Основатель ABBYY: "Россияне гораздо более требовательны к своим свободам"

Политика взаимных санкций между Западом и Москвой ставит под угрозу инновационное развитие в России, считает Давид Ян, основатель российской компании ABBYY, являющейся мировым разработчиком решений в области интеллектуальной обработки информации и лингвистики. По его мнению, российские власти сегодня предпринимают немало усилий для развития инновационной инфраструктуры в стране, однако создание собственной Силиконовой долины потребует еще много времени и целенаправленных усилий от государства. В интервью бизнес-корреспонденту Русской службы Би-би-си Дмитрию Булину Давид Ян рассказал об особенностях новейшей технологической волны, а также о перспективах развития в России китайской модели сосуществования бизнеса и политики. Би-би-си: Вы начинали бизнес в конце 80-х - начале 90-х годов, это было время больших возможностей во всех сферах, в том числе в бизнесе. Как вы оцениваете те возможности, которые есть у сегодняшних предпринимателей для открытия и развития бизнеса в России? Д.Я.: Большие возможности были и тогда, они остаются и сейчас, равно всегда были и есть осложняющие факторы. В те времена при наличии большого количества возможностей практически не было средств, инфраструктуры для их осуществления. Не было инновационной среды, всевозможных инкубаторов, профессиональных инвесторов, интернета. Если ты что-то делал, то как ты мог это продать? Сейчас появилась большая инфраструктура для реализации бизнес-идей, хотя, конечно, и рынок стал более насыщенный. Тем не менее, возможности огромны, и в основном, они связаны с новыми технологиями. Технологии, которые приходят волнами на смену друг другу, всегда открывают возможности молодым компаниям стать "единорогами" [стартапами, достигшими капитализации свыше 1 млрд долларов]. _________________________________________________ Давид Ян окончил Московский физико-технический институт в 1992 году. Весной 1989 года во время сдачи зачета по французскому языку ему пришла в голову идея составить электронный словарь. Впоследствии электронный словарь Lingvo стал одним из ведущих программных продуктов основанной Яном компании ABBYY. Другой наиболее востребованный продукт компании - программа для оптического распознавания символов FineReader, которая используется в сканерах. По оценке аналитической службы ABBYY, программными решениями компании пользуются 40 миллионов человек во всем мире. В компании работает свыше 1250 соттрудников. _________________________________________________ Би-би-си: Какие технологии сегодня являются той волной, которую могут оседлать молодые предприниматели? Д.Я.: Совсем недавно на этот вопрос надо было отвечать - "marketplace", то есть всевозможные two-sided и three-sided marketplaces [сервисы, объединяющие поставщиков услуг и клиентов на онлайн-площадках]. Те же самые Gett Taxi, Uber, OpenTable [сервис для онлайн-бронирования столиков в ресторане] - огромное количество продуктов, которые соединяли виртуальную и реальную жизнь на совершенно новом, масштабируемом уровне. Этот тренд уже пошел на спад. Основные, самые интересные куски были заняты игроками, хотя все еще есть ниши, где продолжаются инвестиции. Но новый тренд, который сейчас появляется, связан с искусственным интеллектом. Это технологии в области глубоких нейронных сетей, которые позволяют еще раз революционизировать все, что мы уже умеем делать. Би-би-си: И это востребовано с точки зрения вашего бизнеса, как я понимаю? Ведь вы давно ориентируетесь на создание своего рода искусственного интеллекта применительно к ряду областей - в частности, к области перевода. Д.Я.: Мы занимаемся этим уже много лет, уже лет двадцать. FineReader, собственно говоря, - классическая разработка в области искусственного интеллекта. Другое дело, что раньше задачи решались другим образом. Начиная с 2010 года, активнейшим образом стали внедряться технологии, построенные на глубоких нейронных сетях. Этого не было раньше, не было производительных компьютеров и необходимых научных исследований. Следом в 2014 и 2015 годах пошла волна, которая продолжается и сейчас, - unsupervised deep learning. Обучение глубоких нейронных сетей без учителя, без labeled data [данных, содержащих специальные метки], без экспертов, без обучающей выборки. Современные нейронные сети обучаются сами. Две нейронные сети играют друг с другом в игру: если это язык, то это языковая игра. Они говорят друг с другом как дети. Постепенно они научаются языку. Они изучают десятки, сотни тысяч документов на данном языке и постепенно начинают "говорить" совершенно без акцента, генерируя грамматически корректные предложения. Искусственный интеллект приведет к тому, что миллионы рабочих мест будут вытеснены технологиями: начиная от водителей, продолжая в том числе, естественно, переводчиками Давид Ян Би-би-си: С точки зрения потребителя что это может дать? Например, пользователю тех программ перевода, которые производятся вашей компанией? Д.Я.: Переводчики просто скоро заговорят еще более качественно. Если сейчас качество перевода - это порядка 80%: столько процентов предложений не требуют редакции, а 20% требуют редакции, то в будущем эта цифра снизится до 3-5%. Но применение технологии искусственного интеллекта имеет множество ниш. Даже компания Uber, раньше называвшая себя технологической компанией, сейчас именует себя компанией в области искусственного интеллекта. Они изучают Big Data, поведение людей, предсказывают те места, где должны стоять машины. Они уже ощутимо снизили количество простоя автомобилей, что удешевляет стоимость поездки и при этом увеличивает доходы компании. Би-би-си: По мере развития искусственного интеллекта настанет ли такой день, когда переводчики-люди не понадобятся? Д.