Российский нефтегазовый сектор, уже переживший удар международных санкций, встретился с новой проблемой. За последнее время поддерживать проекты в нашей стране отказались сразу несколько европейских организаций, и решения впервые связывают не с политикой, а с экологией. Вложения в «грязные» сектора идут вразрез с планами по спасению планеты, и в будущем отрасль может лишиться иностранных средств, в первую очередь западных. Пока деньги продолжают поступать, но роль климатической повестки растет, искать инвесторов станет сложнее. Если добавить к этому неминуемое падение спроса на традиционные ресурсы, то становится ясно: сектор сталкивается с риском настоящего кризиса. Зеленый удар — в материале «Ленты.ру».

В начале декабря французское подразделение «Друзей Земли» объявило о большой победе: Париж отказался от поддержки газового мегапроекта в российской Арктике. Речь идет об «Арктик СПГ-2», в котором вместе с российским «Новатэком» участвует французский гигант TotalEnergies. Франция собиралась выделить на проект государственные 700 миллионов евро, но отказалась от идеи под давлением общественников — во всяком случае, по их версии. В мае они запустили петицию, которую подписали почти четверть миллиона человек, чтобы убедить власти не помогать неэкологичному предприятию. «Отказ Франции от подобного проекта — сильный сигнал. [Президент] Эммануэль Макрон косвенно признает, что продолжение добычи газа — проблема для климата и биоразнообразия», — заявили экоактивисты.

Денег не будет

О планах Франции поддержать проект стало известно осенью 2020 года: предполагалось, что государственный инвестбанк Bpifrance обеспечит гарантии по европейским кредитам. Однако, когда в ноябре 2021-го «Арктик СПГ 2» сообщил о подписании договоров с международными банками, Bpifrance в списке уже не фигурировал, как и немецкий Hermes, хотя изначально расчет на их гарантии был. Глава «Новатэка» Леонид Михельсон еще до итогового объявления о финансировании предполагал, что европейцы участвовать откажутся, но возможность экологической мотивации отвергал.

Что на самом деле стоит за ситуацией, до конца неясно: в «Новатэке» утверждают, что «Арктик СПГ 2» не вызвал ни одного вопроса у экологических активистов, в том числе у команды Bpifrance. В самом Bpifrance и участвующем в проекте TotalEnergies не ответили на запрос «Ленты.ру», французское подразделение «Друзей Земли» тоже не стало объяснять своих выводов. Но аргументы в пользу экологической подоплеки есть: в сентябре президент Макрон говорил, что Франция сделает все возможное, чтобы «биоразнообразие в Арктическом регионе не страдало из-за экономических проектов». Он не упоминал «Арктик СПГ-2» напрямую, но в министерстве экологии страны тогда подчеркивали, что приветствуют противостояние «проектам, связанным с ископаемым топливом».

В истории вокруг «Арктик СПГ-2» окончательной ясности так и не появилось, но спустя пару недель после победных заявлений французских экоактивистов об уходе из России объявил крупный инвестор — нефтегазовая компания Repsol. Свои доли в проектах она собирается продать «Газпром нефти» — за символическую цену. Решение Repsol приняла на фоне планов по достижению углеродной нейтральности к 2050 году. В мае предприятие уже сообщало о продаже части активов в Сибири, объясняя сделку именно намерением сокращать выбросы. Решение испанцев — «экологический» прецедент, ранее такого обоснования иностранные инвесторы не предлагали.

Пока, судя по цифрам, тенденции в сфере зарубежного финансирования «грязного» ископаемого сектора были скорее позитивными. По данным Центрального банка, за 2020 год отрасль добычи топливно-энергетических полезных ископаемых — каменного и бурого угля, нефти, газа — привлекла около 48 миллиардов долларов иностранного инвестирования. Годом ранее речь шла о поступлениях примерно в 39 миллиардов, в период с 2016-го по 2018-й — о сумме в 25-30 миллиардов. Сектор остается одним из главных направлений зарубежных вложений — в прошлом году на него пришлось около четверти всего объема средств.

Речь идет о прямых инвестициях в Россию (участии в капитале или долговых инструментах), которые позволяют иностранцам контролировать предприятие или «в значительной степени» влиять на управление им. При участии в капитале речь должна идти не менее чем о десяти процентах голосов по голосующим акциям. Подсчетов вложений без учета угля не ведется, но традиционно они были большей частью ориентированы на нефтегазовый сектор. Более точных данных по объему инвестиций в топливно-энергетический комплекс нет — Министерство энергетики не смогло ответить на запрос «Ленты.ру».

