Do Rzeczy (Польша): какую игру ведет Газпром?

Шесть миллиардов злотых для Польши на основании решения Стокгольмского арбитража и серьезные проблемы с завершением строительства «Северного потока — 2». Неужели российское энергетическое оружие утратило эффективность? Или это лишь предвестие нового наступления? Не стоит радоваться раньше времени: Россия может вести гораздо более сложную игру, чем кажется на первый взгляд.

Факты таковы. Во-первых, Польский нефтегазовый концерн (PGNiG) выиграл в марте продолжавшийся шесть лет в Стокгольмском арбитраже спор с Газпромом, касавшийся завышения цен на газ, который поставлялся в Польшу по Ямальскому газопроводу. Во-вторых, Газпром решил подчиниться вердикту (от него можно было ожидать и другого), так что PGNiG должен получить от него компенсацию в размере 1,5 миллиардов долларов.

В-третьих, Федеральное сетевое агентство Германии в середине мая отклонило запрос российского концерна на выведение «Северного потока — 2» из-под действия норм газовой директивы ЕС. Это означает, что оператор газопровода не сможет иметь связей с поставщиком сырья. Когда дело дойдет до ввода в эксплуатацию, это станет для Газпрома проблемой. В-четвертых, от участия в строительстве «Северного потока — 2» отказываются международные компании, которые испугались американских санкций, введенных в конце 2019 года.

В-пятых, отчаянно пытаясь сократить отставание от графика, которое составляет уже год, Газпром обратился к Дании с просьбой разрешить использовать в датских водах суда, не оснащенные системой динамического позиционирования. Она позволяет удерживать судно на месте, не бросая якорь: компьютер контролирует движители и в текущем режиме стабилизирует его положение. Такая методика создает гораздо меньше рисков для находящейся на дне моря инфраструктуры.

Проблема заключается в том, что у россиян есть всего одно судно, которое оснащено такой системой и может работать на строительстве «Северного потока — 2». Это трубоукладчик «Академик Черский», который с мая стоит в порте Засниц на немецком острове Рюген. Однако одного «Академика» для продолжения работ будет мало, а иностранные компании, располагающие соответствующими судами, не хотят участвовать в проекте из-за давления со стороны Вашингтона.

Газ важнее нефти

Что все это означает? В сети ходит высказывание Рафала Тшасковского (Rafał Trzaskowski) 2015 года, когда нынешний кандидат на президентский пост от «Гражданской коалиции» был заместителем министра иностранных дел. Он заявил в эфире программы «Молодежь против», что «Северный поток — 2» строят частные компании, за которыми не стоит руководство каких-либо стран. Политику, занимающему высокий государственный пост, конечно, полагается высказываться осторожно, но такие слова вызывают удивление: эксперты и аналитики из обеих участвующих в проекте стран не скрывают, что тот имеет как экономическое, так и политическое значение. Кроме того, известно, что Газпром — это компания, основным акционером которой выступает контролирующее ее российское государство. Ангела Меркель неоднократно старалась заверить, что «Северный поток — 2» — исключительно коммерческая инициатива, однако, ее слова были, несомненно, продиктованы текущими политическими интересами и не имели ничего общего с реальностью.

Газпромом вот уже почти 20 лет руководит Алексей Миллер. Аналитик Центра восточных исследований Войчех Конончук (Wojciech Konończuk) так рассказывал о нем в интервью, которое вошло в мою книгу «Между Берлином и Пекином»: «Миллер никогда не был самостоятельным игроком на политико-предпринимательской арене. Это в каждом отношении человек Путина, а тот, как часто говорят, давно стремится самостоятельно принимать часть решений, связанных с деятельностью Газпрома. Я предполагаю, что они поддерживают регулярные контакты и консультируются по всем ключевым вопросам. Это связано с тем, что природный газ для России — гораздо более удобный внешнеполитический инструмент, чем нефть, ведь ее проще закупать у других поставщиков».

Второе дно?

Еще относительно недавно казалось, что строительство «Северного потока — 2» близится к завершению, однако, вступление в игру Вашингтона начало приносить результаты. Опасаясь американских санкций, от участия в проекте отказалась швейцарская компания «Олсиз». Именно поэтому россияне стараются сейчас получить у датчан разрешение на использование судов с якорной системой позиционирования. Такое разрешение они, скорее всего, в итоге получат, поскольку Копенгаген не будет руководствоваться в этом деле политическими соображениями, но Газпрому придется еще подождать. Между тем время уходит, а уже даже сам перенос даты запуска газопровода соответствует нашим интересам.

