Закон против справедливости. Реабилитированным жертвам ГУЛАГа и их родным не возвращают отнятое жилье
По данным комиссии при президенте России по реабилитации жертв политических репрессий, общая численность пострадавших от террора власти в советские годы по состоянию на 1 января 2019 года составила 529 744 человека. С 1 января 2017 года этот список уменьшился на 59 857 человек. Конец 30-х годов прошлого века принято считать апогеем кровавого беззакония, когда невиновных расстреливали, пытали и кидали в тюрьмы. Именно тогда началась печальная история выживших и их родственников, которые, помимо своего имени, теряли и имущество, с 30-х по 80-е выселялись из своих квартир, а после реабилитации и признания жертвами ждали компенсаций десятилетиями, часто оставаясь без принадлежащего им по праву. Конституционный суд РФ в декабре прошлого года постановил изменить положение дел, в связи с чем началась работа над инициативами Минстроя и депутатов Сергея Миронова и Галины Хованской. Daily Storm рассказывает о делах жертв и проблемах, которые остановили их на пути к восстановлению справедливости. «Я спросонья вцепился в маму и забился в истерике. Один из сотрудников силой вырвал меня из рук матери, а второй повел ее в стоявший около подъезда воронок. Второй сотрудник взял нас с сестрой и повел в другой автомобиль», — вспоминает Виктор Василенко. Его отец — Борис Василенко — был большим начальником в системе пищевой промышленности СССР. Семья состояла из четырех человек (Виктор, его отец, мать и сестра) и имела по меркам 1937 года шикарную четырехкомнатную квартиру в конструктивистском доме на Новослободской, 67/69. В июне этого года отца арестовали, а уже в августе расстреляли за участие в контрреволюционной группе, готовившей заговор против советской власти. После ареста три комнаты опечатали, детям и жене Бориса Василенко оставили четвертую. 20 сентября около четырех часов утра раздался стук в дверь, в квартиру вошли два сотрудника НКВД. Они объявили, что супруга Бориса Рузя арестована как жена врага народа. Рузю отправили в Темниковский лагерь, расположенный недалеко от Нарьян-Мара, Виктора и его сестру Анну увезли в специальное учреждение для детей врагов народа — детский дом в Пензе. Семья «врага народа» уже не собралась в столице. Матери и ее детям предстояло перенести голод и болезни, бесконечные переезды. При этом, несмотря ни на что, им помогали родственники и друзья. Линия жизни Виктора Василенко изменилась в 1949 году. Он поступил в Московский энергетический институт, откуда его распределили на Сталинградский металлургический завод «Красный Октябрь». В 1956 году его родителей реабилитировали. По словам куратора проекта правозащитного общества «Мемориал» «Личное дело каждого» Маргариты Маслюковой, Виктор Василенко остался жить в Волгограде, где уже после развала Советского Союза застал решение о признании его и сестры пострадавшими от политических репрессий. В феврале 2020 года он обратился в московский департамент имущества с просьбой о постановке на учет для получения жилплощади, но пока никакого результата это не дало. Право на возвращение жилья закреплено законом «О реабилитации жертв политических репрессий» от 1991 года. По нему в случае возвращения на прежнее место жительства реабилитированные лица и члены их семей должны быть обеспечены жильем. В 2004 году закон был изменен: в части 1 статьи 13 слова «имеют право на первоочередное получение жилья» заменили на «принимаются на учет и обеспечиваются жилыми помещениями в порядке, предусмотренном законодательством субъектов Российской Федерации». После этого, по словам политика Натальи Евдокимовой, регионы для экономии средств стали использовать местные нормы, чтобы усложнить процесс получения компенсаций. «Реабилитированных если и ставят в очередь на получение жилья в местах прежнего проживания, то на общих основаниях, и это действительно [может длиться] 25-30 лет», — аргументирует Елена Жемкова, исполнительный директор «Мемориала». Алиса Мейсснер, Елизавета Михайлова и Евгения Шашева в течение многих лет пытались получить жилье в столичном регионе, где их родители жили до репрессий, но все попытки оказывались тщетны, поскольку в Москве одни из наиболее строгих правил получения компенсаций. Например, в регионе необходимо прожить не менее 10 лет, что для женщин было невозможно, так как они были высланы из столицы. После этого они обратились в Конституционный суд. 10 декабря 2019 года при рассмотрении их дела представители московских властей объявили, что внеочередная выдача жилья репрессированным приведет к увеличению времени ожидания квартир другими лицами, «например, ветеранами Великой Отечественной войны». Об этом писал «Коммерсантъ». Однако суд согласился с жалобами, признав, что действующее законодательство противоречит Конституции и не позволяет жертвам репрессий реализовать право на получение компенсаций. КС предписал изменить закон и обеспечить жертв