Дневник (Болгария): почему Болгария говорит России одно, а США — другое

Внешней политике мы, болгары, всегда учились у византийцев. Формула, которую мы переняли у них, такова: востоку говорим одно, западу — другое, а на самом деле делаем что-то третье. Византия успешно осуществляла эту политику на протяжении более тысячи лет, и мы часто страдали от этого. Но, кажется, мы не уловили ее самый важный элемент: это политика защиты государственных, общественных интересов империи. В случае с нами не вполне ясно, в чьих интересах мы занимаемся этой словесной и дипломатической эквилибристикой. Труба со множеством имен Возьмем, к примеру, случай переименования «Турецкого потока» в «Балканский». Премьер-министр Борисов присутствовал на востоке (в Стамбуле) на открытии «Турецкого потока», газового проекта с двумя трубами — одна для Турции, другая для Европы. На востоке (для Турции и России) это проект «Турецкий поток», но на западе — для Сербии и особенно для ЕС и США — мы назовем его «Балканским». Наша «хитрость» заключается в том, чтобы избежать возможных санкций, которые администрация Трампа может в определенный момент наложить на участников соседского проекта. Но если цель в этом, не будет ли безопаснее назвать нашу часть трубы «Европейским» или даже прямо «Американским потоком»? Однако, факт, что хоть назови мы этот поток даже «Марсианским», по трубам поступает российский газ, проходящий через Турцию. Мощность этой трубы почти полностью зарезервирована Газпромом. То же самое относится и к пропускной способности наших старых труб Трансбалканского трубопровода. Как следует из совпадения названий (Балканский и Трансбалканский), теперь у нас есть две почти параллельные трубы для одного и того же: приблизительно 15 миллиардов кубометров российского газа, в основном для транзита в Европу. Российский интерес к этой территории понятен: именно Россия решает, как будет проходить транзит. Когда она захочет оказать давление на Украину, она пустит газ по трубам через Турцию. А когда Эрдоган сбивает какой-нибудь российский самолет, газ может пройти через Украину. Чтобы реализовать эту благородную цель российской внешней политики, Болгария жертвует сумму на строительство вторых труб и отказывается от около миллиарда евро (или левов — это не имеет значения в таких дружеских жестах) неустойки по существующему контракту на поставку российского газа из Украины. Насколько все это в интересах Болгарии — знает только премьер-министр Борисов. Государственная тайна Эксперт в области энергетики проф. Атанас Тасев утверждает, что наш отказ от взыскания неустойки с Москвы «компенсируется» решением Путина не требовать 900 миллионов евро неустойки по соглашениям, которые мы, очевидно, подписали по нереализованному «Южному потоку». Что именно мы подписывали с востоком — мы не знаем. Потому что это государственная тайна. Но, сами того не желая и уж точно ничего не подписывая, у нас внезапно оказалось два российских реактора стоимостью (опять же) около миллиарда евро. Так что неудивительно, что российская сторона приложила концепцию непорочного зачатия и к «Южному потоку». Теперь мы расплачиваемся за обязательства, которые кто-то взял на себя от имени государства, в то время как своей местной общественности (и западной) говорил совсем другое. Кто, как и когда это сделал — мы не узнаем. Государственная тайна. В рассматриваемом случае — будь этот поток «Турецким» или «Балканским» — польза от него для Болгарии не кажется большой и даже выглядит как миллиардные потери (евро или левов). Но, возможно, говорить всем разное и подписывать везде разное — хорошо, но в других ситуациях? Давайте рассмотрим еще несколько случаев. АЭС «Белене» В сообщении, которое мы отправили российской стороне, говорится, что проект жив и что станция будет построена в основном с использованием российских технологий. Мы просто ищем деньги. В сообщении США и местной общественности (то есть Западу) заявлено, что мы будем строить станцию только в том случае, если будет найден другой инвестор — не болгарское государство — который возьмет на себя все риски. На самом же деле мы делаем третье: откладываем списание около 3 миллиардов левов (или евро?) «активов» наших энергетических компаний, состоящие