Генадий Шмаль: «Нам нужна новая парадигма развития нефтегазовой отрасли». ВИДЕО

Ему 85 лет, но он и не думает о пенсии. Его жизнь, даже в столь почтенном возрасте, это постоянная работа. И так было всегда… Свой трудовой путь Генадий Шмаль начал с секретаря обкома комсомола и дорос до замминистра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР. Он решал всесоюзные задачи, строил легендарные промысловые объекты и писал выдающиеся научные работы, темой которых всегда были нефть и газ. Сегодня он возглавляет Союз нефтегазопромышленников России. На своем посту он открыто говорит о провалах и победах отечественной промышленности, у него свой взгляд на антироссийские санкции и свое видение на будущее нефтегазовой отрасли. Обо всем этом Генадий Шмаль рассказал в эксклюзивном интервью «Ямал 1» в специальном проекте «Первые в Российской Арктике». ЛЕГКИХ ВРЕМЕН НЕ БЫВАЕТ – Вы возглавляете Союз нефтегазопромышленников России. Какова сегодня роль этой общественной организации и какие задачи перед ней стоят с учетом непростой экономической ситуации в стране и антироссийских санкций в мире? – Если посмотреть на историю нефтегазовой отрасли нашей страны, то мы все это проходили. Первые санкции против нас были объявлены еще при Иване Грозном в период Ливонской войны. Если говорить про современную историю, то с аналогичной ситуацией мы столкнулись в начале 80-х годов, когда шло строительство уникального экспортного газопровода Уренгой – Помары – Ужгород. Американский президент Рональд Рейган тогда так же, как и сейчас, объявил эмбарго и санкции на поставку техники, оборудования для компрессорной станции. И это несмотря на то, что на тот момент уже были заключены договоры с соответствующими фирмами, в том числе из США. СССР не растерялся и обратился к японцам, те не отказали. В итоге нам поставили великолепную японскую технику: грузовики, бульдозеры, трубоукладчики, экскаваторы. В результате построили трубопровод длиной 4500 км, как говорится, вопреки. На это ушло всего 1,5 года, а не пять лет, как планировалось по нормативам. Тогда строители нанесли на последний участок магистрали интересную надпись. Она гласит: «Вашим санкциям – труба, господин Рейган». Фото из личного архива Генадия Шмаля Что я хочу этим сказать? Что никогда не бывает легких времен. Мое мнение, что санкции и всякие запреты, наоборот, заставляют людей мобилизовать свои силы, сплотиться вокруг лидера. Поэтому санкции мы переживем. Я считаю, что кроме внешних у нас есть свои внутренние «санкционеры», которые мешают нормальной деятельности не только отечественного нефтегазового комплекса, но и всей отечественной экономики. Я имею в виду экономический блок нашего правительства. Я им говорю: так нельзя работать, давайте хотя бы несколько лет не будем менять, допустим, налогообложение. Нет! Они каждый год придумывают что-то новое. Это очень сложно, когда правила игры меняются несколько раз в год. Наш Союз в этом году отметил 30 лет. Все эти годы наша задача была, есть и будет – оказывать поддержку и объяснять, в том числе Правительству РФ, Государственной Думе, Совету Федерации, что проблемы в нефтегазовой отрасли есть и они требуют решения, причем не все из них связаны с сегодняшними санкциями. Возьмем, к примеру, изношенность оборудования и трубопроводов. Нормативный срок службы магистрального трубопровода в среднем составляет 33 года. Но у нас же функционируют магистрали, которым уже полсотни лет. Есть они и на Ямале. Поэтому этот вопрос нужно решать. Фото из личного архива Генадия Шмаля Плюс в том, что мы организация общественная и это дает нам право высказывать свою точку зрения на самых разных площадках, вне зависимости от авторитетности аудитории, перед которой приходится выступать. Еще лет 15 назад мы говорили: надо заниматься восточным направлением для развития нефтегазовой отрасли. А на это слышали: «Зачем нам эта труба? Она нас разорит, это будет очень высокая стоимость». Что мы имеем сегодня? Если б не эта магистраль, за которую основательно взялись лет пять назад, не было бы у нас сегодня «восточной» нефти. Но почему мы не занялись этим вопросом раньше… Все дело в том, что нужно принимать решения своевременно и более оперативно. Нам нужна сегодня новая парадигма развития нефтегазовой отрасли. Фото из личного архива Генадия Шмаля – Что тогда нам делать в условиях существующего эмбарго и ограничений по экспорту газа? – Сжиженный природный газ – это отдельная