"Пятый этаж": Судьба сталелитейной индустрии Британии

Поводом послужило решение транснациональной компании Тата продать принадлежащий ей сталелитейный завод в Уэльсе и потенциально оставить без работы до 5 с половиной тысяч человек. Лидер парламентской оппозиции уже предложил немедленно вернуть парламентариев с каникул и принять меры - вплоть до национализации сталелитейной отрасли. Другие политики указывают на необходимость призвать к ответу Китай, обвиняя его в обвале цен на сталь. Разумеется, государство обязано защищать своих граждан и свою промышленность, но насколько это возможно в современном глобализованном мире? Ведущий программы "Пятый этаж" Михаил Смотряев обсуждает эту тему со старшим научным сотрудником РАНХиГС, членом Экспертного совета при Правительстве РФВадимом Новиковым и экономистом Оксфордского университета Питером Оппенгеймером Загрузить подкаст программы "Пятый этаж" можно здесь . Михаил Смотряев: Британское подразделение компании Тата, которая в свое время выкупила сталелитейные заводы, о которых сегодня идет речь, у компании Сorus в процессе слияния, теряет на заводе в Порт-Толботе в Уэльсе по миллиону фунтов в день. Продать убыточное предприятие не так плохо. Почему такой шум? Питер Оппенгеймер: Тата приобрела эти заводы потому, что при старом менеджменте они были убыточны. Перерабатывающие отрасли промышленности в Британии вообще не очень конкурентоспособны. Промышленные товары в нашем ВВП составляют не более 12%, и это у первой промышленной нации в истории. Кроме того, есть проблема технологий. Сталь является товаром основной важности для военной промышленности, но вообще значение стали и металлургии вообще уменьшилось в последние полвека, потому что появились новые материалы – пластики и другие искусственные материалы. Мы говорим о спаде мирового производства, проблеме конкурентоспособности британских отраслей, но и о меняющейся технологии, с которыми трудно справиться. М.С.: Но, кстати, Китай обвиняют в откровенном демпинге, поскольку у них переизбыток стали. Сейчас примерно треть стали, которая производится ежегодно в мире, в дело не идет – ее переизбыток. Но вопрос политического свойства – почему лидер оппозиции предлагает немедленно испортить парламентариям каникулы и говорит о национализации? Левые в парламенте часто он ней говорят и иногда даже проводят ее, когда указываются у власти. П.О.: Конечно, тут политическая игра. Глава лейбористов Джереми Корбин не пользуется большой популярностью в стране. Сейчас ему повезло, это действительно важное событие, угроза процветанию британской экономики, и он может обвинить в этом правительство. Хотя, конечно, тут возникают экономические вопросы. М.С.: Пять тысяч человек – это потенциальные избиратели. Но насколько такие радикальные решения жизнеспособны? Европейское законодательство не приветствует такие действия. П.О.: Да, оно запрещает правительства заниматься протекционизмом, субсидировать отрасль или наложить налоги на импорт стали, чтобы спасти свою промышленность. Кроме того, консервативное правительство опасается, что эти люди летом будут голосовать за выход из ЕС, который мешает спасти рабочие места. М.С.: Россия не связана законодательством ЕС, как здесь правильно решать такие проблемы? Пять тысяч человек – это даже не население небольшого моногорода. Вадим Новиков: Такие проблемы, независимо от страны, можно решать не за счет протекционистских мер. Правительства надо научиться позволять компаниям разоряться, терять рабочие места – это открывает дорогу к прогрессу. Если политические обстоятельства не дают возможности свободной конкуренции, все равно надо искать непротекционистские меры: прямая поддержка рабочих и их переобучение. Цена сохранения одного рабочего места в течение года равна примерно шести заработным платам, по данным американских исследований. Дешевле поддержать работников до тех пор, пока они не найдут новой работы. П.О.: Сейчас в России сталелитейная промышленность тоже убыточна? В.Н.: У крупных компаний есть проблемы, связанные с тем, что они отрезаны от зарубежных источников финансирования, но это не специфично для сталелитейной промышленности, это общая экономическая тенденция. М.