Опытнейшие разведчики работают у Толкачева. Разведчики недр
«ГЕОТЕК Сейсморазведка» — широко известная в узких и влиятельных кругах компания. Что предсказуемо — она занимается разведкой. Разведкой месторождений нефти и газа в России, часто на Севере и шельфе Ледовитого океана, в некоторых странах СНГ. Среди ее заказчиков — Газпром, «Газпром нефть», «Роснефть», «Лукойл», ТНК-ВР, ExxonMobil, Shell и другие гиганты.
Вопросы о выполнении задач государственного значения ИА REGNUM задал президенту ПАО «ГЕОТЕК Сейсморазведка» Владимиру Толкачеву.
Владимир Станулевич: Огромная работа проведена по концентрации сейсморазведочных предприятий в руках ГЕОТЕКа. Была необходимость в основных фондах, специалистах, архивах? Или нужно увеличение доли на рынке? Как проходила эта работа?
Владимир Толкачев: Мировой тренд геологоразведочных работ на углеводородное сырье в XXI веке, к сожалению, имеет нисходящий вид. О причинах можно говорить долго, но суть одна: человечество в очередной раз проявляет досадную беспечность в отношении будущего, руководствуясь сиюминутной конъюнктурой. России это коснулось в меньшей степени, однако количество сейсморазведочных партий в стране уменьшилось за последние 20 лет втрое. С учетом этого консолидация двух десятков старейших геофизических предприятий (более 60% отечественной сейсморазведки) в единое целое была абсолютно оправдана и происходила практически естественным путем. Говоря языком бизнеса: путем слияний и поглощений. Ну, а потребность в производственных и кадровых ресурсах — это процесс перманентный. Равно как и конкурентная борьба за увеличение доли рынка.
Владимир Станулевич: Почему в ГЕОТЕКе нет бывшей «Нарьянмарсейсморазведки»?
Владимир Толкачев: Тут ответ очень простой и короткий: потому, что у недропользователей Тимано-Печорской нефтегазовой провинции (четвертого по ресурсной базе углеводородов региона России, между прочим) резко упало желание заниматься геологоразведкой вообще и сейсморазведкой в частности. Судите сами. Полевой сезон 2014−2015 в этом регионе успешно закончили 12 полевых партий. А сегодня там работают всего три партии. И ближайшие перспективы не сулят ничего хорошего из-за сильнейшего секвестра ГРР основным недропользователем — «Лукойлом». Держать два предприятия, содержать две «конторы» на одной оперативной территории в такой ситуации никакая экономика не выдержит. Вот и было в 2017 году принято решение объединить Нарьян-Мар и Ухту в одно предприятие.
Владимир Станулевич: Наиболее крупные месторождения, разведанные ГЕОТЕКом?
Владимир Толкачев: Ваш вопрос требует уточнения. Стадийность ГРР включает в себя региональное изучение, поиски и разведку. Вы, очевидно, имели в виду открытие в результате поисковой стадии, т. к. разведку партии ГЕОТЕКа, например, в той же Тимано-Печоре, проводили и проводят практически на всех крупных по запасам месторождениях. Только в последнем десятилетии: Центрально-Хорейверское поднятие, Лаявож, им. Требса, им. Титова в НАО, Баганское, Баяндыское, Возейское, им. Алабушина в Республике Коми. Список может быть продолжен.
Следует отметить, что уже лет сто понятие «открытия» месторождения углеводородов правильнее называть «участием в открытии», т. к. это очень комплексный процесс, в котором участвуют десятки специалистов.
В развитие вопроса не могу в очередной раз не отметить, что существующая система недропользования в России, как ни странно это звучит, тормозит открытие новых крупных месторождений углеводородов. Образно говоря, лоскутное одеяло лицензионных участков сдерживает полет современной геологической мысли. Не вдаваясь в узкопрофессиональные подробности, поясню только, что необходимо законодательно ввести понятие «мультиклиентских» съемок, позволяющих нескольким недропользователям объединить усилия для выполнения зональных проектов, сулящих новые открытия.