тема. Мое видение, что нужно сейчас, как никогда, газифицировать собственные регионы внутри страны. Два года назад, к примеру, получил письмо от жителей одной деревни, которая находится в 40 км от Санкт-Петербурга. Там у сельчан нет газа. Представляете? У нас в Московской области не все объекты газифицированы. Этим надо заниматься. Что касается переработки газа, то есть такая GTL-технология. Говоря простым языком, когда газ превращается в жидкость. Лет 10 назад в Катаре был построен великолепный завод компанией SHELL, где применяется именно эта технология. Там сейчас производят дизельное топливо. Объемы огромные. Подобные установки есть сегодня даже в Туркмении. А у нас нет. Поэтому нам есть чем заняться. – Как вы считаете, отказ многих стран от наших нефти и газа, нежелание платить рублем… заставит ли по-другому нас взглянуть на добычу, заставит ли принимать принципиально новые решения, будут ли инвестиции в технологию и науку? – Нам придется искать новые решения. Это вопросы политические и экономические. Многие банки из недружественных стран не хотят работать с рублями. Значит, надо искать новые пути и направления. И я убежден, что рано или поздно мы их найдем. Минус, что мы так и не успели создать серьезную финансовую систему. Компании ТЭК не вкладывали в инвестиции, они брали кредиты, и в основном за рубежом. А все потому, что наши банки не могут дать нам кредиты на 10-15 лет, они дают на 2-3 года и под 15-20 процентов. На таких условиях можно колготками торговать, а не строить серьезные объекты. Теперь большинству компаний нужно заработать рубли, обменять их на доллары, чтобы рассчитаться по долгам. Это тоже один из вопросов, который не может сегодня не волновать. Фото из личного архива Генадия Шмаля ИНВЕСТИЦИИ ДЛЯ РАЗВИТИЯ – А что лично для вас значит понятие «тюменская нефть»? – Я приехал в Тюмень в 1966 году, тогда там только начиналось освоение нефтяных месторождений. Я считаю, что это подарок судьбы оказаться в то время, в том месте, когда все только зарождается. В то время я возглавлял Тюменский обком комсомола. Ведь все освоение Западной Сибири – это дело молодых комсомольцев. В 1964 году в Тюменской области проживал 1 млн 40 тыс. человек, а сейчас 3,5 млн. Откуда они взялись? За счет молодежи. Приезжали, жили в палатках, вагончиках, балках. В Сургуте, например, был целый такой городок из балков и вагончиков. И называлось это место Таратыновка. Последняя времянка там была ликвидирована всего лет пять назад. Люди ехали на всесоюзную стройку, на освоение нефтяных и газовых месторождений, ехали молодые и здоровые, которые потом свою жизнь связали с Тюменской областью. Поэтому, даже сейчас приезжая в Тюмень, я чувствую другую ауру, там совершенно иное взаимоотношение между людьми. Когда я работал первым заместителем министра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР, то по 250 дней в году бывал и на Ямале, и в Югре. Мы вели обустройство Уренгойского и Ямбургского газоконденсатных месторождений. Это колоссальное дело. Для понимания: один газопровод из Уренгоя до центра диаметром 56 дюймов – это 1420 миллиметров – по силе и мощи равен потенциалу всех гидроэлектростанций, построенных в Сибири и на Дальнем Востоке: и Саяно-Шушенской, и Усть-Илимской, и Братской. И таких газопроводов мы построили 21. Вы можете себе представить эту энергетическую реку, которая течет с Ямала в центральные районы. Поэтому если бы мне предложили вновь начать свой профессиональный путь, то он должен был быть неразделим с регионами «Тюменской матрешки». Фото из личного архива Генадия Шмаля – Как вы считаете, того технологического задела советской эпохи в ТЭК насколько еще хватит? – Это сложный вопрос. Что касается запасов, то их нам хватит до конца нынешнего века. Речь идет о тех запасах, которые добываются на промыслах «Тюменской матрешки». Другая история со сроком службы трубопроводов и нефтегазового оборудования. Мы сегодня уже отстаем в этом от мировых тенденций. Наша нефтяная промышленность постоянно недофинансируется. По моим подсчетам, как минимум в два раза. Мы добываем примерно 4,8 млрд тонн нефти ежегодно, а в развитие ТЭК вкладываем всего 300 млрд долларов. Этого мало. Без материальных вложений, без развития науки и новых технологий мы не добьемся высоких результатов. К примеру, возьмем разведку и добычу. Американцы 30 лет назад создали технологию добычи сланцевого газа и нефти. Вложили 300 млрд долларов и уже обогнали