«Северный поток — 2» представляет собой еще один надежный маршрут транспортировки газа в Европу — ни больше, ни меньше. По обе стороны Атлантики развернулась оживленная дискуссия вокруг проекта газопровода «Северный поток — 2». Однако участникам этой полемики следует руководствоваться фактами, вместо того чтобы сеять панику, которая, похоже, является излюбленным инструментом противников проекта.

«Северный поток — 2» — не политическое оружие в руках России

Трубопровод представляет собой коммерческий проект, который необходим Европе для обеспечения собственной энергетической безопасности на ближайшие десятилетия по конкурентоспособным ценам. Проект поддерживают крупные европейские партнеры, его подписали пять западных энергетических компаний, включая наши: БАСФ/«Винтерсхалл» (BASF / Wintershall), ОМФ (OMV) и «Унипер» (Uniper). Наши компании не являются инструментами какого бы то ни было иностранного правительства, речь идет об учреждениях открытого типа, где акционеры рассчитывают на взвешенные инвестиции. В наши обязанности входит обеспечивать безопасность поставок и конкурентоспособные цены на газ для наших клиентов. За последнее десятилетие европейский газовый рынок пережил модернизацию и либерализацию. «Северный поток — 2» представляет собой важное расширение существующих маршрутов импорта, а его строительство в точности соответствует целям Европейского энергетического союза и укрепления внутреннего газового рынка в Европе. Благодаря Третьему энергетическому пакету была разработана хорошо развитая внутриевропейская сеть распределительных узлов, способная обеспечивать свободное движение газа из самых разных пунктов отправки по целому ряду направлений. Сегодня газовый рынок Европы позволяет европейским потребителям покупать газ у кого угодно и просто исключает ситуацию, при которой какой бы то ни было поставщик блокирует доступ к рынку. Более того, если какой-нибудь поставщик решит перекрыть потоки газа (и за это будет подвержен жестким экономическим санкциям), дополнительные коридоры снабжения помогут гарантировать поставки газа во все уголки Европы через систему распределительных узлов. Другими словами, представления о том, что Россия может использовать газ в качестве оружия — даже если бы она этого захотела — являются не более чем мистификацией. Напротив, России приходится конкурировать, чтобы получить свою долю на рынке Ввиду конкурентной природы рынка ЕС российские газовые компании должны устанавливать конкурентоспособные цены и обеспечивать надежные поставки, иначе европейцы могут предпочесть им другие варианты, включая собственные внутренние поставки, газ с Ближнего Востока, и сжиженный природный газ (СПГ). Пока что СПГ, требующий времени на доставку, а также затрат на регазификацию и хранение после его прибытия в европейский порт, зачастую с экономической точки зрения не так привлекателен, как трубный газ, но эти условия могут со временем измениться в зависимости от предложения и спроса. «Северный поток — 2» просто дает потребителям еще одну альтернативу и увеличивает конкуренцию. Последняя в свою очередь препятствует росту цен, именно этого и требует здоровый рынок для продукта совместной перекачки.

Европе нужен трубный газ

В отличие от США, Европа не имеет обширных запасов природного газа для удовлетворения собственных энергетических потребностей. Хотя сегодня европейское производство (в основном в Северном море через Норвегию и Нидерланды) является для континента важным источником природного газа, его темпы стремительно снижаются по мере истощения старых месторождений. Между тем спрос неуклонно растет и продолжит расти: по прогнозам экспертов, к 2035 году Европа будет нуждаться в дополнительных 120 миллиардах кубометров импортированного газа. Ни один из заслуживающих доверия специалистов не станет спорить с тем, что растущий спрос вкупе с сокращением внутреннего производства означает дальнейший рост потребности в импорте. Таким образом, российский трубный газ, более конкурентоспособный по сравнению с СПГ, имеет для Европы решающее значение: неважно, проходит он через Украину, Польшу или под Балтийским морем в Германию. Из всех этих маршрутов «Северный поток — 2» напрямую соединяет российский газ с Западной Европой и имеет ограниченные транзитные риски. Однако поставки газа в Европу не зависят исключительно от российских источников — мы также нуждаемся и потребляем газ из других источников, в том числе из Норвегии и через импорт СПГ. Ввиду увеличения разрыва между внутренним спросом и предложением мы надеемся продолжить закупки газа из всех этих источников даже после введения в эксплуатацию «Северного потока — 2». Есть и те, кто ошибочно заявляет, будто работающий сегодня трубопровод «Северный поток — 1» используется не на полную мощность, и тем самым указывают на нецелесообразность «Северного потока — 2». Это в корне неверно. С каждым годом начиная с момента введения в эксплуатацию «Северный поток — 1» наращивает мощность, тем самым подчеркивая растущую потребность Европы в газе, которую теперь сможет удовлетворить «Северный поток — 2». В 2017 году «Северный поток — 1» использовался на уровне 93 процентов, а на сегодняшний день, в 2018 году, он функционирует на полную мощность.

