Почему торговый конфликт между Китаем и США выгоден Дальнему Востоку
Генеральный директор Агентства Дальнего Востока по привлечению инвестиций и поддержке экспорта (АНО АПИ) Леонид Петухов в эксклюзивном интервью News.ru рассказал о том, в какие отрасли готовы вкладывать деньги иностранцы, мешают ли привлечению инвестиций санкции и откуда на Дальнем Востоке около 2 млн гектар неиспользованной земли. — Как оцениваете итоги работы агентства за первое полугодие? Какие отрасли показывают положительную динамику? — К прошлому году мы привлекли более 800 млрд рублей инвестиций на Дальний Восток. Накопленным итогом фактически это 70 млрд уже тех проектов, которые построены (более 100 проектов). Мы примерно в таких же цифрах идём в этом году. Традиционно стандартные отрасли на Дальнем Востоке — это сельское хозяйство, лес, проекты в области логистики. — Какое влияние на инвестиционную привлекательность Дальнего Востока оказывают санкции? — Я считаю в целом, что санкции — это плохо. Но мы оказались, наверное, в чуть-чуть более выгодной позиции, чем вся остальная Россия, потому что наши инвесторы, конечно, Китай, Япония, Корея — там санкции не так сильно воздействуют. Поэтому для кого-то санкции — это время кризиса, но, как говорит наш руководитель страны, для нас это время возможностей. И мы его так и воспринимаем. Например, торговый конфликт между Китаем и США нам очень выгоден, так как цены на сою выросли. Наша соя, которая выращивается в Амурской области, на Дальнем Востоке пользуется повышенным спросом. В этой связи многие сделки стало делать проще. — Проявляют ли интерес к Дальнему Востоку европейские инвесторы? — Честно, да. О многих компаниях мы не можем говорить, опять же из-за санкционной полемики. У нас уже есть очень хорошие намётки по инвесторам из Европы, которые потихоньку заходят. — В начале года к Дальневосточному федеральному округу присоединили Бурятию и Забайкальский край. Как вы оцениваете инвестиционную привлекательность этих регионов? Есть ли уже заинтересованность со стороны бизнеса? — Мы отвечали за девять регионов, теперь отвечаем за 11 регионов по Дальнему Востоку. В каждом у нас есть свой представитель, поэтому мы очень быстро эти регионы встроили в систему агентства. Конечно, сделали уже анализ, посчитали инвестиционную привлекательность по каждому субъекту федерации. Это, естественно, сельское хозяйство, лес, логистика в большей части для Забайкалья. Чуть меньше логистика, но больше природные ресурсы для Бурятии. Инвесторы есть. Более того, у нас Юрий Трутнев (полпред президента РФ в ДВФО. — News.ru) два месяца назад проводил День инвестора в Корее. И мы увидели очень большую заинтересованность со стороны Северной Кореи. Часть корейского населения считает, что их историческая родина находится возле озера Байкал. И мы совместно с Алексеем Цыденовым (глава Бурятии. — News.ru) провели бизнес-миссию в мае. Корейская делегация приезжала, останавливались в Чите. Будут развиваться логистические проекты. Будем надеяться, что подпишемся уже к Восточному экономическому форуму. А вообще по этим регионам приятно работать, потому что очень понятные, внятные губернаторы. Они знают, что делать, знают, как хорошо взаимодействовать с инвестором. Поэтому нам с ними повезло. — Какие проекты считаете приоритетными на ближайший период? — Для меня очень важен проект в области леса. Есть такой удивительный проект «Алмазарский ЦВК», но про него мало кто знает. Он был поддержан ещё 10 лет назад российско-китайской межправкомиссией и РФПИ (Российский фонд прямых инвестиций. — News.ru), более того, целлюлозно-бумажный комбинат построен. Стоят в открытом поле, к сожалению, пока без корпусов, варочные установки. Наша задача этот проект закончить. Потому что это китайский инвестор, то есть 10% в нём — государственные китайские деньги. Мы ищем каких-то государственных соинвесторов с российской стороны, чтобы решить логистические вопросы. У них сейчас нет мостового перехода, это такой быстрый выигрышный проект. Второй выигрышный проект может быть связан с логистическими центрами. Ну и третье, я хотел бы пару слов сказать о том, что