политических репрессий, родившихся в ссылке, жильем на исторической родине. Узнав об изменении правил, Виктор Василенко отправил свои бумаги в департамент имущества Москвы. После решения Конституционного суда началась подготовка новых поправок к уже упоминавшейся 13 статье закона «О реабилитации жертв политических репрессий». Работу вели в правительстве, там этим занялся Минстрой, а также партия «Справедливая Россия» совместно с «Мемориалом» и Институтом публичной политики и права. Между двумя законопроектами есть существенные отличия. В первом варианте, предложенном в Минстрое, говорится: «В случае возвращения на прежнее место жительства реабилитированные лица и члены их семей принимаются на учет и обеспечиваются жилыми помещениями в порядке, предусмотренном законодательством субъектов РФ, независимо от срока их проживания в соответствующей местности и (или) места жительства, имущественного положения и признания нуждающимися в жилых помещениях». В поправках, подготовленных «Справедливой Россией», про законодательство субъектов ничего не говорится, а добавляется правило расчета компенсации, исходя из стоимости квадратного метра в конкретном регионе, а также информация про срок выплат. Он должен составлять не позднее одного года «со дня подачи указанными лицами соответствующего заявления в уполномоченный орган». Первый проект, как заявляют его критики из числа правозащитников, а также соавторы законопроекта «Справедливой Россией», очевидно, более размытый и изменяемый по ситуации. Вероятно, он как и прежде позволит чиновникам лавировать в решении вопроса, а жертвы репрессий и их дети будут и дальше ждать восстановления справедливости. Политические репрессии происходили в СССР не только в сталинские годы. Сегодня живы еще многие люди, которых лишали жилья и высылали из столицы даже незадолго до развала СССР. Вот одна из известных историй поздних репрессий. В начале 80-х годов петербургского филолога Марка Азадовского и его жену Светлану посадили в тюрьму по сфабрикованным делам. Разыгранный спектакль сильно напоминал процессы эпохи большого террора: был задействован провокатор-гражданин другого государства, написан донос, а подброшенные обоим наркотики наводят на мысли уже о нашей современности. В 90-е годы они были признаны жертвами политических репрессий. Менее известна другая история: после ареста Светлана Азадовская лишилась своего жилья и до сих пор не получила за него какую-либо компенсацию. До ареста она занимала комнаты в коммунальной квартире — они достались ей после смерти первого мужа и свекрови. В марте 1981 года, получив по приговору Куйбышевского райсуда полтора года исправительно-трудовой колонии, она лишилась права на прописку и, соответственно, на занимаемое жилье. Вернувшись в Ленинград весной 1982-го, она пыталась прописаться и подняла вопрос о возврате ей утраченного жилья. Но тут выяснилось, что все три комнаты уже переданы ее соседке — либо как улучшение ее жилищных условий и обмен большой комнаты на три небольших, либо просто как присоединение. «Эта женщина дала показания, которые легли в основу обвинения, через полгода Светлану выписали, и она потеряла права на жилье, — рассказывает Марк Азадовский Daily Storm. — Его заняла соседка — абсолютно классический случай. Она считалась в то время законно осужденной, для получения временной прописки пошла работать дворником. И только через полгода после моего возвращения с Колымы она, как и я, прописалась в квартире у моей пожилой матери. До сих пор мы прописаны в этой квартире». По словам Марка Азадовского, в начале 90-х, когда оба дела были пересмотрены и окончательно рухнули, он обращался по этому поводу к петербургским властям, но получил отказ. Мотивировка была стереотипной: жилплощадь не может быть предоставлена, поскольку в настоящий момент С.И. Азадовская прописана у мужа и полностью обеспечена жильем. Работавшая над законопроектом «Справедливой России» Наталья Евдокимова обращает внимание на закон «О содействии Санкт-Петербурга в улучшении жилищных условий граждан». По нему в очередь могут становиться люди, которые обеспечены общей площадью жилого помещения на одного члена семьи менее учетного норматива в размере 10 квадратных метров. «Если ты вернулся к своим родственникам, прописался, и площадь, тобой занимаемая, не позволяет тебе встать в очередь, то, соответственно, на учет тебя не ставят. И ничего тебе не предоставят», — рассуждает она и уточняет, что принятие законопроекта эсеров позволит избежать влияния местных властей на этот процесс. Депутат «Справедливой России» Галина Хованская отмечает, что из-за необходимости экономить бюджетные деньги, скорее всего, примут законопроект Минстроя. Об этом свидетельствует то, что поправки уже преодолели комиссию правительства по законопроектной деятельности. «Уверенности нет, опубликовали от безнадежности», — подытоживает Хованская, рассуждая о судьбе альтернативного законопроекта эсеров.