из двух приобретенных нами реакторов, в которых мы не нуждались, плюс подготовительные сооружения в Белене, которые премьер-министр назвал «лужей». Также большая часть этих «активов» — отчисления, отданные за экспертизы, лицензии и разрешения на строительство. Если эти «активы» будут списаны, нам придется взять на себя государственный долг, чтобы извлечь выгоду из энергетических компаний. По-видимому, политика этого правительства заключается в том, чтобы максимально оттянуть момент решения о принятии долга — будь то строительство станции (больший долг) или списание активов (поменьше). Сжиженный газ В настоящее время появляется реальная возможность диверсифицировать поставки газа через терминал сжиженного газа в Греции. Болгария также приняла участие в строительстве объекта, что является хорошей новостью и заслуживающей одобрения политикой правительства. США и послу США в Болгарии Геро Мустафе эта политика была представлена как стратегическая. Однако российской стороне было сказано, что объемы сжиженного газа довольно символичны и что реальные объемы наших трубопроводов зарезервированы для российского газа и российского транзита в Европу. Эта двусмысленность также хорошо прослеживается в так называемом газовом хабе, который мы продаем ЕС. «Хаб» как сооружение может существовать в теории, но на практике до этого еще далеко: огромные объемы газа принадлежат Газпрому, и эти объемы у нас не продаются, они просто проходят транзитом через Болгарию. Коррупция и государственные тайны Мы говорим США и ЕС, что боремся с коррупцией, но это не мешает нам заключать с востоком соглашения на миллиарды долларов без политического согласия на реализацию проектов. В итоге никто не ответил на вопрос, как мы получили два российских реактора без политического решения о строительстве станции. И на каком основании Москва могла бы претендовать на неустойки по «Южному потоку», если мы не брали на себя никаких обязательств. Скрипаль, Гебрев, шпионы На востоке мы поддерживаем Россию в ситуациях вроде дела Скрипалей, в США Борисов демонстрирует лояльность по отношению к НАТО, а прокуратура отчитывается нам, как идет расследование по «шпионским» делам. Одним мы говорим, что высылаем российских дипломатов и ведем дела против шпионов, другим объясняем, что речь идет о каких-то маргиналах, а когда речь идет о действительно серьезных вещах, таких как попытка отправить болгарских граждан по той же схеме, что и Скрипалей, мы не делаем ничего без давления со стороны западных посольств. Да и после давления мы мало что делаем. Подведем итог Резюмируя, мы не слишком выиграли от этой внешней политики византийцев «говорить одно, делать другое». Настоящие византийцы даже наверняка были бы обижены таким сравнением. Но потеряли мы не миллиарды — вероятность того, что нас будут уважать, а не относиться к нам, как к сельским хитрецам. Не только потому, что мы хитрим, но и потому, что мы делаем это по мелочам и часто в ущерб своей стране. Похоже, что и Россия, и США уже выработали схожие рефлексы в отношении болгарской изворотливости: они не слушают, что мы говорим, а просто хотят, чтобы мы подписали и повесили на себя очередной платеж. США делают это открыто, как и при покупке F-16. О том, чем мы связали себя с Россией, мы узнаем позже, порой после арбитражного суда. Эта изворотливость очень унизительна для Болгарии, хотя нынешняя ситуация намного лучше той, что была в нашем коммунистическом прошлом. В нем одним из самых унизительных моментов стало предложение Тодора Живкова и Политбюро стать 16-й Советской республикой, чтобы получить спасительный кредит от Москвы. Некоторые и по сей день воспринимают это как высший пилотаж дипломатии: советской республикой не стали, но деньги получили. Однако слово имеет значение. И те, кто его не держат, не могут требовать уважения от других. Даниил Смилов — специалист по сравнительному конституционному праву, программный директор Центра либеральных стратегий, приглашенный лектор Центрально-Европейского университета в Будапеште и доцент кафедры теории политики на факультете политологии Софийского университета Св. Климента Охридского. Член экспертной группы по политическим партиям Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).