В Москве проходит международный экономический форум «ВТБ-Капитала» — «Россия зовет!». С его участником, главой Минэкономразвития Алексеем Улюкаевым беседовал главный редактор Buisness FM Илья Копелевич. На форуме состоялась открытая дискуссия с вашим участием, а также с министром финансов и президентом «Роснефти» Игорем Сечиным. Такой формат обсуждения сложных решений, как сбалансировать бюджет в условиях жестких ограничений, к консенсусу не привел, и остаются все равно принципиальные разногласия. У вас есть опасения, что решения, которые приняты сейчас по дополнительным изъятиям у нефтяных компаний могут привести к сокращению доходной базы уже через год. Означает ли это, что дискуссия продолжается, или мы через год просто будем, на ваш взгляд, исходить из той реальности, которая возникла? Алексей Улюкаев Дискуссия продолжается постоянно. Я хочу сказать, что в этой дискуссии изначальный посыл был такой — увеличение НДПИ на нефть и изъятие 600 млрд рублей. В ходе дискуссии стороны к нашим аргументам и Министерства энергетики прислушались, и именно этот вариант был наиболее негативным для инвестирования нефтяных компаний и для сокращения добычи, следовательно, для сокращения бюджетных доходов в будущие периоды. Тот вариант, который есть сейчас, формально означает, что мы в 2016 году не снижаем ставку экспортной пошлины с 42 до 36, как должны были снизить, а вот в 2017 году нагоним это отставание и пройдем за один год 12 процентных пунктов. Сама по себе такая постановка имеет право на существование, она просто по времени разносит этот маневр. Но мне будет трудно себе представить, что мы сможем сделать этот большой шаг в одночасье. Конечно, более реалистичное, более плавное движение, поэтому тоже мы вместе с Минэнерго предлагали еще один компромиссный вариант, это все-таки снижение ставки экспортной пошлины, но не 36, как мы должны были сделать в рамках налогового маневра, а до 39. И компенсацию этого выпадающего дохода в сумме примерно 100 млрд рублей за счет возможности увеличить добычу нефти и несколько увеличить акцизы. Это дает примерно такую же величину. Есть некая общая ситуация, которая, на мой взгляд, почти не обсуждалась в публичном пространстве и прошла мимо общего сознания. Мы все были свидетелями, что бюджетный процесс приобрел экстренный характер, но если проследить за прогнозами и взглядами наших финансовых регуляторов в течение года, в первом полугодии в основном исходили из идеи о том, что резервные фонды при текущей низкой цене на нефть можно расходовать в течение трех лет и опираться на это как на подушку в этой сложной ситуации. Затем в середине лета было принято решение о том, чтобы ограничить расходование резервных фондов, растянуть, чтобы до 2018 года половина наших резервов сохранилась. В связи с чем было принято такое решение, и не ограничивает ли оно возможности маневрирования, чтобы создать какие-то инвестиционные резервы роста и так далее? Алексей Улюкаев Я не считаю, что было какое-то отдельное решение, которое было принято в середине года. На самом деле это совокупность решений, которые касаются ограничений бюджетного дефицита, выход на 2018 год была идея вообще с нулевым дефицитом, потом все-таки с однопроцентным дефицитом. Это была очень подвижная ситуация, она продолжает двигаться и сейчас. А в целом я считаю, что требования по увеличению бюджетного дефицита вторичны относительно требований по общим задачам бюджетной политики. Все-таки бюджет — это не цель, а средство, это инструмент для достижения определенных целей. И под любую цель вы можете построить тот или иной бюджет. Вы можете иметь бюджет развития, а можете иметь бюджет деградации. Поэтому, мне кажется, что должна быть большая гибкость в увеличении дефицита, конечно же, такой величине, которая не носила бы больших макроэкономических рисков, которая могла бы быть финансирована частично за счет заимствований и лишь частично за счет средств резервных фондов. Теперь еще одна больная тема, связанная с этими бюджетными решениями. В очередной, уже в третий раз заморожена накопительная часть пенсии, перечисления в накопительную часть. Это произошло третий год подряд, поскольку это примерно по 340 млрд рублей в год. Общая сумма уже замороженных средств достигнет практически триллиона. На ваш взгляд, есть хотя бы теоретическая возможность того, что эти средства гражданам на их накопительные счета будут возвращены, или де-факто все-таки на идее накопительной части пенсии уже можно ставить жирный крест? Алексей Улюкаев Мне кажется, теоретически такая возможность остается. Действительно, три года и триллион рублей, сейчас система накопительная инвестировала составляет порядка 3 трлн, было бы 4. И, конечно, это поддержало бы очень серьезно корпоративное размещение, потому что сейчас основной объем размещения средств накопительной пенсионной системы — это в корпоративный долг, причем долг долгосрочный, направленный прежде всего на реализацию крупных корпоративных проектов. Поэтому, конечно, это было бы очень серьезным вкладом в обеспечение дополнительных шансов на экономический рост. Я надеюсь, к этому вопросу мы вернемся в следующем году. А триллион рублей бюджет и