Владимир Станулевич: Для нефтяных и газовых компаний эти месторождения «задел на будущее» или немедленно поступают в разработку?
Владимир Толкачев: Традиционный цикл: год-два на разведку, год на разведочное бурение, три-пять лет на обустройство. Т. е. период от начала разведки до разработки — минимум пять лет. «Задел на будущее» недропользователям не позволяет иметь российское законодательство. Это прерогатива государства.
Владимир Станулевич: Как разграничили свои интересы в Арктике «Роснефть», «Газпром нефть» и «Лукойл»?
Владимир Толкачев: Странно, что Вы упомянули только три компании. В Арктической и субарктической зонах РФ их гораздо больше. Встречаются даже менее крупные, чем перечисленные. Так называемые независимые. Что касается упомянутых, то «Роснефть» присутствует по всему нефтегазоносному Северу от НАО до Восточной Сибири, «Лукойл» облюбовал Тимано-Печору и ЯНАО, а «Газпром нефть» сосредоточилась только на ЯНАО.
Владимир Станулевич: Среди Ваших заказчиков Shell, ExxonMobil — разве у них нет своих сейсморазведочных предприятий?
Владимир Толкачев: Нет. Для западных нефтяных компаний давно характерен вывод всего сервиса (а сейсморазведка — второй по затратам вид сервисных услуг в ГРР нефтегазовой отрасли) на аутсорсинг.
Владимир Станулевич: Заметно влияние санкций на работу западных компаний в России или оно достаточно условно?
Владимир Толкачев: На территории России нет и практически никогда не было ни одной зарубежной сейсморазведочной партии. Это предмет особой гордости российских сейсморазведчиков и лучший показатель того, что мы всегда работали и продолжаем работать на уровне мировых стандартов, не оставляя надежд на «своем поле» даже мировым грандам: китайцам, американцам, французам. Если Вы имеете в виду сокращение количества западных инвесторов в рядах наших заказчиков-недропользователей, то такой тенденции не наблюдается. Получается, что санкции — санкциями, но бизнес есть бизнес.
Владимир Станулевич: Вы работаете в странах бывшего СССР — влияние российских компаний там сокращается, кто приходит на их место? Или ситуация стабильная?
Владимир Толкачев: Стабильной в отношении присутствия российских геологоразведочных компаний на постсоветском пространстве никак не назовёшь. В Казахстане рынок ГРР полностью занят китайской BGP, конкурировать с которой практически невозможно. Почти то же самое в Узбекистане, хотя там нам год назад удалось переиграть китайцев. В Туркмении, Азербайджане — тоже китайцы. По политическим мотивам Грузия и Украина закрыты для нас. В Беларуси успешно работают два собственных сейсморазведочных предприятия.
Владимир Станулевич: Какая часть заказов ГЕОТЕКа представляет собой исследования на суше и какая часть — морские исследования?
Владимир Толкачев: Исторически ГЕОТЕК специализируется на наземной сейсморазведке. Лишь наш Астраханский филиал выполняет работы в транзитной (переходной) зоне и на предельном мелководье. В основном — на Каспии. Выполняем мы и работы по крупным рекам: Обь, Печора, Енисей, но это — лишь малая толика общих объемов: один-два проекта в год.
Владимир Станулевич: ГЕОТЕК занимался подготовкой геофизической заявки России в ООН по арктическому шельфу, которой занимался академик Николай Лаверов?
Владимир Толкачев: Напрямую — нет, не занимался, так как заявка базировалась в основном на данных морской сейсморазведки, которой предприятия ГЕОТЕКа, как было отмечено выше, не занимались. Но наши данные по побережью северных морей при этом использовались.
Владимир Станулевич: В чём отличие месторождений углеводородов на шельфе Ледовитого океана и Крайнем Севере от, например, сибирских? Они опаснее в смысле экологических катастроф?
Владимир Толкачев: Да, экологические риски аварий при разработке месторождений на шельфе северных морей выше, чем наземных месторождений той же климатической зоны. Основная причина — отсутствие в мире технологий по ликвидации разливов нефти подо льдом.
