Россия захлебнулась нефтью: Надо заткнуть треть из 200 тысяч скважин

Итак, гром грянул – нефть стала никому не нужна. Сокрушительный обвал 20 апреля американской WTI, когда впервые в истории цена стала отрицательной (стоимость контракта достигала минус $40,32 за баррель) – лишь начало катастрофы. Хранилища нефти переполнены, и за ее реализацию продавцы доплачивают. Российская нефтянка в этой ситуации и вовсе рискует быть погребенной под лавиной из сырой нефти и нефтепродуктов. Новости уже напоминают фронтовые сводки. По словам председателя совета директоров Петербургского нефтяного терминала Михаила Скигина, 37 резервуаров (почти 400 тыс. кубометров) загружены практически под завязку. «Из-за коронавируса и режимов карантина в Европе активно заполняются все возможные резервуары в странах-импортерах нефти и нефтепродуктов. Европейские игроки даже фрахтуют танкеры для хранения. Спрос там упал практически до нуля, а на отдельные виды топлива, например, авиационного – действительно до нуля. Сложно предсказать, как будет развиваться ситуация. Переориентировать сбыт нефтепродуктов с зарубежных потребителей на российских сложно: спрос в стране упал так же, как и в Европе и во всем мире», – считает Скигин. Нефть России действительно негде хранить – в исследованиях Института развития технологий ТЭК и Института энергетики и финансов ранее отмечалось, что у России, в отличие от США, нет полноценных стратегических запасов нефти. Какое-то количество нефти можно хранить в магистральных трубопроводах. Самая протяженная в мире система принадлежит российской «Транснефти» – свыше 70 тысяч километров. По экспертным оценкам, в ней может храниться 10 миллионов тонн нефти – правда, непродолжительное время, около месяца. Проблема в том, что 10 млн. тонн – капля в море общей добычи. Напомним, в рамках нового соглашения ОПЕК+ Россия с 1 мая начинает беспрецедентное сокращение добычи – на 46 млн. тонн. И это – всего-навсего 9% добычи РФ в годовом исчислении. Под ударом оказались и российские НПЗ. Приостановить их работу невозможно, так как это предприятия непрерывного цикла. В то же время резервуарная инфраструктура НПЗ – узкое место, и вопрос хранения нефтепродуктов актуален для всех крупных игроков: «Роснефти», «Лукойла», «Сургутнефтегаза», «Татнефти» и «Газпром нефти». Сейчас, по данным СМИ, рассматривается единственный вариант спасения – хранение нефтепродуктов в железнодорожных цистернах. Средняя вместимость цистерны – 60–66 тонн в зависимости от модели и вида топлива. Крупным собственником цистерн является, например, «Нефтетранссервис», который работает по контрактам «Роснефти». Там готовы рассмотреть предоставление до 3 тыс. цистерн для хранения нефти или нефтепродуктов по рыночной ставке аренды на срок не менее полугода. Но надо понимать: совокупная вместимость данного парка составляет около 180 тыс. тонн нефти или нефтепродуктов – это сопоставимо с загрузкой всего-навсего одного танкера класса Suezmax (то есть, не самого большого танкера). Заметим, зафрахтовать какие-либо танкеры сейчас попросту нереально – их разобрали, как горячие пирожки. По данным Reuters, у берегов Европы, вблизи крупнейших топливных терминалов на якорях стоят 30 танкеров, которые не могут разгрузиться в связи с заполненностью резервуаров на берегу. На их борту в сумме миллион тонн авиатоплива, бензина и других нефтепродуктов. Словом, куда ни кинь – всюду клин. Что в такой ситуации будет делать Россия, чтобы не захлебнуться в собственной нефти? – С точки зрения отрасли, добычу придется сокращать – ввиду резкого падения спроса то количество, которое добывалось в 2019 году, будет ненужным на рынке в ближайшие два квартала, – считает декан факультета международного энергетического бизнеса РГУ нефти и газа им. И.М. Губкина Елена Телегина. – Консервация скважин для нас – большая проблема. Большинство скважин находится в Западной Сибири – это высокая обводненность, и это не очень свежие скважины, с большой выработкой. Поэтому, если их выключать из эксплуатации, для введения обратно в строй потребуется много мероприятий. Но все равно, это придется делать. Сейчас рассматривается вопрос – у нас порядка 200 тысяч скважин по России – какие скважины можно будет более-менее безболезненно выводить из эксплуатации. Мы продаем нефть по фьючерсам с разными сроками поставок – и месяц, и два, и три. Но в любом случае, при нынешнем обвале спроса эти контракты могут не исполняться. Поэтому придется сокращать и добычу, и переработку. Остается надеяться, что сокращение будет относительно краткосрочным – на два квартала. Мы надеемся, что Китай восстановится, и основной нефтяной поток пойдет на китайский рынок. «СП»: – У нас есть под нефть свободные хранилища? – У нас имеется госрезерв нефти и нефтепродуктов. Но это именно резервирование для государства – не для частных компаний. Сейчас, конечно, все хранилища будут по максимуму заполнены. Найти на рынке какие-то танкеры под хранилища нефти, наверное, можно. Но стоимость фрахта резко возросла – в пошлом месяце она скакнула на 300%. Так что сейчас все, что возможно, грузится под завязку – и цистерны, и танки. «СП»: – Сколько нам всего