С.: Если вспомнить кризис 2008-2009 годов, он начался с попыток спасти компании, которые не удались, чтобы рухнувшие крупные компании не обрушили даже такую мощную экономику, как американская. Такие случаи были и в британской истории, в том числе недавно. Не дали обанкротиться Королевскому банку Шотландии, что является предметом ожесточенных дебатов в экономическом сообществе. Существуют ли компании, чье падение может обрушить мощную диверсифицированную экономику? П.О.: Можно ли назвать спасение банков протекционизмом? Там деньги не только британских граждан, речь идет о международной роли, многие люди из других стран держат там активы, и они бы их потеряли. А сталелитейная промышленность – совсем другое дело, это занятость британских работников. А британские банки – очень важный элемент международной банковской системы. В.Н.: Важная роль некоторых компаний на международном рынке, в том числе Сбербанка, существует благодаря тому, что российское правительство защищает свои компании и не пускает новых игроков на внутренний рынок. Если бы наш рынок был открыт, то и сталелитейная промышленность, а также банки, страхование и другие отрасли выглядели бы по-иному. М.С.: Британская доля сталелитейной продукции с 1980 года не подымалась выше 4%. Китайская за то же время выросла с 5% до 50%. И некоторые китайские компании, спонсируемые правительством, продают эту продукцию на внешних рынках по убыточной даже для себя цене. В современных условиях нельзя гарантировать, что все участники открытого рынка, даже если все они – члены ВТО, одинаково честны. В этом случае протекционизм – мера оборонительного характера. В.Н.: Это гипотетический аргумент. Мы не видим таких ситуаций. Если кто-то догадается, что у китайских компаний такая стратегия, то в ожидании того, когда китайцы монополизируют рынок и цены поднимутся, мы получим поддержку нашего банкира и будем этого ждать. Китайцы потратятся на монополизацию рынка, а мы потом начнем продавать свою продукцию по этим высоким ценам. Скорее всего, этого ждать не стоит. П.О.: Протекционизм оборонительного характера по международным договоренностям является легитимным. Если зарубежные производители продают свои товары по заниженным ценам, ниже себестоимости, то импортеры имеют право защитить свои отрасли. Это надо, конечно, доказать. М.С.: Но то, что плохо для британской сталелитейной промышленности, очень хорошо для автомобильной или строительной, которым гораздо выгоднее покупать сталь по бросовым ценам. П.О.: Да, британские власти могут ошибиться и спасать не те отрасли. Я хочу сослаться на эпизод, имевший место между мировыми войнами. Джон Мейнард Кейнс обратил внимание на принцип расширения общего производства. Пока расширяется внутреннее производство, импорт растет. Но нельзя исключать импорт, чтобы спасти рабочие места, не проводя активную фискальную политику, чтобы расширить внутренний спрос. Расширение внутреннего спроса – главный двигатель экономического роста. Можно ограничить импорт, но абсолютно запрещено использовать протекционизм как средство экспансии. М.С.: С тех времен прошло немало лет. Экономика глобализирована и ее части связаны друг с другом. Но мир остается разнородным по экономическим показателям, в том числе и по себестоимости производимых товаров. Если сейчас те производства, которые в Китае работают для западного рынка, вернулись бы в западные страны, экономические условия там значительно бы ухудшились, так как товары стали бы значительно дороже. Так что, может быть, проблемы протекционизма уже не актуальны? В.Н.: Экономисты не верят, что протекционизм хоть когда-то приносил пользу. Но с точки зрения оборонной промышленности ситуация не так однозначна. Международная торговля усиливает связь между странами. Прерывание таких связей не выгодно обеим сторонам. Наличие связей повышает международную безопасность. Если мы боимся, что какая-то страна отрежет нас от необходимых товаров, то при таких условиях нам придется производить для обороны все, а не только сталь. М.С.: Но в Британии вопрос будет решаться исходя, в первую очередь, из политических, а не экономических соображений. П.О.: Это факт. Но экономическая ситуация может меняться. С каждым годом спада китайской экономики ситуация все более нормализуется. Людям не свойственно заглядывать далеко вперед. Не нужно спешить с радикальными мерами, которые трудно отыграть назад.