Задержки могут возникнуть как непосредственно в процессе строительства, так и при дальнейшей сертификации газопровода. Как объясняет нашему еженедельнику главный редактор портала «Бизнес алерт» Войчех Якубик (Wojciech Jakóbik), американские санкции могут напугать не только компании, которые занимаются укладкой труб, но и те, которые позднее выдают сертификаты, необходимые для ввода объекта в эксплуатацию. Без документов труба останется пустой.

Отвлечемся, однако, от «Северного потока — 2» и взглянем на действия Газпрома, связанные с вердиктом Стокгольмского арбитража. Когда тот вынес решение, появились опасения, что российская компания отнесется к нему так, как это неоднократно бывало раньше в аналогичных ситуациях, то есть будет его игнорировать. На это мог указывать тот факт, что первые счета за газ после вынесения вердикта, в мае, Газпром выставил без его учета.

Польские эксперты предположили, что если россияне не изменят своего подхода, Польше придется действовать, как украинскому Нафтогазу, который ранее в сходных обстоятельствах начал арестовывать европейское имущество Газпрома. В Польше тот владеет акциями компании «Европол ГАЗ», и именно их можно было бы арестовать в счет долга, как и другие находящиеся на территории ЕС активы концерна. Однако в итоге такой потребности не возникло. Согласно последним сообщениям, до конца июня Газпром должен вернуть своему польскому партнеру 6 миллиардов злотых.

Что это, несомненный успех? С одной стороны, да, но с другой — все не так просто. Во-первых, Газпром может обжаловать вердикт, и если дело разрешится в его пользу (хотя это тоже, возможно, произойдет через несколько лет), Польше придется вернуть часть той суммы, которую ей сейчас выплачивают россияне. Разумеется, ничего еще не предопределено.

Во-вторых, обращает на себя внимание внезапная сговорчивость россиян. Войчех Якубик полагает, что Газпром наконец стал относиться к Польше как к нормальному полноправному клиенту, а произошло это по следующим причинам: мы диверсифицировали источники поставки газа и уже не находимся в безраздельной власти российского концерна, а сырьевая отрасль России (в первую очередь это касается нефтедобычи) оказалась в очень сложном положении, а поэтому ей приходится корректировать методы работы. Россияне во все меньшей степени имеют возможность диктовать свои условия, сейчас они вынуждены действовать более цивилизованно, функционировать в условиях конкуренции.

Между тем вполне возможно, что Россия ведет тонкую игру. Занимая миролюбивую позицию в споре с PGNiG, Газпром показывает западным политикам и общественности, что в его лице они имеют дело не с головорезом, пускающим в ход «газовый пистолет», а с нормальной предсказуемой компанией западного типа, которая спокойно выполняет решения международного арбитража.

Технология будущего

Если Менкишак прав, то наша радость по поводу решения Стокгольмского арбитража может оказаться преждевременной, несмотря на то что оно означает для нас получение конкретных денег. Россияне умеют вести пропагандистско-психологические игры, а это как раз та точка, в которой темы Ямальского контракта и «Северного потока — 2» сходятся. Польшу считают членом ЕС, который относится к России с наибольшим недоверием, и если россиянам удастся убедить западную общественность, что поляки ошибаются в свей оценке, а Газпром — такая же компания, как любая другая, в итоге это может обернуться для нас проблемами (даже если в краткосрочной перспективе мы извлечем финансовую выгоду).

Есть вероятность, что российская игра связана с чистыми технологиями будущего, водородной стратегией, к которой очень серьезно относится Германия. Водород называют там «нефтью XXI века». Немцы могут как производить его у себя (это довольно энергоемкий процесс), так и закупать за границей, в том числе, например, получая его по «Северному потоку — 2». Еще в октябре 2019 года генеральный секретарь Европейской ассоциации газовых компаний Джеймс Уотсон (James Watson) заявил после переговоров с представителями Газпрома, что по этому газопроводу, используя 80% его мощностей, можно было бы поставлять в Европу произведенный в России водород.

Наша победа над Газпромом хорошо выглядит в избирательной кампании и, конечно, выступает относительным успехом, ведь она увенчала шестилетний процесс упорной борьбы. Следует, однако, взглянуть на ситуацию шире. Вопрос использования водорода, места его производства, транспортировки его по российско-немецкому газопроводу должен начать занимать нас уже сейчас, тем более что «водородный вариант» «Северного потока — 2» отлично вписывается в экологическую повестку дня ЕС, в отношении которой Польша не может занимать иной позиции, кроме как максимально скептической, а это не добавляет нам друзей.