придется закрыть НПЗ и скважин? – НПЗ мы закрывать не будем – будем снижать коэффициент использования, загрузку перерабатывающих мощностей. На пике загрузка доходит до 90%, а загрузка в 80% считается очень хорошим результатом. Теперь, возможно, НПЗ будут работать в половину мощности. Что касается скважин – по самому пессимистическому прогнозу консервировать придется треть из них. Но я все же думаю – если мы надеемся на восстановление спроса осенью – что мы обойдемся консервацией 10-15%. Замечу также, что консервация скважин предполагает довольно большой объем работ. Это совсем нелегко. «СП»: – Насколько обоснованы надежды на восстановление Китая? Почему мы рассчитываем – в условиях переизбытка предложения, – что Поднебесная будет закупать именно российскую нефть? – У нас шли поставки нефти в Китай еще до кризиса. Конечно, саудовцы своей дешевой нефтью пытаются сейчас закрыть все возможные ниши на рынке. Но наша нефть конкурентная, особенно та, что добывается в Восточной Сибири. Конкуренция между нами и саудовцами, конечно, неизбежна. Но в силу того, что контракты с китайскими компаниями российские поставщики заключают не первый год, мы рассчитываем, что эти наработки мы будем и дальше использовать. «СП»: – Себестоимость саудовской нефти – $3-5 за баррель. По поводу российской нефти оценки самые разные, вплоть до $40 за баррель. Как в таком случае наша нефть может быть конкурентной? – У нас очень разная себестоимость на разных месторождениях. Диапазон – от $8 до $17 за баррель. $40 за баррель – это уже нетрадиционная нефть, типа Баженовской свиты, где сланцевые породы. Здесь также надо учитывать плечо транспортировки. Все-таки чтобы отгрузить тонну российской нефти, надо еще добавлять $2-4 за баррель. Поэтому в среднем по Западной Сибири себестоимость выходит $10-14 за баррель. По Восточной Сибири подороже, потому что это новые месторождения – они более дорогие. В Саудовской Аравии нефтяные вышки стоят прямо на Заливе – длинных нефтепроводов нет. Поэтому себестоимость у них действительно $3-5 за баррель. Но для балансировки бюджета саудовцам нужна более высокая цена – в этом их проблема. «СП»: – То есть, демпинговать долгое время саудовцы не смогут? – Конечно. В бюджет Саудовской Аравии заложена цена порядка $80 за баррель – они надеялись, что нефть будет очень дорогая. И сейчас саудовцы страдают из-за того, что доля поступлений от нефти обвалилась. В России все-таки более диверсифицированная экономика. Мы, конечно, сидим на нефтяной игле, но не до такой степени – у саудовцев это единственный источник наполнения бюджета. – Сейчас остановкой отдельных скважин не отделаешься – нужно будет останавливать целые месторождения, – отмечает первый замминистра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР (1984-1999 гг.), один из создателей нефтегазового комплекса в Западной Сибири Генадий Шмаль. – Нам надо сократить добычу на 20% – это большой объем. Если учесть, что мы добываем примерно 560 млн. тонн в 2019 году, речь идет о сокращении на 100 млн. тонн годовой добычи. Поэтому придется думать об остановке целых промыслов, а не отдельных скважин. Конечно, первыми надо останавливать месторождения, которые являются самыми низкорентабельными. Таких у нас немало – у нас около 70 млн. тонн добычи так называемых трудноизвлекаемых запасов. Теоретически добычу можно остановить, а потом восстановить – но это большие затраты. Сначала затраты на консервацию месторождений и скважин, потом на то, чтобы привести их в рабочее состояние. Поэтому надо продумать, откуда взять деньги – учитывая, что цена нефти низкая, и денежные потоки резко сокращены. Значит, надо поискать варианты, чтобы компаниям, которые пойдут на сокращение, обеспечить льготные кредиты. Все надо очень хорошо продумать – наметить целую программу не только остановки, но и последующего восстановления. Это восстановление может произойти к концу 2020 года, а возможно, и через год. Что касается создания стратегических запасов нефти – мы к этому не готовы. В свое время была идея: создать национальные запасы нефти, используя для этого пустоты в солевых пластах. Эта идея обсуждалась, в том числе, в Госдуме – но решение так и не было принято. Поэтому единственный резерв сегодня – трубопроводы. Но они заполнены полностью, так что возможности в плане хранения у них небольшие. У той же «Транснефти» достаточно большой объем резервуаров – несколько миллионов тонн. Если все свободные резервуары заполнить, возможно продержаться какой-то короткий период – неделю максимум. «СП»: – Сейчас еще можно реализовать идею с национальным запасом, или уже поздно? – Сейчас уже не успеть. Чтобы создать такие хранилища, нужно исследовать месторождения соли, пробурить скважины – это большая работа. Американцы такие хранилища имеют – их объем около 70 млн. баррелей. Это целые соляные месторождения, не какое-то одно – чтобы оборудовать такие нефтехранилища, требуется не месяц или два, а как минимум полгода. Сегодня, сейчас – это просто нереально. Нефть и газ: Кошмар РЖД: Россия готовится заливать нефть в железнодорожные цистерны Новости экономики: Российская нефть Urals подешевела до 12 долларов за баррель