса 2008 года, которая оказалась отложенной на длительный период. И ударит эта волна, прежде всего, по развивающимся рынкам, в том числе по России. Именно за счет развивающихся рынков Запад постарается покрыть убытки, а потом будет переходить к новому технологическому укладу. Зачатки такого уклада есть уже сегодня, но переход к нему сдерживают долговые дисбалансы, для демонтажа которых мировой экономике требуется встряска. При таком сценарии сырьевые активы не ждет ничего хорошего. Те страны, которые вовремя не позаботились о выстраивании экономики, адекватной будущим трендам, окажутся в очень сложной ситуации. Россия вполне может оказаться в их числе, особенно если учесть, что мы практически исчерпали «подушку безопасности» в виде суверенных фондов.