Глава "Сибура": многое научились делать сами после ухода иностранных компаний

— Михаил Юрьевич, какой у компании план производства синтетических материалов на 2025 год?

— Производственные планы существенным образом не корректируются. Мы исходим из базового принципа — максимизация загрузки существующих мощностей по всем переделам. Здесь важно помнить, что мы не вещь в себе, а проводим достаточно большую кооперационную работу между нефтяной, газовой и нефтегазохимической отраслями, с одной стороны, и отраслями переработки — с другой. Наша продукция — это сырье для последующих отраслей промышленности.

Находясь близко к завершению первого полугодия, могу сказать, что в целом мы находимся в плане. С точки зрения передела сырья (получение широкой фракции легких углеводородов (ШФЛУ), сжиженных углеводородных газов (СУГ), нафты) у нас все в порядке. С загрузкой полимерных производств — полиэтилена, полипропилена; жидкой химии, специальной химии, полупродуктов — также все в порядке.

Несколько корректировали производственные планы только в части синтетического каучука, который востребован у шинников и в отрасли резинотехнических изделий. Здесь немного снизился спрос относительно предыдущих лет. Как пример — если в Россию ввозятся автомобили с азиатского рынка, то они комплектуются шинами, которые там производятся. В качестве контрмеры стремимся получить дополнительную долю на экспортных рынках для того, чтобы не допустить ограничения производства по этой товарной группе. А параллельно фокусируемся на совместных проектах с отечественными производителями, где тоже есть потенциал развития спроса.

— Какие инвестиции запланировали на ближайшие годы?

— Здесь все абсолютно стабильно: общая стоимость проектов с реализацией до 2029 года более 2 трлн рублей, уверенно движемся в их реализации. Ключевые проекты достаточно хорошо известны. Во-первых, это Амурский газохимический комплекс (ГХК) в городе Свободном — большой интегрированный проект, пример межотраслевого и межгосударственного сотрудничества.

Продолжение развития "Запсибнефтехима", нашего ключевого производственного актива в Западно-Сибирском нефтегазохимическом кластере. Там мы строим крупнейшую в мире единичную мощность по дегидрированию пропана с интеграцией в производство полипропилена (проект ДГП-2 — прим. ТАСС), которая после завершения строительства позволит нам выпускать в Тобольске дополнительно к имеющимся объемам 570 тыс. тонн полипропилена в год. Это повысит устойчивость и целостность нашей нефтехимической модели, поскольку вовлекает в переработку СУГ, избытки которого, пусть и в небольших количествах, мы продолжаем сегодня экспортировать. Этот проект реализуется в рамках одобренной президентом РФ модели по стимулированию переработки углеводородного сырья в продукты с высокой добавленной стоимостью. Я говорю о законе об обратном акцизе, который предусматривает создание стимулов со стороны государства в обмен на инвестиции и создание новых мощностей.

В Поволжском кластере также продолжаем реализацию масштабной программы развития. Завершили строительство этиленового комплекса ЭП-600 на "Нижнекамскнефтехиме". Пусконаладочные работы и по пропиленовому, и по этиленовому, и по бутадиеновому контурам тоже завершены. Выход на рабочие режимы — вопрос недель, уже не месяцев. Запуск этого проекта единовременно увеличит общероссийский выпуск этилена на 12%.

Следующая группа проектов, также в Волжском кластере, — это цепочка этиленопотребления. Первый из них по времени запуска — производство гексена мощностью 50 тыс. тонн. Уже в августе-сентябре этого года мы получим первые тонны этого специального компонента.

Второй проект — расширение производства металлоценового полиэтилена на 100 тыс. тонн. Третий — "стирольная цепочка" (этилбензол — стирол — полистирол — прим. ТАСС), где в качестве конечного продукта мы получим 250 тыс. тонн полистирола в год. У нас в портфеле уже есть сотни тысяч тонн этого полимера, выпускаем их в Перми и Нижнекамске. Но идем нога в ногу с запросами рынка, который предъявляет повышенный спрос на этот современный, легкий, экологичный, безопасный продукт. Решения все приняты. Мы дали старт проекту и до 2028 года его завершим.

Если говорить в целом по срокам, то в III квартале 2026 года планируем начало пусковых операций Амурского ГХК. Конец 2026 года — завершение строительства ДГП-2, в 2027 году — начало его коммерциализации. Завершение строительства проектов "стирольной цепочки" и металлоценового полиэтилена — ориентируемся на 2027 год, начало их работы — 2028 год.

