«Ни разу никто не помог». Девушка-инвалид о бизнесе и господдержке

Люди экономят Анна Максименко, «АиФ-СК»: Счётная палата России проанализировала исполнение программы Минэкономики РФ по поддержке малого и среднего предпринимательства за прошедший год. Оказалось, поддержку получил лишь 1% предпринимателей. На Ставрополье такая же ситуация? Виктория Жирова: Да, такая же. Мне ни разу никто не помог, ни одно министерство и ведомство. Мало того, я состою в городском союзе предпринимателей, и даже если я обращалась за помощью не только для себя, но и в интересах своих коллег – получала отказ. То не подходим под условия программы, то деньги закончились, то ещё что-нибудь. Легче жить не становится, мы - предприниматели - этого не почувствовали. А о том, что людям стало труднее, говорят наши выручки. Мне, например, за эти три года пришлось втрое сократить штат своих сотрудников. Клиентов стало гораздо меньше. У людей просто нет денег, а значит, на наращивании ресниц, маникюре, коррекции бровей, услугах косметолога можно сэкономить. Что-то делают дома сами, что-то просят сделать в долг. У меня есть учебный центр по ногтевому сервису, количество учеников тоже сократилось в два раза. Нет денег, чтобы платить за обучение. Моему предприятию 12 лет, но такая ситуация сложилась впервые. Жалуются и те, кто занимается торговлей. Раньше в магазинах средний чек доходил до 1,5 тысячи рублей на семью из трёх человек, люди могли себе позволить деликатесы, сладости, колбасы. А сейчас покупки в среднем обходятся в 500 рублей. И покупают вермишель и крупы - то, что подешевле. А проверять нас, мелких бизнесменов, стали чаще. Хоть и есть установка «не кошмарить» бизнес, всё равно продолжают. Приходят порой по несколько раз в месяц: трудовая инспекция, налоговики, противопожарная служба. Второй сорт? – Вы – в инвалидной коляске. Как пришли к решению открыть своё дело? И пользовались ли когда-нибудь льготами? О поддержке социального бизнеса много говорят. – В автомобильную аварию я попала в 27 лет. Целый год пыталась встать на ноги, перенесла 8 операций – Пятигорск, Черкесск, Москва, Германия. Но так и осталась в коляске, да ещё и с маленьким сыном на руках. Тогда активно развивался ногтевой сервис. Я отучилась, поняла, что эта профессия прибыльная, да ещё и творческая. До аварии я была, как тогда говорили, «челночницей», без официального трудоустройства. А тут решила полностью легализоваться, открыть своё ИП. Приехала в налоговую, чтобы оформиться. Попросила водителя вместо меня сходить отдать документы. Думала, если нужна моя подпись, войдут, наверное, в положение, вынесут бумаги к машине. Коляска в двери налоговой не проходила. Ничего подобного! Никто не стал в моё положение входить. Пришлось водителю заносить меня в здание на руках. И это было ещё не всё! Сотрудница налоговой службы стала меня стыдить, говорить, что никаких льгот я не получу, потому что не имею права работать, что мне нужно получать свою пенсию и сидеть дома! Вот такое отношение у нас к инвалидам. Никаких льгот у меня нет и сейчас. Времени с тех пор прошло много, но ситуация не поменялась. Когда «идёшь» в коляске по улице, люди оборачиваются, смотрят брезгливо. Инвалидов у нас считают людьми второго сорта. Их можно только жалеть и сочувствовать родственникам, которым за ними приходится ухаживать. Это позиция большей части нашего общества. – А программа по созданию доступной среды работает в Ставропольском крае? – Хорошо, конечно, что она в принципе появилась, но у нас в регионе это похоже больше на фарс. Построили новый магазин, сделали пандус, без него не примут здание. Но на инвалидной коляске по этому пандусу подняться невозможно. Он просто для галочки. Большую проблему по-прежнему представляют узкие двери. А ведь поликлиники, органы соцобеспечения зачастую располагаются в старых зданиях! Ещё интереснее ситуация со специальными товарами для инвалидов. Кто-то делает на этом очень хорошие деньги. Ортопедическая кровать с подъёмником стоит 300 тысяч рублей. Кресло для купания, которое практически ничем не отличается от пластмассового кресла за две тысячи в уличном кафе (только ножек нет, и спинка прикручивается к стене в ванной), – 46 тысяч рублей. Средняя цена инвалидной коляски – от 72 до 100 тысяч. Цена шин на колёса – 8 тысяч рублей, резина по качеству такая же, как на велосипеде, только стоит в 10 раз дороже. И так во всём. Потому что инвалиду деваться некуда, он (или его родственники) кредит возьмёт, чтобы купить эту коляску и выйти из комнатного плена на улицу. Никто не контролирует цены, которые устанавливают изготовители средств реабилитации и иных приспособлений для инвалидов. Раз в год инвалид имеет право на бесплатное лечение в санатории. Я за 20 лет только дважды смогла взять путёвку. Наши органы соцобеспечения говорят, что краевое министерство труда и соцзащиты населения на пятигорских инвалидов мало даёт квот. Вот парадокс! Живу на курорте, а в санаторий не попасть! Красота без жертв – Вы много лет в индустрии красоты. Сейчас участились случаи, когда после сеансов красоты женщинам приходится обращаться за медицинской помощью? – Услуги очень доступы, но вот качественного образования нынешним мастерам зачастую не хватает, нет понимания своей ответственности перед клиентом. А последствия могут быть разные. К примеру, после наращивания ногтей, бывает, собственные ногтевые пластины отслаиваются или начинают бугриться. При неумелом наращивании ресниц может травмироваться слизистая глаза. Но на самом деле красота не должна требовать жертв, а уж тем более вредить здоровью. Косметологу необходимо медицинское образование, мастер маникюра должна всё знать о дезинфекции. А у нас иногда приходят «мастера» на работу устраиваться, спрашиваю: «Где учились?», а они с гордостью заявляют мне: «Я – самоучка!». Так нельзя! Любая профессия требует качественного образования. – Критерии красоты всё время меняются. Что сейчас в моде? – Сейчас мы возвращаемся к натуральной красоте и минимализму в макияже, маникюре. И это очень хорошо. Порой невозможно смотреть на девушек с одинаковыми «утиными» губами и нарисованными на пол-лица бровями. Не нужно забывать, красота - в здоровье и индивидуальности.