Можно резать: как спасти бюджет от кризиса

Обсуждение антикризисных мер должно было стать основной темой 2016 года. Влияние такого обсуждения на экономическую политику (и тем более на экономическую реальность) пока не очевидно, но ведь и отчаиваться не нужно. Уже стали общим местом рассуждения о том, что от собственно экономической политики тренд развития российской экономики не зависит. Причины этого тоже объявлены — высокая зависимость от динамики мировых цен на сырье (при полной независимости этой динамики от России), определяющее влияние на экономику политических факторов, таких как отсутствие гарантий прав собственности и набор институтов, сотрудники которых эту собственность готовы радостно экспроприировать. Ну и санкции вкупе с «самосанкциями». Экономисты, близкие к власти, считают, что российские власти не сделали в 2014–2015 годах серьезных ошибок. Эти выводы рождают некоторое облегчение, но тут же и озабоченность: если признанные верными действия не привели к оздоровлению, то какие еще неошибочные меры нужны? Может ли это быть тот же набор мер, но реализуемый с большей энергией и масштабностью? В этом отношении интересной является идея сокращения расходов федерального бюджета. Попытки — в основном в форме разговоров — сократить расходы бюджета происходили начиная с 2008 года. Естественно, никакого значимого влияния на макрофинансы это не оказало. Более того, такие попытки по сути противоречили общей концепции антикризисной программы образца 2008 года — увеличить расходы домохозяйств за счет увеличения пенсий и заработной платы, смягчить ограничения на потребительское кредитование. В тех обстоятельствах сокращение расходов рассматривалось скорее как элемент программы повышения эффективности бюджетного процесса. То есть гипотеза «в эффективно работающей государственной машине не нужно будет столько госслужащих» легким движением руки трансформировалась в постулат «сокращение численности занятых является признаком роста эффективности» (а отсюда уже недалеко и до «является способом»). Весной 2014 года сокращение бюджетных расходов на 10% стало обсуждаться как мера по обеспечению сбалансированности федерального бюджета. Естественно, возникла тема избирательности сокращения тех или иных направлений. Позиция Минфина была в принципе единственно верной: пускай министерства сами внутри себя разбираются, что там им нужнее, и в соответствии с внутренними приоритетами распределяют тяжесть секвестра. Главное, чтобы в целом выходила требуемая сумма. Была озвучена и альтернативная точка зрения: существуют некие общественно значимые приоритеты, которые хорошо известны депутатам Госдумы, руководителям надзорных организаций и примкнувшим к ним ученым-финансистам. И именно этот триумвират заявил о готовности определять пропорции сокращения бюджетных статей. Конечно, цивилизованный лоббизм — это хорошо. Но в период кризиса вопрос о власти (а монополия на бюджет — это наряду с монополией на насилие и есть власть как таковая) становится основным, отодвигая на второй план текущую лоббистскую суету. Однако в январе 2015 года стало уже не до деталей. Секвестр объявлен одной из важнейших стабилизационных мер (вторая — приватизация, но тут смеяться даже неприлично). И оказалось, что картина даже и неплохая — сокращение расходов бюджета на 10% (по мнению финансовых властей) практически полностью решает проблему сбалансированности бюджета при текущих ценах на нефть. Исходя из представлений автора этой колонки о состоянии бюджетного процесса, сокращение расходов и на 25% вполне реалистично. Для федеральных целевых программ этот показатель может быть даже выше — до 30%. Реальной экономике намного хуже не станет. Если же сокращения будут не одномоментны, а, скажем, произойдут в течение двух лет, то никакой особой напряженности они не вызовут. Так что у экономических властей есть не только программа, но и работающий инструмент. Как минимум на ближайшие полтора года у властей есть ответ на вопрос «что делать?». Правда, такое решение не оставляет поля для маневра. Сбалансированный бюджет не позволит финансировать изменение структуры российской экономики — процесс пойдет сам по себе, за счет преимущественно частных инвестиций. В принципе это тоже неплохо, но только в случае притока значимых объемов иностранных инвестиций. Пока что такой приток блокируется политическими рисками и страновыми ограничениями. И поэтому без политических решений возможный экономический рост будет, скорее всего, не впечатляющим. В общем, если кто-то из читателей Forbes «ожидал кровопролитиев», то, как обычно, все пошло не так.