Я.: Искусственный интеллект приведет к тому, что миллионы рабочих мест будут вытеснены технологиями: начиная от водителей, продолжая грузчиками, специалистами по технической поддержке, медиками в определенной части - и в том числе, естественно, переводчиками. Поэтому принципиальный ответ на ваш вопрос - "да". Но исчезнут ли все переводчики? Вряд ли. Будет ли тотальная безработица? Тоже, думаю, вряд ли, потому что новые технологии позволят людям эффективнее работать над еще более сложными задачами. Вкладывать свой творческий капитал во что-то еще. Би-би-си: Сегодня вы видите, чтобы российское государство предпринимало достаточно усилий, чтобы предпринимателям в сфере IT, инноваций было легче работать? Д.Я.: Российское государство предпринимает огромное количество усилий. "Сколково", "Иннополис", Российская венчурная компания, другие государственные площадки в технопарках. Достаточно ли этого? Сложно сказать. Эффективно это или нет? На эти два вопроса ответить сложно. Если сравнивать с тем, как это происходит в Силиконовой долине, то отличия, безусловно, есть. Там на одном маленьком пятачке вкладывается в год 35 млрд инвесторских долларов. Би-би-си: Но все ли дело в деньгах? Д.Я.: Дело в том, что там все взаимосвязано. Вкладывать деньги в нефть нужно там, где она есть в недрах. Только в нашем бизнесе этой нефтью являются мозги, предпринимательские таланты. В отличие от реальных залежей они перемещаются. Там, где есть таланты, есть деньги. Где есть деньги, туда приезжают таланты. В этом смысле это сложный, долгий маховик. Силиконовая долина развивалась не быстро - с 1910 года. Маховик долго раскручивался. Хватит ли энергии у российского государства, целеустремленности, усидчивости, терпимости к этому процессу? Не думаю, что есть очень быстрый выход. На развитие инновационной экосистемы в Израиле ушло минимум 20 лет. Только в нашем бизнесе нефтью являются мозги, предпринимательские таланты. В отличие от реальных залежей, они перемещаются Давид Ян Би-би-си: Нет ли ощущения, что у нас в России этот маховик начал раскручиваться, а потом - бац, санкции, обострение внешней политики и так далее? Это не ставит под угрозу саму идею российского инновационного развития? Д.Я.: Ставит. С этим надо бороться. Надо сделать так, чтобы маховик работал. Би-би-си: На вашем бизнесе эта ситуация отражается? Д.Я.: Нет, не отражается, потому что у нас диверсифицированная компания: у нас 16 офисов в 13 странах мира. У нас огромное количество сотрудников находится вне России. Правда, разработка, в основном, находится в России. Наша задача - быть в каждой стране своей, потому что у нас очень чувствительная тема, связанная с документами, извлечением знаний из документов. Это бывают часто документы конфиденциальные. Нам, конечно, важно, чтобы нас везде считали за своих: в Германии, Америке, России, Китае… Между Европой и Китаем Би-би-си: После принятия так называемого "пакета Яровой" не появилось у вас ощущения, что вас и вообще IT-компании не очень в России воспринимают за своих? Налицо желание со стороны российских властей суверенизировать эту часть мирового интернета. Д.Я.: В определенном объеме данные записываются во всех развитых странах. Может быть, кроме Германии. А так - и в США, и я уже не говорю про Китай. Формально данные записываются с целью антитеррористического контроля. Тут вопрос в том, не будет ли злоупотреблений обладанием этими данными. На этот вопрос ответить сложно, пока еще ничего не заработало. Конечно, у многих с этим связаны опасения и озабоченность. Но в целом сам факт не является чем-то вопиющим в современном мире. Китаю удалось сделать так, что политические ограничения не влияют на экономику. Будет ли такая модель работать в России? Абсолютно уверен, что нет Давид Ян Би-би-си: При этом ряд игроков рынка говорят, что наоборот, вступление в силу этих законов даст толчок развитию нашего внутреннего рынка, появлению хранилищ информации. Д.Я.: Нескольким компаниям, которые в результате окажутся в нужном месте в нужное время, это даст развитие. Повлияет ли это в целом на индустрию - сомневаюсь. Вместо "пакета Яровой": как российские власти собираются мониторить интернет Зарубежный VPN-провайдер уходит из России из-за "пакета Яровой" Би-би-си: Нет ли у вас ощущения, что Россия, увеличивая контроль над интернетом, пытается суверенизировать то, что суверенизировать невозможно? Д.Я.: Россия находится между Китаем и Европой. Территориально и ментально тоже. Нравится ли мне то, что происходит в Китае, где нет "Фейсбука"? Интуитивно не нравится. Кажется ли, что это какое-то попрание человеческих свобод? Наверное, кажется. Знаю ли я, что было бы в Китае, если бы этого контроля не было? Никто не знает. Страна гигантская. Да, на Тайване, в небольшой части этнического Китая, всё нормально, там вполне демократическая страна, свободная во всех отношениях. Наверное, на маленьком изолированном острове это работает. В гигантском Китае, где все еще есть беднейшие сельскохозяйственные районы, - трудно сказать. Китаю удалось ограничить некоторую часть политики, и на бизнес в целом это не влияет. По крайней мере, на бизнес мелкий, средний и большой средний. Там, где совсем уже крупные компании, все политизировано. Но в целом удалось сделать так, что политические ограничения не влияют на экономику. Будет ли такая модель работать в России? Абсолютно уверен, что нет. Россияне гораздо более требовательны к своим свободам. И мне кажется, это хорошо.