Отказ от режима ультиматумов. Константин Симонов о геополитическом значении «Турецкого потока»
- Константин, 8 января президенты России и Турции Владимир Путин и Реджеп Эрдоган запустили «Турецкий поток». Что теперь меняется в поставках российского газа в Европу? — Меняется объем прокачки через украинскую территорию. Соответственно, 31,5 млрд кубов годового транзита будут постепенно переходить на турецкое направление. Собственно, это уже произошло. Не со вчерашнего дня (интервью было записано 9 января — Ред.), а еще с начала года видно изменение поставок. Об этом говорит и болгарская сторона. То есть теперь уже Турция будет полностью избавлена от украинского транзита. Трансбалканский газопровод фактически можно будет запускать в реверс, до Турции его использовать уже нет никакой необходимости. Болгария уже получает газ по "Турецкому потоку". - Вы хотите сказать, что даже по нескольким дням видно существенное уменьшение поставок через Украину? — Cтатистика, которая уже пришла по первым дням транзита через Украину, показывает его сильное провисание. Это как раз отражает, что заработал «Турецкий поток». Первые дни показывают, что происходит это перенаправление. Таким образом, Турция замыкается на Черное море, Болгария замыкается на Черное море, Болгария уже осуществляет поставки в Македонию. - Получится ли в текущем году полностью загрузить мощности трубопровода? — Понятно, что по 2020 году 31,5 млрд по «Турецкому потоку» прокачано не будет, потому что болгарская труба не готова. Но сербский участок готов, и в перспективе Болгария должна к концу второго квартала завершить все работы. Тогда мы сможем поставлять газ уже до Венгрии и фактически до австрийского Баумгартена. Я думаю, что уже в следующем году мы завершим строительство «Северного потока — 2», и северная и южная трубы сойдутся в австрийском хабе. - Украинский «Нафтогаз» заявляет, что впервые в истории заключен такой контракт с «Газпромом», который гарантирует объемы прокачки российского газа через Украину… — Несмотря на подписанный пятилетний договор с Украиной, все равно мы видим, что Украина в 2021 году окончательно лишится статуса основного транзитера российского газа, которым она пока еще остается. Вот это и есть основная роль «Турецкого потока»: мы получили возможность поставлять через Черное море 31,5 млрд кубов, замкнув юг и юго-восток Европы на прямые поставки. Это касается Турции, это касается Болгарии, Северной Македонии уже сейчас. Через полгода это коснется и Сербии, и Венгрии, и Австрии с возможностью на хабе брать газ всем желающим. - Какова главная выгода «Газпрома» от реализации «Турецкого потока», ведь проект обошелся компании примерно в $7 млрд.? — Сейчас много говорится про обострение конкуренции на европейском рынке газа, и диверсификация транзитных маршрутов — это очень серьезный аргумент в этой конкурентной борьбе. Какие аргументы мы должны предъявить? Мы должны предлагать вариативный набор транспортных возможностей с прогнозируемой и дешевой себестоимостью этих поставок, для того чтобы выиграть конкуренцию у сжиженного газа. Наличие готовой трубопроводной инфраструктуры — это колоссальный плюс, который мы сможем в дальнейшем использовать. - Вы осветили экономические последствия запуска «Турецкого потока». А можете сказать, какие изменения последуют в геополитике? — Ну, я аккуратно отношусь к идее обозначения геополитических изменений. Все-таки для меня это прежде всего газовый проект, направленный на укрепление наших позиций на европейском рынке. Но если мы все-таки говорим про геополитику, то на нее влияет всё, что связано с энергетикой. Конечно, ключевая роль заключается в серьезном снижении зависимости России от Украины. Мы впервые сумели диверсифицировать поставки для ряда стран, которые на 100% зависели от транзита через Украину, — например, Болгарию. Мы впервые предложили альтернативный вариант, более понятный, простой и надежный. Это серьезное изменение. В геополитическом плане… Чем быстрее Украина осознает, что возможны альтернативные поставки, тем, мне кажется, нам проще будет и в политическом плане договариваться. Ведь всегда плохо, когда диалог ведется в режиме ультиматумов. И при этом я все-таки не стал бы выпячивать геополитику на первое место. Это прежде всего экономический проект, нацеленный на повышение надежности наших поставок в регионы юга и юго-востока Европы.