У своих дороже

В основном иностранцы участвуют в инвестициях через миноритарные доли в проектах, объяснил «Ленте.ру» партнер, руководитель международной практики KPMG по оказанию услуг компаниям нефтегазового сектора Антон Усов. В кредитных же средствах, по его словам, преобладают зарубежные банки и облигационные займы. Деньги можно брать и на российском долговом рынке, но такое решение будет менее выгодным. «Безусловно, иностранное финансирование дешевле, это его основное преимущество перед российским. А крупные капитальные проекты имеют тенденцию финансироваться из заемных средств, чтобы не отвлекать, соответственно, собственный оборотный капитал, который идет на инвестиции и на дивиденды», — заметил специалист. Минимизировать кредитные средства или обходиться внутристрановыми ресурсами нефтегазовая отрасль теоретически может, пояснил он, но при условии выгодной ценовой конъюнктуры.

Директор группы по природным ресурсам и сырьевым товарам агентства Fitch Дмитрий Маринченко в разговоре с «Лентой.ру» напомнил, что нефтегазовый сектор столкнулся и с проблемой санкций, которые уже отрицательно влияют на иностранное финансирование. Тем не менее некоторые компании — например, «Газпром» — в значительной степени продолжают зависеть от западных кредиторов, указал Маринченко. Сам газовый гигант, который привлекает долг большей частью в иностранной валюте, указывает, что подобная структура связана в том числе с низкими процентными ставками за рубежом.

Есть у «Газпрома» и специальная программа среднесрочных облигаций, которая была создана именно для привлечения заимствований с международных рынков. Когда «Газпром» размещал еврооблигации на сумму в два миллиарда долларов в феврале 2020 года, на долю зарубежных игроков пришлось около 80 процентов. Сейчас в обращении находятся еврооблигации на сумму около 26,5 миллиарда долларов, в целом же речь идет о кредитной линии до 40 миллиардов долларов США. Общая сумма долгосрочных обязательств компании на конец сентября составляла около 4,7 триллиона рублей, примерно 65 миллиардов долларов, а в перечне кредиторов немало зарубежных организаций — из Европы, США, Китая и Японии.

Идем на восток?

Маринченко считает, что зеленая повестка в долгосрочной и среднесрочной перспективе действительно может усложнить процесс получения иностранного финансирования для российских компаний энергетического сектора. Впрочем, по его мнению, коснется это скорее западных денег. «Китайские и ближневосточные инвесторы сохранят более прагматичный подход и в меньшей степени будут обращать внимание на углеродный след и другие факторы ESG (вопросы экологии, социальной политики и корпоративного управления — прим. «Ленты.ру»)», — полагает Маринченко.

Эксперт Fitch указал, что банки и фонды из Китая и стран Ближнего Востока уже увеличили свою долю в финансировании российского нефтегазового сектора, причем их роль особенно важна в случае крупных инфраструктурных проектов — например, СПГ-заводов. Именно китайские финансовые учреждения, в частности, обеспечили заметную долю в финансировании «Арктик СПГ-2» — 2,5 миллиарда евро, более четверти общего объема средств (при том что почти половину дают российские банки).

Антон Усов из KPMG предполагает, что о «полной токсичности» традиционных углеводородов в будущем речи все же не идет. Экологические факторы скорее повлияют на стоимость финансирования, а кредитные учреждения начнут активнее требовать планов по декарбонизации, считает специалист. Остается у нефтегазовых компаний и еще один выход — помощь государства или госбанков, напоминает Мариниченко: такие прецеденты уже были.

Впрочем, здесь в долгосрочной перспективе тоже можно прогнозировать сложности: у России есть собственные планы борьбы за климат — чистого нулевого уровня выбросов страна должна достичь к 2060 году. Согласно стратегии правительства, доля традиционных отраслей — а нефтегаз, безусловно, в их числе — в будущем должна снижаться. Пока непонятно, насколько серьезно можно воспринимать климатические амбиции российских властей, но если намерения действительно начнут реализовывать, то «грязный» сектор вряд ли сможет рассчитывать на серьезную помощь.