бюджет Пенсионного фонда когда-то смогут откуда-то найти, чтобы вернуть их? Алексей Улюкаев Я понимаю, что это кажется маловероятным, но это будет зависеть от хода исполнения бюджета, от макроэкономической ситуации в целом. Следующий момент. Счетная палата проводила анализ реализации антикризисного плана правительства, который предусматривал расходование средств на поддержание различных отраслей экономики, и пришла к выводу, что этот план исполнен по расходованию средств всего на 28%. Согласны ли вы с данной количественной оценкой, во-вторых, если согласны, чем это обусловлено? Алексей Улюкаев С количественной оценкой я не согласен, потому что сама позиция — это капитализация банков. Уже фактически 625 млрд в капитал банков вошло и первого, и второго уровня. Одна эта позиция дает уже большой процент исполнения. Конечно, есть позиции, у которых очень маленькое исполнение. Например, мероприятия в области поддержки занятости, они оказались просто невостребованными. У нас сейчас 5,3% незанятого населения, что рекордно низкий уровень, поэтому там у нас было 52 млрд на активную политику на рынке труда и до 30 млрд на специальную поддержку безработных. Эти средства просто не востребованы. То есть это не вопрос недостаточности механизмов, допустим, для малого бизнеса, для которого предусмотрены средства, в том числе на проектное финансирование, кредитование, на льготную ставку. Может быть, они просто не работают, и поэтому деньги не используются? Алексей Улюкаев И это тоже, потому что, если мы возьмем систему бюджетных гарантий, гарантийной поддержки, у нас две позиции, одна — 60 млрд на проектное финансирование, они почти полностью использованы, а другая — на поддержку системообразующих компаний. На сегодня из 200 млрд исполнено на 16 млрд. Это действительно очень сложный процесс предоставления гарантий, такой многоэтапный. Буквально вчера на совещании председателя правительства этот вопрос рассматривался. Он дал поручение о том, как спрямить нам эту дистанцию от компании до Министерства финансов. Надеюсь, что эта работа будет проделана. Теперь, собственно, о главном в работе Министерства экономики, это прогноз. На данный момент по итогам первых двух кварталов, прогноз почти совпал с реальностью — минус 3,4% ВВП, но во II квартале темпы падения заметно ускорились, и поэтому какие прогнозные цифры на конец года, и теперь уже на следующий год в основном вы формулируете? Алексей Улюкаев У нас совокупный спад трех кварталов — это 3,8%. Мы считаем, что IV квартал будет примерно на таком же уровне, и по итогам года будет 3,8-3,9% спада. IV квартал станет дном, и уже 2016 год мы увидим некоторый отскок и начало роста. Была оценка, что IV квартал станет дном, и уже 2016 год мы увидим некоторый отскок и начало роста. Это сохраняется? Алексей Улюкаев Статистически показатель квартал к кварталу, IV квартал будет лучше, чем третий. Поэтому уже в IV квартале будет это движение. Если год к году, то это будет второй квартал 2016 года, когда мы рассчитываем, что II квартал 2016 относительно II квартала 2015-го покажет положительное значение. Одна тоже из самых острых дискуссий по макроэкономике связана сейчас с госкомпаниями. Во-первых, происходят и кадровые перемены, к которым огромное внимание приковано. Давайте прямо начнем с РЖД. Вот, Игорь Иванович Сечин, глава «Роснефти», у него были огромные заявки на средства из Фонда национального благосостояния, которые почти ничего он из них не получил. Несмотря на смену руководства, инвестпрограммы РЖД в основном подтверждены. Это означает, что они были лучше, чем у «Роснефти»? Алексей Улюкаев Это означает, что они были приняты. Это ранее принятые программы. Это касается и БАМ, и Транссиба, и подвижного состава, это принятые программы, по которым идет исполнение, идет финансирование. Опять же с назначением нового руководства вновь возникла полемика и дискуссия насчет дальнейшего реформирования. Это известная тема. Возможно, там приватизация локомотивной тяги. Постепенно мы разобрались в позиции Минэкономики. Она состоит не в том, что нужно немедленно разделить и продать, но нужно ввести раздельный учет. Тогда возникает вопрос, как же до сих пор формировался тариф? Там не разделяли инфраструктурную, то есть рельсовую, составляющую и работу локомотивов, это был такой черный ящик? Алексей Улюкаев Именно так. Это такой агрегированный был показатель, где мы бы не могли разобраться. Мы, например, об этом не знали. А это, вообще, нормально, потому что ведь это естественная монополия, и тарифы должны быть прозрачны: что сколько стоит? Алексей Улюкаев Конечно, нет. Картинка с тарифом должна быть более прозрачной. Для этого раздельный учет инфраструктурной составляющей и подвижной тяги должен быть налажен. Думаю, что и этого недостаточно, поэтому и технологический ценовой аудит инвестиционной программы, и работы, связанные с повышением эффективности капиталовложений, и сам прейскурант тарифный, все это должно уточняться. Мы вместе с новым руководством «Российских железных дорог» эту работу ведем, мы готовим такую «дорожную карту» по повышению эффективности работы РЖД и рассчитываем на то, что здесь будет хорошее движение вперед.