Владимир Станулевич: Многие мировые автомобильные концерны в 2030-х прекращают делать машины на бензине. Что потеснит нефть — газ, атом или зеленая энергетика? И будет ли это происходить обвально?
Владимир Толкачев: О! Это одна из моих любимых тем. Я много раз высказывался по этому поводу в СМИ и готов продолжить, но рамки нашего интервью, боюсь, для этого недостаточны. Кратко. Автомобильные концерны, вполне вероятно, и мечтают о таком развитии событий, но аккумуляторы для автопрома всё равно нужно будет заряжать, а об отказе мировой энергетики в целом от углеводородного сырья я что-то не слышал. Будущее планеты, безусловно, возобновляемые источники энергии, но это очень отдаленное будущее, на мой взгляд, и процесс перехода, конечно, будет плавным.
Владимир Станулевич: Вы не только занимаетесь разведкой, но и производите геофизическое оборудование. В чём его уникальность?
Владимир Толкачев: Уникальность разработанной нами первой отечественной беспроводной системы регистрации «Открытие» в уникальном электронно-молекулярном датчике, также являющемся отечественной разработкой.
Уникальность производимого нами типа импульсных электромагнитных источников упругих колебаний — в простоте и, соответственно, дешевизне по сравнению с наиболее распространенным сейчас вибрационным источником при сопоставимой широте сфер применения и геолого-геофизической эффективности.
Владимир Станулевич: Социальная ответственность ГЕОТЕКа направлена в основном на экологию и отношения с коренными народами Севера. Что делается в части экологии, а что — в отношениях с коренными народами?
Владимир Толкачев: Основным экологосберегающим направлением, которым ГЕОТЕК сейчас занимается, является технология «Зеленая сейсмика». Данная технология позволяет проводить полевые работы, практически не вырубая леса, в то время как традиционная требует только в рамках одного проекта вырубки нескольких тысяч километров просек шириной 4−5 м.
Что касается взаимоотношений с коренными народами, то вся геология испокон веку зиждется на принципе «не навреди». Мы стараемся проводить работы так, как будто нас для коренных народов на площади вообще нет. И это с учетом того, что само выполнение сейсмики невозможно без серьезного согласования с основными землепользователями еще до ее проведения. Взаимоотношения в «колониальном» стиле: мы вам бусы — вы нам землю, я вообще в расчет не беру. Конечно, строим, возим, берем на работу по мере сил и времени. Мы ведь на одной площади больше года-двух не работаем, да и работаем только зимой, по снегу.
Владимир Станулевич: Как Вы считаете, русские, появившиеся на Севере одновременно с ненцами, коренной народ Арктики? Отток русского населения в Якутии такой, что пора бороться за сохранение русских в Якутии.
Владимир Толкачев: Слегка провокационный вопрос, т. к. по современным научным представлениям, ненцы всё-таки заселили территорию НАО, ЯНАО и Таймырского района Красноярского края несколько раньше русских. Тем не менее спорить не буду. Речь ведь идет не об абстрактном праве первородства, а о вполне конкретных льготах и привилегиях, которыми наделяются так называемые «коренные малочисленные народы Севера», КМНС, в соответствие нормам местного и федерального законодательства. Так что Ваш пассаж по Якутии я парирую примером НАО, в котором коренными считаются ненцы, коми, русские, а льготы КМНС распространяются только на ненцев, ведущих традиционный образ жизни, т. е. на оленеводов, рыбаков и охотников. Тундровиков, вындеров по-ненецки.
Владимир Станулевич: Что происходит с климатом на Севере? Какие рецепты преодоления последствий этого явления?
Владимир Толкачев: Буквально неделю назад я записал для YouTube сорокаминутный ролик с блестящим комментарием моего отца — Михаила Владимировича Толкачева, широчайший круг научных интересов которого распространяется и на эту тему. Добавить что-либо трудно. Лично для Вас, полагаю, будет интересно, что Михаил Владимирович организовывал Архангельскгеологию и был первым ее директором.