Импульс к развитию: как производство в РФ преодолевает кризис
2020 год по праву можно назвать одним из самых сложных в новейшей истории России. Пандемия коронавируса и последовавшее за ней критическое падение многих отраслей тяжёлым катком проехалась по экономике нашей страны, итак находящейся в непростом положении. Однако есть и те, кто сумел выжить в этой ситуации — причём практически безо всякой поддержки. Как когда-то в 90-е — пожалуй, именно сейчас можно с полным правом вспомнить это время и сравнить с ним происходящее. О том, как производство смогло сохраниться тогда и о том, как ему удаётся преодолевать нынешний кризис, в интервью корреспонденту ИА REGNUM рассказал президент Ассоциации «Станкоинструмент», заслуженный машиностроитель России Георгий Самодуров.
Следите за развитием событий в трансляции: «Коронавирус в России: прогнозы и реалии — все новости»
— Георгий Васильевич, вы весной прошлого года говорили, что «уровень импортной зависимости отрасли имеет тенденцию к сокращению: по 2018 году он составил 65−68%, тогда как еще 5−7 лет назад это было 90−92%». Какие сейчас, в конце 2020 года, показатели в станкостроении? Каковы ваши прогнозы на 2021 год?
— Мы отмечаем за 2019 год дальнейшее сокращение импортной зависимости на 2−3%. Если же говорить о 2020 годе, то количество поставляемого оборудования сократилось на 30%, на 50% по стоимости. Это нас не особо радует, так как получается, что предприятия закупают больший объём простого и универсального оборудования. Во многом это связано с понижением курса рубля и недостаточностью финансовых ресурсов у покупателей. Но если взглянуть масштабно, то это — путь к снижению технологического уровня страны. Что же касается деятельности отрасли в целом, то по итогам 9 месяцев мы можем отметить, что выпуск станкостроительного оборудования составил 104%, кузнечно-прессового и литейного оборудования — 109%, выпуск инструментов всех типов — 96%. Это три ключевых комплекса в станкоинструментальной отрасли, и на первый взгляд показатели успешные. Однако нужно учитывать, что производство инструмента сократилось, а станкостроение, кузнечно-прессовое и литейное — это продукция с длительным циклом производства. Поэтому в этих направлениях отследить тенденции за короткий промежуток времени сложно. Проявят себя и другие факторы, когда мы будем подводить итоги всех 12 месяцев. Падение курса рубля положительно сказалось на экспорте, а удорожание импортных комплектующих, наоборот, приводит к росту стоимости отечественных станков, прессов. В 2021 году мы ожидаем рост выпуска продукции заводов отрасли ориентировочно на 5−6%. Разумеется, пандемия повлияла и на нас, но, к счастью, не было ни одного предприятия в Ассоциации, которое полностью бы прекратило свою работу. Конечно, приходилось снижать и оптимизировать затраты, ограничить число работающих.
— Недавно в газете «Коммерсантъ» вышла статья «Санкционка оказалась незаменимой», в которой эксперты подвели неутешительные итоги программы импортозамещения в АПК — поставленных в 2014 году показателей достичь не удалось. Вы же в прошлом году подчёркивали, что «принятые на уровне правительства меры господдержки дают колоссальный импульс развитию» в вашей отрасли. Чем, на ваш взгляд, объясняется такая разница в эффективности программ поддержки? Какие меры предпринимало Правительство в отношении станкостроения?
— Мне сложно говорить о продукции АПК, но в нашей отрасли они именно что дают импульс к развитию — ведь важно в первую очередь это, а не прямые финансовые вложения, хотя последние тоже необходимы. Когда я говорил о мерах поддержки, то имел в виду действующее тогда Постановление Правительства №239, а сегодня — №616 от 30.04.2020 г. «Об установлении запрета на допуск отдельных видов товаров станкоинструментальной промышленности, происходящих из иностранных государств, для целей осуществления закупок для нужд обороны страны и безопасности государства». Ведь оно создает условия для увеличения рынка внутреннего потребления продукции отрасли с помощью нефинансовых мер. Причём, отмечу, практически никаких усилий со стороны государства и денежных вливаний это не требует. Но это дает очень важную информацию для заводов отрасли о том, какая продукция понадобится в дальнейшем. Анализ технических характеристик позволяет и предприятиям, и научным организациям более предсказуемо строить научно-исследовательскую работу, теснее контактировать с предприятиями военно-промышленного комплекса. Но, к сожалению, за последние год-полтора чиновники эту работу очень сильно перестроили и далеко не в лучшую сторону. Это не только мое мнение, но и многих моих коллег. Меры, которым положило начало Постановление правительства РФ №56 от 07.03.2011 года (о запрете и ограничениях для предприятий ВПК на закупку товаров из-за рубежа — прим.), оказывают уже не тот эффект.