нас, а мы на разведку и добычу тратим в год примерно 20 млрд долларов. Хотя посмотрите на наш геологический потенциал. Он же огромный. Причем четвертая часть мировых запасов находится на Ямале. – Можно ли сегодня трудноизвлекаемые запасы добывать по старинке, советскими технологиями? – Трудноизвлекаемые запасы – это те запасы, которые требуют совершенно других технологий. В советские времена цели были другие. Месторождения открывали одно за другим. Нефть была легкой. Тот же Самотлор – месторождение, которое входило и сейчас входит в пятерку крупнейших в мире, где ежесуточный дебит добычи составлял 1000 тонн. Это вообще редкость. Хотя уже в те времена знали и задумывались о разработке баженовской свиты. По примерным подсчетам, только на территории Тюменской области запасы этой трудноизвлекаемой нефти составляют более 100 млрд тонн. Такие данные давал геолог Иван Нестеров, хотя академик Алексей Коратанович делал более осторожные прогнозы – 18-20 млрд тонн. Сейчас разрабатываются технологии, которые позволят получать эту нефть, залегающую на глубине трех тысяч метров. За эту тему сегодня взялась «Газпром нефть». Но опять же повторюсь, нужны серьезные инвестиции в науку. Как это было в советские годы. Фото из личного архива Генадия Шмаля – Как вы думаете, на сколько еще нашей стране хватит нефтяных и газовых запасов? – Наши недра еще долго будут кормить нашу экономику. Сегодня одна из задач – найти новые рынки сбыта. Вот смотрите… в Африке живет 16 процентов населения. Африка потребляет 3,4 процента всех мировых энергетических ресурсов. В Танзании и в Нигерии электричество подается на 2-3 часа в сутки. Нам нужно посмотреть именно в ту сторону. Речь идет, прежде всего, об экспорте нефтепродуктов. Спрос будет колоссальным. Азиатско-Тихоокеанский регион тоже берет у Китая, Кореи, Вьетнама. Они работают на импортной нефти. Мы туда, конечно, экспортируем, но делаем это с большим дисконтом. Это неправильно, я считаю. – А поворот на Восток нас в данной ситуации сильно выручит? – Я считаю, что выручит, но не до конца. Три года назад был введен в эксплуатацию газопровод «Сила Сибири». В этом году он поставит примерно 15 млрд кубов газа. Почему столько? Все дело в ресурсной базе. Еще 30 лет назад мы предлагали построить газопровод Надым-Пур-Тазовский. А нас убедили, мол, давайте возьмем Якутск – Иркутск – Ковыкта. Ковыкта – это очень сложное месторождение. Это не Уренгой, где пробурил скважину и она дает 2-3 млн кубометров в сутки. А там только 100 тысяч. Сейчас говорят о «Силе Сибири – 2», которая будет брать начало на Ямале и пойдет через Монголию и Китай. Китай имеет большую потребность в ресурсах, и я считаю, что мы должны это учитывать. Фото из личного архива Генадия Шмаля ПОЛЮБИ НАУКУ, И ВСЕ БУДЕТ ПО-ДРУГОМУ – Вы написали более ста научных трудов. К вашим трудам до сих пор возвращаются, они сегодня актуальны? – Я бы не стал называть их «научными». Эти работы связаны с периодом моей работы в Миннефтегазстрое. Я тогда много занимался строительством нефтегазовых объектов на Ямале. Уренгойское и Ямбургское месторождения… я их наизусть знал. Тогда были найдены принципиально новые технические, проектные, научные решения. К примеру, тот же Самотлор, где кругом вода. Буровые скважины стояли на островках, которых там много. Надо было принимать решение: осушать, делать каналы… предложений было много. С аналогичной проблемой столкнулись на Бованенково. Актуальным этот вопрос будет и дальше, при освоении шельфовых месторождений. Уже сейчас предлагают построить ледовые острова. Но нужно внимательно этот вопрос изучать, понимать рентабельность. Фото из личного архива Генадия Шмаля – Как сегодня выстраиваются взаимоотношения Союза нефтегазопромышленников России с «Газпром нефтью»? – Достаточно тесно. Из последнего, что мы сделали сообща, – это создали Институт технологических инициатив. Это попытка уйти от зарубежных стандартов. Подобный институт есть в Америке. Он называется API. В мире пользуется большим авторитетом. Мы подумали: а почему не иметь такой же, но свой? Второе направление нашего сотрудничества – это импортозамещение. Правда, мне это слово не нравится. Оно неправильное. Мне по душе «импортонезависимость» или «импортоопережение». Не нужно в этом направлении жалеть ресурсов: ни денежных, ни интеллектуальных. Я считаю, что науку нужно любить, тогда в нашей стране все может стать по-другому. Фото из личного архива Генадия Шмаля.