«ОПОРА России»: мощному развороту зерновых на Восток мешает ряд факторов

Насколько вероятно, что Китай и Юго-Восточная Азия станут главными экспортными рынками для российского зерна и что тормозит развитие данного направления? Вице-президент «ОПОРЫ РОССИИ» - председатель Комиссии по развитию зернового комплекса, член Экспертного Совета Национального аграрного агентства Сергей Соколов поделился своим видением ситуации: В течение 2022 года и 9 месяцев 2023 года более 700 российских компаний из разных отраслей экономики повернули свои грузовые потоки с Запада на Восток. Это связано с прекращением взаимодействия с прибалтийскими портами, с пока ещё не введённой на полную мощность инфраструктурой на Северо-Западе нашей страны. Потоки, которые шли перевалкой через порт Лиепая в порт Гента и другие (подсолнечный шрот, горох, зерновые, масличные) стали притормаживаться. Одновременно на фоне потепления политических отношений со странами Юго-Восточной Азии, Китаем и снятия ранее существовавших фитосанитарных барьеров как в случае с Китаем по гороху, Вьетнамом по бодяку, участились контакты российских сельхозпроизводителей из Сибири и даже Урала с восточными партнёрами. Сухопутных вариантов движения зерновых экспортных грузов на Восток всего три. Это Забайкальск-Маньчжурия, Гродеково-Суйфэньхэ и Эрлянь – Внутренняя Монголия. В основном там работают небольшие китайские трейдерские компании, которые покупают зерно для дальнейшей перепродажи. Для них это не основной вид деятельности, но из-за усложнения экспорта пиломатериалов многие стали пробовать работать и с сельхозпродукцией. Настоящим же прорывом, повлиявшим на увеличение потоков на Восток, явилась контейнеризация поставок грузов АПК. Начиная с 2018 года 15-20% зерновых грузов в год уезжают контейнерами по сухопутным погранпереходам и морским линиям до китайских портов. Началась достаточно интенсивная морская перевалка контейнерами через порты Приморья: от ст. Гайдамак и Владивосток до портов Циндао, Тяньцзинь, провинции Шаньдунь, Раджан, Нинбо, которые являются ключевыми центрами переработки сельхозпродукции с китайской стороны. Развитие этих маршрутов продолжается, и 2022/23 годы ознаменовались ростом количества контейнерной инфраструктуры. Речь идёт не только о системных компаниях типа Fesco, «Трансконтейнер», но и о грузоотправителях средней руки. Это говорит о том, что Дальний Восток и развитие там инфраструктуры перевалки зерна – это тренд на ближайшие лет пять. Также снимаются торговые барьеры, которые были у РФ с КНР. К примеру, в этом году ратифицированы фитосанитарные требования на пшено, жом свекловичный, мелассу, манку. Ещё стоит отметить, что Владивостокский морской торговый порт (ВМТП) увеличил объёмы перевалки по схеме «вагон-судно», но без накопления зерна в порту. Особенность такой работы в том, что портовая инфраструктура Дальнего Востока заточена под перевозку энергетических грузов, являющихся генеральными. Поэтому большие суда в 25-30 тысяч тонн из-за отсутствия возможности накопления зерна и сложности подвода ЖД вагонов, связанного с синхронизацией прихода морского теплохода, загрузить сложно. Поэтому крайние 2 года ВМТП практикует перевалку в суда грузоподъемностью 5-10 тысяч тонн. - Что ещё сдерживает развитие восточного направления? - Следует особо отметить влияние регуляторики в отношении движения грузов на Восточном полигоне. Здесь тормозящим фактором наращивания объёмов перевозки зерна в Китай и страны Юго-Восточной Азии является правило недискриминационного доступа (ПНД), в рамках которого зерно находится в пятой очереди перевозки. Уголь находится ниже, но в связи с тем, что в период СВО грузы повернулись на Восток, Кузбасс и ряд соседних добывающих сибирских регионов, такие как Хакасия, Бурятия, Красноярский край добились соглашения с РЖД о приоритетности перевозок угля. Таким образом, угольщики оказались в третьей очереди следом за мобилизационными грузами. Ряд отраслей экономики от этого существенно страдает, и в этом году ситуация усугубилась. Сибирским отделением Института экономики РАН были проведены научные исследования по влиянию сложившейся структуры перевозок на экономику Сибири и Дальнего Востока, когда в приоритете