Параллельно реализуем большое количество проектов, связанных с развитием инфраструктуры. "Сибур" запускает в этом году парогазовую установку мощностью 250 МВт (ПГУ-250) в Казани, в конце года откроем новый ремонтно-механический завод в Нижнекамске. В следующем году будет закончена линейная часть нового этиленопровода, связывающего "Нижнекамскнефтехим" и "Казаньоргсинтез".

— В последние полгода на повестку дня вновь вышла тема возможного первичного публичного размещения акций (IPO) "Сибура". Когда его ждать и какие будут параметры IPO?

— Действительно, акционеры не первый год рассматривают разные факторы, которые в результате могли бы способствовать принятию решения об IPO. И с точки зрения процесса подготовки к IPO компания абсолютно транспарентна. Наша расширенная отчетность проверяется независимыми аудиторами, мы получаем наивысшие оценки от рейтинговых агентств, у нас сформирована и реализуется стратегия устойчивого развития.

Самое главное — "Сибур" как компания очень хорошо знакома и понятна финансовому сообществу, так как уже много лет является участником долгового рынка. Только в этом году мы успешно разместили различные долговые инструменты — рублевые облигации на 143 млрд рублей и "квазивалютные" облигации на $600 млн. Размещения прошли при высоком спросе со стороны инвесторов.

Компания находится в высокой степени готовности, в случае если акционерами будет принято решение о выходе на биржу. При этом фактор рыночной конъюнктуры, безусловно, является важным. Масштаб бизнеса "Сибура" таков, что размещение даже небольшого пакета акций — это существенный объем ликвидности.

— Почему "Сибур" решил снизить минимальный размер дивидендных выплат до 30% с 50% от прибыли? Не отпугнет ли это потенциальных акционеров?

— Дивидендная политика действительно была изменена. Это результат консенсуса среди наших акционеров, в число которых входят крупные международные инвестиционные фонды, промышленные индустриальные предприниматели. Отмечу, что речь в данном случае о дивидендной политике, а не о размере выплат дивидендов.

Сейчас компания проходит пик инвестиционного цикла, при этом внешняя среда остается достаточно сложной. Уточнение дивидендной политики дает акционерам гибкость для того, чтобы обеспечить финансирование ключевых проектов, а кредиторам — уверенность, что финансовая устойчивость компании не будет подвергнута сомнению.

"Сибур" — это прежде всего уникальная история роста. Наш бизнес за последние 15 лет вырос в 4 раза по объему мощностей и более чем в 8 раз по EBITDA. К 2029 году мощности "Сибура" увеличатся еще на 40%, EBITDA тоже существенно вырастет. Такие перспективы мало кто на рынке может предложить.

— Сейчас активизировалась тема допуска ушедших иностранных компаний на наш рынок. Допускаете возобновление контактов с вашими бывшими партнерами?

— Здесь все будет зависеть от двух факторов. Во-первых, мы субъект российского бизнеса. Если спросить меня как гражданина, я считаю, что они в каком-то смысле воспользовались нами и достаточно конъюнктурно повели себя...

Во-вторых, если такое решение будет принято и мы как страна будем готовы им руку протянуть, то здесь "Сибур" будет действовать прагматично. Если это будут технологические, инженерные, продуктовые решения, которые будут нам полезны, — почему нет? Мы никогда ни от кого не отворачивались, никогда сами не возводили барьеры для сотрудничества. Напротив, весь ранний период стратегии "Сибура" строился на том, чтобы привнести в страну наилучшие доступные технологии. Мы тратили много сил на разработку, создание партнерств. В инжиниринге и в технологическом менеджменте у нас таких партнерств было немало. Поэтому, если это будет "Сибуру" интересно, будет совпадать с национальными интересами, то мы для себя никаких специальных ограничений здесь не ставим.

Но коллеги должны быть готовы к прагматичному подходу. Мы многое научились делать по-другому, делать сами.

— В конце января ваше предприятие "Сибур-Кстово" в Нижегородской области было повреждено после атаки БПЛА. Восстановили уже его работу?

— Давайте называть вещи своими именами. Это была террористическая атака на предприятие, где работают сотни людей. В ареале этого предприятия находятся тысячи людей. Предприятие сугубо мирное, выпускает продукцию для того, чтобы в дальнейшем она превращалась в синтетические материалы для медицины, ЖКХ, строительства. Поэтому это абсолютно террористическое нападение, по-другому не скажешь.