В апреле 2020 года я как президент Ассоциации обращался с письмами к председателю Правительства РФ Михаилу Мишустину, первому заместителю Председателя Правительства Андрею Белоусову, министру финансов Антону Силуанову и министру торговли и промышленности Дмитрию Мантурову, в которых описал ключевые условия для развития отрасли. И это в какой-то степени принесло свои результаты. За этот год вышло целых пять правительственных Постановлений по станкостроению. Принята «Стратегия развития отрасли до 2035 года», выделены субсидии на закупку оборудования отрасли заказчиками; авансы при закупке станкоинструментальной продукции должны быть до 80% и другие.
— Президент Ассоциации «Росспецмаш» Константин Бабкин, который также продвигает подобные меры для отрасли сельскохозяйственного, специального, пищевого машиностроения, считает, что господдержка должна быть едина для всех отраслей производства: протекционизм, мягкая денежно-кредитная политика и стимулирующая налоговая политика. Отчасти это применяется при поддержке сельхозмашиностроения (в рамках Постановления правительства №1432). Однако, к сожалению, по его мнению, такая системная политика не проводится. Согласны ли вы с его позицией?
— Конечно, согласен. Мы видим ту кредитно-денежную политику, которую проводит финансово-экономический блок правительства совместно с ЦБ. Последний при росте инфляции говорит: процентные ставки на заёмные ресурсы должны соответствовать уровню инфляции плюс маржа банка. То есть инфляция растёт — стоимость кредитов растёт. Когда же идёт обратный процесс, никто почему-то ничего в соответствии с инфляцией не приводит кроме каких-то странных аргументов: макроэкономические показатели, мол, не позволяют. А налоговая система — разве она стимулирующая? Почти во всех развитых странах если ты вкладываешь деньги в развитие своего производства и несешь затраты на создание современного оборудования, при получении прибыли они учитываются и в полном объеме не облагаются налогом. У нас этого нет. При этом накоплен огромный потенциал в самых разных отраслях: за прошедшую неделю поднялись МС-21 и Ил-114 с российскими двигателями, полетела тяжёлая ракета российского производства… «Ростсельмаш», совладельцем которого является Константин Бабкин, выпускает суперсовременные комбайны. Станкостроители выпускают сложные станки с числовым программным управлением. Возможности колоссальные, но для их реализации нужен протекционизм, и это понимают во всём мире. Но нам пока приходится каждому в своей отрасли продвигать хоть что-то. Хорошо, что правительство Мишустина в этом направлении начало активно действовать.
— Георгий Васильевич, вы работали на руководящих постах в различных машиностроительных предприятиях с 1976 года. Что происходило с производством в позднем Советском Союзе и 90-е? Вы видели процесс изнутри — скажите, как так получилось, что огромное советское наследие было уничтожено если не практически подчистую, но в большинстве своём? Разрушены производственные цепочки, забыты технологии, уволены кадры. Как, на ваш взгляд, можно было бы этого избежать?
— Я стал работать генеральным директором достаточно крупного предприятия (до 5000 человек) в 1986 году — мне не было ещё 33-х лет. На этом же предприятии в течение десяти лет до своего назначения я прошёл путь от мастера до главного инженера. Практически 5 лет, до 1992 года, мне пришлось поработать в условиях плановой экономики и затем двенадцать, до 2003 года, в так называемом «рынке» в качестве генерального директора. Так что я в полной мере ощутил и сформулировал свое видение одной и другой системы. Оставлю в стороне идеологические подходы, сейчас не об этом. Если говорить об оценке деятельности генерального директора в условиях плановой системы, то она сводилась к способности правильно организовать производство, обеспечить выполнение доведенных до предприятия плановых показателей по выпуску оборудования в нужном количестве, номенклатуре, изготовлении опытных образцов новых изделий. То есть главное — выполнить план любой ценой. Куда дальше будет отправляться эта продукция, где взять финансы для организации производства — это были второстепенные вопросы.