мы делаем в сельском хозяйстве на Дальнем Востоке. Мы в своё время обратили внимание — почему, когда пересекаешь границу с китайской стороны, там каждый метр используется в сельском хозяйстве, а на Дальнем Востоке, с российской стороны, зачастую это не так. Мы выяснили, что очень большое количество земли не откадастрировано. Мы получили распоряжение вице-премьера Юрия Трутнева, наняли специалистов и, по сути, ищем неоткадастрированную землю. По Приморью уже нашли 600 тыс. гектар свободной земли. Всего по Дальнему Востоку около 2 млн гектар неиспользованной земли, которая, кстати говоря, в советские времена использовалась. Дальше есть последовательность действий: мы ставим их на кадастровый учёт и бесплатно отдаём инвесторам с инфраструктурой. Эту работу мы по Приморью сделали, сейчас делаем по Амурской области и по Хабаровскому краю, а по Бурятии и Забайкалью — как раз ваш вопрос — мы начинаем работу в этом году. Начинаем искать неоткадастрированную землю, и в следующем году это уже трансформируется в конкретные инвестиционные проекты. — Бытует мнение, что китайцы проявляют инвестиционный интерес исключительно к нашему недропользованию. Есть ли другие сферы, куда китайские инвесторы готовы вкладываться? — Китайцы инвестируют туда, где есть хорошая доходность, как и все инвесторы. Просто смотря на Дальний Восток, они видят возможности прежде всего в том, что связано с ресурсными отраслями. Это понятно. Потому что очевидно, что если они думают, где будут размещать производство — у себя или у нас, то у себя им его разместить гораздо проще. Там больше персонала, больше людей, которые это могут делать, рынок больше. Но наша задача начинать затаскивать инвесторов, как мы это говорим, на ресурсные проекты, и делать так, чтобы добавочная стоимость создавалась в Российской Федерации. Переработка тоже будет появляться и должна появляться на территории России. То, что у нас предоставляется в рамках режима ТОР и свободного порта Владивосток, очень эффективно. Как вы знаете, у нас есть уже два индийских предприятия на Дальнем Востоке, которые занимаются огранкой алмазов. Специалисты уникальные, их учат в Индии. Так как Министерство по Дальнему Востоку разрешило увеличить квоту на индийских специалистов, и параллельно индусы заключили соглашение с местными колледжами. Уже был первый выпуск российских дальневосточных огранщиков алмазов. На мой взгляд, вот такой подход должен быть в отношении всех инвесторов на Дальнем Востоке из-за рубежа. — Сколько рабочих мест на Дальнем Востоке удалось создать за последнее время? — Проще говорить, сколько у нас в портфеле Агентства по привлечению инвестиций проектов — их почти на 5 трлн рублей. А это 100 тысяч рабочих мест. Мы вообще сделали интересный анализ, посчитав все проекты, которые у нас есть, более или менее понятные на территории Дальнего Востока. Также проанализировали реалистичность их исполнения, разбили их на несколько групп и посчитали, какой же экономический рост это даст. Так вот, если в течение пяти лет реализовать 50% этих проектов, то при этом мы сможем расти на Дальнем Востоке на 8% в год. Это больше, чем растут наши азиатские конкуренты. — Весной этого года вы заявляли, что Агентство Дальнего Востока по привлечению инвестиций и поддержке экспорта готово применить собственный опыт сотрудничества с дальневосточными странами-инвесторами в Арктической зоне. Существуют ли сложности в привлечении инвестиций в такой непростой регион, как Арктика? — У нас инвесторы делятся на две части. Первая — это в основном русские компании, которые сами знают, что они делают. К таким мы приходим и просто говорим, чем мы можем вам помочь. И я думаю, в Арктике больше таких инвесторов. Вторая группа инвесторов — это прежде всего иностранные. Они как дети, для них нужно быть некими шерпами, оберегать от всего, объяснять всё, иногда даже документы и все формуляры за них заполнять. Вот с Арктикой нам повезло в том смысле, что мы имеем дело с компаниями, которые очень высоко профессиональны на мировом уровне. «Газпромнефть», «Газпром», «Роснефть» знают, что они делают, у них высочайшие компетенции по