Как итоги 2020 года откорректировали российские национальные цели
В проекте плана приводятся макроэкономические итоги 2020 года. Их стоит повторить: мировая экономика, по оценке МВФ, сократилась на 3,5%, ВВП США – на 3,5%, Испании – на 11,0%, Италии – на 9,2%, Франции – на 8,3%, Германии – на 5,0%, Японии – на 4,8%. Китай удержал экономический рост, но он составил 2,3% – это минимальное за последние 40 лет значение. На этом фоне показатели России (минус 3,1%) однозначно выделяются в положительную сторону. В проекте плана этот факт ожидаемо подчеркивается, причем он объясняется следующим образом: «Относительно успешное преодоление наиболее сложного периода было связано прежде всего с комплексом антикризисных мер, направленных на поддержание доходов населения, максимальное снижение текущих издержек бизнеса, поддержание региональных бюджетов».
Тут возникает фигура умолчания. Она заключается в том, что в проекте плана не выделяется специфика кризиса, с которым столкнулся весь мир, как и Россия, в 2020 году. Это не обычный экономический кризис. Он вызван не перепроизводством чего бы то ни было и не взрывом долговых или иных финансовых пузырей. В первую очередь он поразил не банки и не биржи. Он вызван пандемией, в первую очередь угрожающей жизни и здоровью людей. Это в первую очередь социальный, а уже потом экономический кризис. А отсюда, в частности, следует, что экономически он больнее ударил по тем странам, экономика которых в большей мере непосредственно ориентирована на удовлетворение потребностей людей, которые оказались лишены части доходов, где велика доля малого и среднего бизнеса. Российская же экономика по своей структуре совершенно иная, она настроена на удовлетворение потребностей в первую очередь государства и крупнейших компаний, в том числе связанных с государством, в ней критически мала доля малого и среднего бизнеса. 2020 год явил в России парадокс: структура ее экономики, которая в том числе и на официальном уровне признавалась несовершенной и остро нуждающейся в реформировании, обеспечила относительно безболезненное прохождение кризиса 2020 года.
Вполне можно предположить, что итоги были бы еще мягче, если бы правительство больше внимания уделило поддержке доходов населения. Ресурсы для этого были: в конце 2020 года стало известно, что за год бюджет не довел до получателей 1,2 трлн рублей, так что возможности для маневра были.
Но есть и еще более любопытный поворот. В проекте плана совершенно справедливо подчеркивается: «Продолжительность жизни – один из важнейших индикаторов качества жизни людей». Если учесть, что именно качество жизни и его повышение – это общий знаменатель наццелей, то показатель продолжительности жизни становится центральным.
Теперь первый вопрос: что произошло с продолжительностью жизни в России в 2020 году? По официальным данным, она сократилась на 2,2 года – с 73,3 до 71,1. Это, в частности, говорит о том, что в 2020 году смертность в России существенно повысилась среди лиц среднего и даже молодого возраста, а это может корректировать представления об опасности коронавирусной инфекции. Но сейчас главное не это, в развитых странах продолжительность жизни тоже сократилась, но не так резко, как в России. В США, например, она снизилась только на год.
Второй вопрос: что важнее – сохранение продолжительности жизни или уровень ВВП? Этот вопрос только может показаться спекулятивным или провокационным. На самом деле экономисты им задаются уже давно. На Гайдаровском форуме 2021 года на круглом столе, незатейливо названным «Непростой разговор об экономическом росте», модератор Владимир Мау, ректор РАНХиГС, прямо спрашивал участников (а ими были министр финансов Антон Силуанов и председатель ЦБ Эльвира Набиуллина), не пора ли перестать молиться на показатель ВВП. Он приводил два примера: первый – в Японии ВВП фактически стагнирует уже 10 лет, но уровень жизни растет; второй – в начале второй половины 1980-х в России рост экономики был, но он достигался разбалансированием макроэкономических показателей и финансовой сферы, а также резким падением уровня жизни. Но ни Набиуллина, ни Силуанов ничего нового не предложили.
Вопрос, однако, остается. И итоги 2020 года подчеркивают его остроту. В разработке стратегии на 10 лет (а именно о ней фактически идет речь в проекте плана) приоритет должен быть закреплен за ростом уровня жизни. ВВП – вторичен.