Не стесняйтесь говорить «Здравствуйте!»
Треть века назад мой коллега, журналист и поэт Евгений Нефедов опубликовал статью, в которой задал читателям неожиданный вопрос: а почему мы, собственно, не здороваемся друг с другом в лифте дома, где живем? Мы что, чужие? Не желаем друг другу здравствовать? Читатели задумались и здороваться стали. И не только в лифте с соседями или с консьержкой в подъезде, или с вечными старушками на лавочках возле дома, но и заходя в магазины и учреждения. В Москве сейчас это — привычное дело.Жени, к сожалению, давно нет в живых. До переезда в Москву он работал собственным корреспондентом центральной газеты в Донбассе и, естественно, бывал в шахтах. Был не очень здоровым человеком и все-таки спускался под землю, чтобы показать читателям, что даже там, в жуткой тесноте забоя, где и просто так находиться опасно, люди не только вкалывают, но и общаются между собой, да еще и шутят при этом. Москву и другие крупнейшие города планеты в некоторые моменты можно сравнить с шахтой. В мегаполисах тесно. В часы пик переполнено московское метро, электрички, автобусы — большие и поменьше. Но удивительное дело: в них сейчас почти нет «базарных» скандалов. Более того, замечено, что в речи москвичей появилось много слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами. Иногда это раздражает, но одергиваешь себя: человек ведь говорит «переулочек», «заборчик», «снежок идет», «салатики» не из страсти к сюсюканью, а из желания поддержать хорошее настроение у собеседника… В чем же истоки московской доброжелательности? Ответ подсказала подруга, которая живет не в Москве. Там, «на периферии», тоже ведь смотрят «чисто московские» каналы. — А ты никогда не задумывалась над тем, — сказала Наталья, — как с вами каждый вечер разговаривает ваше московское правительство? Вы просто заелись, извини. Привыкли к тому, что о таком важном для всех деле, как строительство метро, вас информируют так подробно — буквально о каждом шаге, и вы всегда в курсе, где и когда откроют новые станции. В таком-то месяце откроем станцию. Или эта ваша внутренняя железная дорога. Вся Москва следила по телевизору за ходом строительства, а теперь вы ездите по МЦК и радуетесь. Или если вдруг метель — армия машин выходит на дороги и даже ночью снег убирает, и все фиксирует телекамера. По-моему, ваши власти научились не только деловито вести городское хозяйство, но и спокойно, с уважением к москвичам говорить о сделанном. Мы вот тут смотрим и готовы завидовать: а почему бы нашим руководителям именно так — не свысока, а на равных — с нами не поговорить? Не говорят ведь! Потому что, боюсь, им сказать нечего. …А тут еще с Лилей, моей сокурсницей, прошлись мы как-то по вечерней Москве. Она работала телерепортером, и глаз у нее — алмаз. — Как я люблю теперешнюю Москву, — запела она хорошо поставленным голосом. — Как хорошо стало в городе. Ты смотри, рекламу сняли. И здесь тоже чисто… Смотри, света добавили. Смотри, лица какие у людей. Светлые… И я не могла с ней не согласиться.