мировым стандартам. В этом смысле нам проще. С другой стороны, это развитие Северного морского пути. Здесь очень большая работа, это чуть-чуть другая география, чуть другие страны: Финляндия, Норвегия. Это страны, с которыми мы меньше работали до сих пор просто в силу географического положения. И мы очень много сил на это тратим, и пока ещё нет организационного решения, как это правильно делать в составе агентства. У нас сотрудники занимаются индустриальными темами, то есть, образно говоря, есть специалист горнорудник, специалист сельского хозяйства, специалист по нефти. Я думаю, мы такую специализацию и оставим, поскольку проекты в Арктики, по сути, в тех же отраслях. Но, наверное, добавим какой-то региональный аспект. Сейчас начинается сезон проводок по Северному морскому пути, мы договоримся с какой-то крупной компанией и, может быть, отправим сотрудника агентства, чтобы он проплыл по Северному морскому пути и полностью задокументировал всю проблематику, с которой встречаются судовладельцы. Потому что следующей задачей будет всё это осмыслить и в сентябре—октябре выйти с какими-то законодательными инициативами, как это мы обычно делаем. С тем, чтобы делать уже более широкое маркетирование Северного морского пути в следующий сезон. — Основная ставка всё же на российских инвесторов или иностранных? — Арктика такой сложный регион, что нам нужен, конечно же, российский капитал, потому что это стратегическая отрасль, но при этом необходимы западные технологии. Особенно с точки зрения бурения. Но промышленность в условиях санкций сделала очень большой рывок в сторону импортозамещения. И, я думаю, как раз вот эти технологии и послужат драйвером эффективного сотрудничества в Арктике. — Какие отрасли экономики больше интересуют иностранных инвесторов? — Лес, сельское хозяйство и недропользование. С точки зрения леса скажу, наверное, пару слов. Не нравится то, что творится в области лесопользования на Дальнем Востоке. Много раз пересекали границу. Есть китайский город Суйфэньхэ, находится он буквально в 10 км от границы Приморского края, куда наш необработанный лес перерабатывается. Он зачастую даже не продаётся там в Китае. Фанерная доска, половая доска сразу идут в Австралию, США, Японию. Наша задача сделать такой центр переработки на Дальнем Востоке. Пусть это будут те же самые резиденты на первом этапе, но это всё будет производиться на территории Российской Федерации. Уже выбрали три локации в Хабаровском крае и две в Приморье. Будем с таким проектом выходить и докладываться руководству. — Нужны ли новые законодательные рычаги, чтобы изменить ситуацию? — Да нет, у нас же решение принято правительством о поэтапном повышении пошлин на экспорт круглого леса. Наша главная задача — отслеживать, чтобы не было контрабанды и чтобы была действительно переработка. Потому что, если дерево просто ошкурили и распилили на две части, оно не стало продуктом высокой переработки, хотя технически это действительно уже не круглый лес. То есть при поддержке правоохранительных органов, я думаю, у нас всё получится. К вопросу работы с инвесторами: мы, в частности, встречались с руководителем китайской национальной лесной корпорации две недели назад в Пекине «на полях» форума «Один пояс — один путь». Эту позицию как раз донесли, и он является одним из основных резидентов технопарка деревообработки в Суйфэньхэ. Сейчас у нас с ними очень эффективные переговоры. Будем объявлять на ВЭФе о том, что они будут локализовываться уже на территории России. — Раз уже коснулись ВЭФа, который пройдет во Владивостоке с 4 по 6 сентября, расскажите, что ждёте от пятого по счёту форума? — Как обычно, ждём подписаний. Есть очень хороший момент работы с корейскими инвесторами. У нас три или четыре большие сделки на Дальнем Востоке в портовой отрасли будут, в логистическом центре. Ждём индийских гостей. Для этого сейчас идём в Индию. Продолжаем делать ВЭФ точкой сборки экономики Дальнего Востока. Мы хотим, чтобы это были разные страны, разные проекты, и, мне кажется, Дальний восток для этого идеален, и тем более, с точки зрения своего положения, идеален Владивосток.