Дальше — хуже

Сфера ископаемого топлива уже постепенно лишается поддержки крупных экономик: так, около 40 государств и организаций в ноябре договорились, что прекратят поддерживать подобные проекты — пока за рубежом. Среди подписавших документ стран — Франция, Германия, Нидерланды, Великобритания и США. Соглашение предполагает определенные исключения, однако его называют историческим прорывом, который был бы невозможен еще несколько лет назад. Документ показывает, что ситуация в энергетике меняется очень быстро. Китая, на чьи деньги еще может рассчитывать российский нефтегазовый сектор, среди участников договоренностей нет. Но климатические амбиции уже влияют на экономическую политику Пекина, который, как и Россия, стремится выйти на «чистый ноль» к 2060 году. Например, власти заявляли, что не будут участвовать в проектах по строительству новых угольных электростанций за границей. Вполне возможно, что страна сделает следующий шаг и откажется от поддержки других «грязных» секторов, и тогда китайские банки, безусловно, будут придерживаться той же позиции.

Пока от ископаемого сектора серьезно зависят кредитные учреждения даже в Европе, где климатические соображения играют заметную роль, но ситуация уже меняется. К примеру, крупнейший финансовый институт Германии Deutsche Bank уже отказался от финансирования новых проектов по добыче нефти и газа в Арктике, а поддерживать все проекты по добыче угля перестанет через несколько лет. Давит на финансовые организации и европейский Центробанк: к учреждениям с «углеродоемкими» кредитными портфелями обещают более высокие требования.

О подобных мерах задумываются и в США, а Британия обяжет финансовые учреждения предоставлять отчетность по вопросам климатических рисков уже к 2025 году. Подобные меры должны привести к тому, что банки будут финансировать «грязные» предприятия как минимум менее охотно. Антон Усов, впрочем, предполагает, что в итоге кредитные учреждения просто будут требовать большего количества ESG-отчетов, которые они смогут показать регуляторам, — чтобы продемонстрировать, что тоже являются частью зеленой повестки. Банки и сами нуждаются в клиентах в «грязных» секторах экономики, напомнил он. «Нефтегазовые проекты — капиталоемкая отрасль, они занимают большой объем в кредитных портфелях. Естественно, банки по-прежнему заинтересованы в доходности», — объяснил эксперт.

Но в будущем нефтегазовые компании могут оказаться не такими желанными заемщиками. На фоне трансформации энергетики, подгоняемой острой проблемой глобального потепления, спрос на ископаемое топливо будет падать, а значит, с доходами могут возникнуть проблемы. Хотя консенсуса по срокам ухода от углеводородов у экспертов нет, тенденция очевидна. Предполагается, что более долгой будет судьба газа, но крупный партнер России — Евросоюз — планирует к 2049 году отказаться от длинных контрактов на поставки именно из соображений, связанных с зеленым переходом.

Экономические перспективы отрасли омрачает и то, что изменение климата становится не только политической, но и вполне физической угрозой — для инфраструктуры нефтегазовых компаний. В зоне вечной мерзлоты, для которой рост температур особенно опасен, добывают 90 процентов российского газа и 30 процентов нефти, а значительная часть объектов, связанных с добычей, не рассчитана на изменение ландшафта, предупреждали в Центробанке. В России притом теплеет еще быстрее, чем в среднем по планете, и с материальным ущербом компании могут столкнуться уже в обозримой перспективе — что, конечно, тоже не добавляет оптимизма инвесторам.

О массовом характере зеленых проблем с финансированием пока говорить рано, да и климатическая политика государств не всегда последовательна: тому же Китаю уже приходилось корректировать свои планы по отказу от угля из-за энергетического кризиса. В ближайшие годы российский нефтегазовый сектор явно найдет источники финансирования — альтернатива лидирующей в экоповестке Европе есть, как и собственный запас прочности. Однако глобальное потепление грозит и экономическими проблемами, и человеческими жертвами всему миру — мрачных исследований и прогнозов становится все больше, и давление экологической аргументации будет нарастать. Денег для «грязного» сектора в любом случае будет становиться меньше, а проблем — больше, и рано или поздно трудности выльются в кризис, вопрос лишь в сроках. Учитывая колоссальный вклад нефтегазовых доходов в российский бюджет, игнорировать такие перспективы вряд ли разумно.