«Северный поток — 2» не означает конец транзита газа через Украину

Идея о том, что «Северный поток — 2» покончит со всеми транзитными сборами для Украины, заведомо ложна. В 2017 году европейские покупатели импортировали более 170 миллиардов кубометров газа из России, из них 93 миллиарда проходили через Украину, 30 — через Польшу и 51 — через «Северный поток — 1». Очевидно, что «Северный поток — 2» с максимальной мощностью 55 миллиардов кубометров не может заменить собой поставки через Украину и Польшу, составляющие 123 миллиарда, особенно ввиду ожидаемого роста спроса. Европа по-прежнему будет нуждаться в газе, поступающем по украинскому маршруту. Более того, Германия и ЕС взяли на себя обязательства гарантировать позиции Украины в качестве европейского газового партнера. Однако делать ставку исключительно на украинский транзит было бы откровенным безрассудством: в добавок к недостаточной для удовлетворения европейских потребностей мощности уже не новая украинская система и нехватка инвестиций «Нафтогаза» в инфраструктуру вовсе не способствуют «энергетической безопасности».

«Северный поток — 2» играет решающую роль в достижении поставленных Европой целей в области экологической устойчивости и климата

Увеличение доли природного газа в европейском энергобалансе — предпосылка для выполнения целого ряда климатических задач, и «Северный поток — 2» во многом способствует достижению целей ЕС в области энергетики. Европейской экономике, стремящейся к низкому уровню выбросов вредных веществ, нужен газ в качестве замены угля: тем самым выбросы CO2 сократятся на 50 процентов. Использование трубопровода мощностью 55 миллиардов кубометров вместо угля позволит уменьшить количество высвобождаемого в атмосферу углекислого газа на 160 миллионов тонн в год, что равняется совокупным выбросам Швеции, Финляндии и стран Балтии, или выбросам 30 миллионов автомобилей. Трубопровод также создаст условия для экологически благоприятной транспортировки газа: удастся избежать выбросов 44,6 миллиона тонн CO2, которые происходят при поставках СПГ (эквивалентно 600-700 танкерам). Наконец, монтаж морских установок оказывает на окружающую среду незначительное и краткосрочное воздействие, которое ограничено конкретным местом. «Северный поток — 2» представляет собой еще один надежный маршрут транспортировки газа в Европу — ни больше и ни меньше. Наличие дополнительного трубопровода означает больший спектр альтернатив, большую конкуренцию и более устойчивую энергетическую безопасность. Все это пойдет на пользу европейским потребителям газа и европейской экономике в целом, а также поможет Европе в выполнении экологических задач. Вот почему наши компании инвестируют в этот проект и твердо верят в его успешное завершение. Главные противники «Северного потока — 2» — Польша и Украина — преимущественно заинтересованы в транзите и поэтому предпочитают не видеть пользы в дополнительных безопасных транзитных маршрутах. К счастью, большинство европейцев понимают, что нашему континенту необходимо иметь как можно больше надежных маршрутов для транспортировки природного газа. Клаус Шефер — главный исполнительный директор Uniper. Марио Мерен — главный исполнительный директор Wintershall. Райнер Зеле — главный исполнительный директор OMV. The National Interest, США