В условиях рыночной экономики (хотя я считаю, что ее нет в полном объеме и сейчас) руководителя предприятия оценивали по его способности организовать продвижение и продажу продукции в установленный срок, обеспечить финансирование для оборотных средств предприятия. Видите разницу? Это диаметрально противоположные задачи, требующие разной организационной структуры; разного подхода к имущественному комплексу заводов, к технологическим цепочкам. В плановой экономике на предприятиях производилось все, от заготовки до готового изделия. В условиях рынка это невозможная задача — трудно сбалансировать все технологические переделы. Нужны серьезные преобразования, но мгновенно это сделать невозможно, этому нужно учиться, делать все поэтапно при обязательной поддержке государства. А оно заняло выжидательную позицию наблюдателя — авось, сами как-нибудь выкарабкаются. И пошло то, о чём вы говорите: разрыв цепочек, утрата уникальных технологий и кадров. С экономикой так поступать, как поступали в 90-е, нельзя. Нельзя было сразу акционировать и приватизировать всю крупную промышленность, нужно было начинать с малого и среднего предпринимательство, со сферы услуг. Но тогда на всех уровнях управления к власти пришли популисты, которые никогда не работали на реальном производстве и были больше заняты политическими интригами, чем сохранением собственной экономики.
— Вы возглавили «Станкоинструмент» в 2004 году. С какими тогда проблемами и вызовами вам пришлось столкнуться? В каком состоянии была отрасль и что вы предприняли для её возрождения?
— В Ассоциацию «Станкоинструмент» я пришел в 2003 году первым вице-президентом по приглашению Паничева Николая Александровича, министра станкостроительной и инструментальной промышленности СССР, человека, прошедшего путь от токаря до члена Правительства. Он многому меня научил и сам настоял, чтобы я в 2004 году возглавил Ассоциацию. Мне в этом плане здорово повезло, потому что Николай Александрович обладал колоссальным опытом и четко представлял, в каком направлении должно идти развитие станкоинструментальной отрасли.
Вначале мне пришлось много работать над тем, чтобы в Ассоциацию пришли все производители станков, прессов, инструментов. Мы начали устанавливать тесные контакты с регионами, заключать соглашения с техническими университетами страны для научной поддержки предприятий, взаимодействовать с мировыми национальными и российскими отраслевыми ассоциациями. Продвигать интересы станкостроения в Государственной Думе, министерствах и ведомствах, департаменте промышленности и инфраструктуры аппарата Правительства. Мы включились в подготовку правительственных постановлений и распоряжений по отрасли, разрабатывали и принимали стратегии развития отрасли.
Я понимал масштаб и значимость происходивших изменений и осознавал, что нужно перестроить подход к созданию продукции. Все крупные заводы, работающие с полным циклом, приходилось убеждать проводить структурные изменения, чтобы и сохранить производство, и научиться продвигать продукцию. Крупным предприятиям, которые выпускали ключевое оборудование, необходимо было тесно кооперироваться с малыми, более мобильными предприятиями, которые выпускали детали для этого оборудования. Эту задачу я для себя в 2004 году чётко понял. И мы работаем над её решением последние десять лет. Не выжить и без качественной подготовки кадров — ведь у нас практически уничтожено обучение рабочим процессам. Все эти годы государство говорило: вам нужны рабочие — вы и готовьте. Но так нельзя, не должен предприниматель и производственник брать на себя полностью обязанности по обучению. К счастью, в последние годы ситуация стала меняться.
— Константин Бабкин, которого мы упоминали в связи с производством, также является лидером «Партии Дела», членом Генсовета которой вы недавно стали. Почему вы решили его поддержать в политическом поле?
— Чем дольше я занимаюсь вопросами производства в сфере станкостроения, тем больше понимаю, что промышленники должны объединяться. К сожалению, те общественные структуры, которые существуют, скорее работают на крупные олигархические предприятия и госкомпании. Единственная сейчас работающая организация подобного рода — Торгово-промышленная палата, Совет по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики России которой как раз возглавляет Константин Бабкин. По сути, он продвигает интересы отечественного производства, которое даёт рабочие места сотням тысяч человек и платит миллиарды налогов в бюджет государства. Я принял решение стать членом «Партии Дела» и войти в состав её Генсовета для того, чтобы иметь возможность более активно продвигать интересы отечественных машиностроительных предприятий. Я вижу, сколько реально в этом направлении делает Константин Анатольевич в последние годы, и считаю, что мы должны все объединиться и помочь ему.