Слава богу, мы сумели справиться с этим вызовом. Оборудование частично было повреждено, но из людей никто не пострадал. И это главное. Тезис номер два — на сегодняшний день предприятие работает в полном цикле без каких-либо ограничений для предприятий, которые оно снабжает ("Русвинил", "Сибур-Нефтехим" — прим. ТАСС).

— Пришлось ли компании принять дополнительные меры безопасности на предприятиях после этой атаки?

— Изучая чужой опыт до этого события у нас, мы сумели неплохо подготовиться. Устойчивость производства обеспечивается за счет антитеррористических и противоаварийных действий. Самое главное — безопасность наших сотрудников. Предприятие обслуживали сотни людей, и мы избежали жертв. Была правильно организована эвакуация, работа по тушению и затем восстановление. Наверное, это главное подтверждение того, что мы неплохо подготовились.

— Вы недавно выступили за введение госзаказа на использование полимеров по сравнению с другими материалами. Выходили уже на правительство РФ с этим предложением?

— Это не совсем верная формулировка. Основная наша идея состоит в том, что использование синтетических материалов в тех или иных отраслях очень сильно фрагментировано. А при комплексном подходе можно было бы лучше реализовать тот потенциал повышения качества и экономической эффективности, который предлагают синтетические материалы. И такие решения, чья эффективность подтверждена, можно было бы рекомендовать на уровне государства, в том числе в рамках госзакупок.

Приведу пример из области строительства. Ростехнадзор предписывает решение с изначально заложенными метриками безопасности. Главгосэкспертиза анализирует проектную документацию на предмет ее безопасности, долговечности, эффективности, в том числе экологической, совместно с Росприроднадзором. А почему так же централизованно не вводить стандарты оценки эффективности, например стоимости полного цикла эксплуатации нового сооружения и отдельных его элементов? Это все сейчас можно посчитать, взяв данные ГОСТов. Скажем, металлическая труба: цена такая-то, срок службы 30 лет, скорость износа и стоимость обслуживания, ремонтных работ внутри жизненного цикла — X. А полимерная труба (ГОСТ был утвержден в прошлом году — прим. ТАСС): цена такая-то, стоимость технического обслуживания на 30%, а то и на 50% ниже в сравнении с металлической, срок службы — 100 лет.

Или можно сравнить эффективность продуктовых решений, которые позволяют сохранять те или иные свойства товара. Стеклянная бутылка или алюминиевая тара против полимерной тары. Стеклянная бутылка весит столько же, сколько в ней налито жидкости, а это все перевозится транспортом, который тратит дополнительную энергию и увеличивает углеродный след. А где-то решения из других материалов более конкурентны, чем из полимеров, — нормальная ситуация.

Подобные эффекты видны даже на примере продуктов с коротким жизненным циклом. Мы прагматично смотрим на них и согласны с действиями правительства, которое последовательно развивает регулирование рынка таких изделий. В этом вопросе тоже важно сравнивать эффекты, которые создаются материалом за весь его жизненный цикл. Пример — углеродный след бумажного пакета, который более чем вдвое выше, чем у полимерного.

Осознанность при выборе материалов и решений, особенно там, где государство вкладывается всерьез и надолго, создает положительные мультипликативные эффекты. Масштабирование такого подхода способствовало бы и развитию нефтехимической отрасли, и других конкурентных решений и давало бы возможность экономить, в том числе и государственные деньги, и при этом получать наиболее качественные результаты.

— "Сибуру" в этом году исполняется 30 лет. Каким видите будущее компании в следующие 30 лет?

— Я считаю, что будущее должно быть разным. И важно, что формулировать его должен не только "Сибур". Будущее диктуется отраслями потребления. Какое будет будущее у медицинской отрасли, машиностроительной, автомобилестроительной, у ретейла, ЖКХ? Это будет являться отражением будущего и "Сибура" тоже. Фактически мы единое целое, и развитие научного прогресса в отраслях потребления, голос рынка, голос клиента, умение разрабатывать, а где-то применять, копировать уже имеющиеся лучшие современные практики — как раз это и будет влиять на нас.

Что совершенно точно важно сохранить в "Сибуре", и наша команда старается делать, — это фокус на эффективность, социальную ответственность, поддержку науки, прикладные разработки, развитие маркетинга, материаловедения. "Сибур" должен оставаться разным. Будем вместе с нашими клиентами и партнерами создавать это будущее.