находится уголь, а перевозки остальных грузов откладываются в нижнюю очередь. Так вот, при таком раскладе за пять лет как минимум порядка 300 миллиардов рублей выпадает в виде налогооблагаемой базы, инвестиций и занятости. Данный доклад и выводы были представлены мной на Санкт-Петербургском экономическом форуме и переданы первому вице-премьеру, курирующему транспорт - Андрею Рэмовичу Белоусову. Он поручил ревизировать ПНД и эти изменения должны вступить в силу уже в начале 2024-го года. В результате система принятия грузов к перевозке должна стать более прозрачной и доступной для зерновых. Ещё один из факторов, который сдерживает вывоз зерновых на Восток – это квоты на экспорт пшеницы, ячменя и кукурузы, которые ежегодно вводятся с 15 февраля по 1 июля. В чём их особенность? В историческом принципе начисления, когда компании, которые претендуют на экспортную квоту в следующем году, должны показать экспорт в текущем. У тех, кто работает возле моря и у кого есть постоянная экспортная погрузка, у них квоты есть всегда и даже остаются лишними. У тех же, кто работает только сухопутно (в данной ситуации это Урал, Сибирь и Дальний Восток), у них не образуется стартовая квота, и в квотный период (с февраля по июль), когда, к примеру, в Китае, в Монголии растёт спрос на пшеницу и ячмень, сибиряки фактически не могут экспортировать. В цифрах это выглядит так: в 2021 году квота на вывоз зерна была предоставлена 15 организациям СФО, а в 2023 – только лишь 10. В этом году доля сибирских экспортёров в общей квоте на вывоз зерна составляет лишь 0,6% (порядка 152 тысяч тонн), что существенным образом ограничивает планирование и осуществление экспортной деятельности в регионе. В то же время, профицит производства в СФО достигает 4-5 млн тонн. В нынешнем году «ОПОРОЙ РОССИИ» было направлено предложение в Минсельхоз России о пересмотре такого исторического принципа, поскольку есть задача наращивать экспорт зерновых и открывать новую географию экспорта. В результате совместной работы с министерством было решено, что с 2024-го года начнёт действовать механизм так называемой «кубышки». То есть квота будет выделяться компаниям-экспортёрам к 15 февраля, а далее в апреле, сориентировавшись по своим продажам и планированию, излишние квоты они должны будут вернуть добровольно. Тот, кто не вернёт, тот получит меньшую квоту в следующем году. Компании же, которые выберут объём досрочно, смогут запросить в Минсельхозе России дополнительную квоту из этой «кубышки», но не более 45% от ранее выданной. - Что будет с инвестициями в агропром юга России и Сибири с разворотом зерновых поставок на Восток? - У Юга России одна проблема – это высокая стоимость ресурсов. Земли свободной нет, имеющаяся – дорогая, юридические отношения по ней давно уже упорядочены. Там, где земля используется неэффективно, её, так или иначе, перераспределяют в пользу более эффективных сельхозтоваропроизводителей. Очевидно, стоимость активов в южных регионах снижаться не будет, соответственно, инвестиции по-прежнему будут привлекательными. То, что касается Сибири, то у нас практически за 5 лет удвоился профицит зерна. Если раньше в СФО участники зернового рынка, в среднем, выращивали 12-13 миллионов тонн и 2 вывозили, то сегодня аграрии собирают 15-16 миллионов и 5-6 миллионов выезжает за пределы производящих регионов Сибири, в том числе, на экспорт. Влияют здесь не только Восточные страны, но и соседний Казахстан. У него активная экспортная программа, однако на севере республики часто не бывает качественного зерна, поэтому на 1,5-3 миллиона тонн, в зависимости от года, они к нам «заныривают». В то же время сибирские активы очень недооценены. Многие сельхозпредприятия находятся в хорошем состоянии и с низкой долговой нагрузкой, но из-за выхода на пенсию руководителей и отсутствия кадрового резерва, они просто выставляются на продажу. Учитывая курс на развитие Восточного направления и огромный ресурсный потенциал, инвестиции в агропром Сибири и Дальнего Востока становятся очень перспективными. К тому же, вряд ли мы сможем не развиваться дальше под влиянием китайского и юго-восточного рынков, учитывая рост их населения и увеличение платёжеспособного спроса.