«Мы что ли под проклятьем?»
В правительстве поменялось несколько министров.
На встрече в Думе я обратился к министру строительства и ЖКХ Иреку Файзуллину с вопросом о строительстве жилья для сирот. У нас их сотни тысяч, тех, кто выйдя из детских домов, остаются без крыши над головой. От них отказались и родные, и получается, государство. Главное, огромной их частью по суду получено право на собственное жильё. Но вопреки закону так ничего и не имеют. «Мы что ли под проклятьем?» — написал мне недавно бездомный паренёк с Алтая.
Вот о жилье для этих ребят, брошенных всеми, и был мой вопрос; министр ответил, что выступает за ускорение такого строительства. Посмотрим, что будет сделано.
Ну и по следам своих запросов и телесюжетов попросил нового министра по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексея Чекункова помочь посёлку Высокогорный в Хабаровском крае. Там почти утрачена стокоечная больница. Женщинам негде рожать. Сообщение с цивилизацией только поездом, который приходит один раз в сутки ночью, а купить билеты непросто. Автомобильная дорога по сути отсутствует.
По-моему, любые масштабные изменения к лучшему начинаются с конкретной и осязаемой помощи людям.
Продолжающиеся возмущения в Хабаровске во многом связаны с ощущением бесправности и брошенности живущих там людей.
Это горькое ощущение может привести к росту протестного голосования, а может выплеснуться на улицу, потому что люди всё меньше доверяют выборам.
Усложнение и затуманивание процесса голосования и подсчёта, мысль о том, что твой голос ничего не значит — всё ведёт ко всё большей социальной дистанции между государством и остальными.
Вот свежие картины ада, из-за которых уже обратился в Прокуратуру.
В Кемерове инвалид первой группы в тяжёлом состоянии ночевал в коридоре, ожидая помощь врачей, и умер.
Женщина умерла на приёме у врача в районной больнице города Ленинска-Кузнецкого, куда она приехала сама, не дождавшись скорой помощи. Скорую она безрезультатно ждала два дня.
Пенсионер с воспалением лёгких четыре часа пролежал на полу ЦРБ в Сокольском в Нижегородской области, и умер.
Хроники безнадёги и бесправия...
Социальная дистанция — это не только то, что предписано, чтоб не заразиться. Это кричащая разница в доходах исключительного меньшинства и целой страны. Это и игнор того, что ассоциируется с обманом и бессмыслицей — от телевизора до урны.
Конечно, модно сейчас указывать и на слабости системы выборов в других странах. Не раз я слышал от западных парламентариев и политологов критику американской системы выборов. Решения коллегии выборщиков зачастую противоречат голосованию граждан. Есть мнение, что изначально коллегия выборщиков создавалась для того, чтобы защищать интересы рабовладельцев в южных штатах, а сегодня это атавизм, влиятельный институт богатых игроков, провоцирующий раскол и недоверие.
И всё-таки такие весомые аспекты общественной жизни, как реальное состязание с неизвестным исходом и независимость суда, чьи решения неукоснительно выполняются, определяют картину происходящего.
А вот тотальная бесконтрольность отдельных лиц, распоряжающихся властью и собственностью, означает тотальную беспомощность граждан.
Как добиться своего угла сироте, одному из сотен тысяч, даже если выиграл суд? Что делать жителям посёлка Высокогорный, которых теперь и скорой помощи лишили? Как сохранить право на жизнь?..
Есть ли у народа хоть какой-то механизм обратной связи с государством? Снимать видеоролики, испещрять подписями листы петиций?
Надеюсь, что смена одного министра на другого — ещё и повод для открытости чиновников, а не для прежней постылой закрытости.
К сожалению, тех, кто вникает в обращения и живо на них реагирует, пока можно пересчитать по пальцам.
