Григорий Ивлиев: Искусственный интеллект – это способ создания новых технических решений

Ведущая программы «Евразия. Дословно» Камила Овакимян встретилась с президентом Евразийского патентного ведомства Григорием Ивлиевым.

В этом году отмечают 30-летие со дня подписания Евразийской патентной системы. Поздравляем вас. Вы могли бы рассказать, как создавалась эта система и для чего?

1990-е годы – сложный период развития государств, входивших в Советский Союз. Патентные системы из вновь образованной страны требовали согласованного действия. В 1992−1993 году были интенсивные переговоры ведомства о том, как выстраивать эти отношения. Интеллектуальная собственность – это такие объекты, которые защищаются в каждой стране. Но в то же время – это мировая патентная система. Создание 9 сентября 1994 года системы, которая позволила обеспечить защиту прав интеллектуальной собственности на территории всего СНГ, это было, конечно, эпохальным событием. Мы видели много разных проектов на евразийском пространстве. Так вот, этот проект – один из самых успешных по интеграции, потому что сделано было так, что это удобно для заявителей, это удобно для государства, это объединение экспертных усилий. Те люди не только понимали, что надо объединять усилия при расхождении государства по своим квартирам, но они понимали будущее. Они понимали, что через 30 лет интеграция на евразийском пространстве будет еще более востребована, чем какие-то другие моменты развития. Мы видим, что сейчас даже в случае с кризисными явлениями через евразийские связи, через евразийские отношения экономика растет, люди реализуют свои идеи, изобретатели получают пространство. Все это было сделано 9 сентября 1994 года.

Получается, благодаря этой системе конкретный бизнесмен может в одной стране получить патент, а работать на всем нашем пространстве?

Конечно, любой изобретатель, любой бизнесмен может обратиться в каждую из восьми стран, входящих в нашу организацию. Но преимущество нашей организации в том, что он подает одну заявку в одну организацию на одном языке через одного патентного поверенного, а получает охрану сразу во всех восьми государствах. Эта система, конечно же, очень эффективна. При этом, если в одну страну подаешь заявку, то все равно в каждую из других стран нужно в течение приоритетного срока – 12 месяцев – тоже эту заявку подать. Подавая региональную заявку и используя возможности нашей организации как международного поискового органа, можно выходить на весь рынок мира.

Какие тенденции в последнее время в патентной системе помимо того, что количество заявок постоянно увеличивается?

В связи с нелегитимными односторонними мерами мы видим изменение экономических взаимоотношений между Россией, Беларусью и странами Европы, Соединенными Штатами Америки. Идет переориентация. Больше работают со странами БРИКС, с Китаем, арабскими странами. Мы видим, что эта тенденция соответствует мировым движениям, эпохальным движениям в сфере политики. Но то, что происходит это в патентной системе, это не разрыв связи, это развитие новых связей, появляющихся в мире. Мы видим, как патентная система четко следует за мировыми трендами развития. Мы ориентируемся и на страны, и на сферы деятельности, и на те научно-технологические направления, которые являются прорывными для всего мира.

Можно ли сказать, что когда растет технологический суверенитет страны, развивается и интеллектуальная собственность?

Конечно же, технологический суверенитет страны нужно понимать не как изоляцию от внешнего мира, тем более от ближайших соседей. Технологический суверенитет страны – это, наоборот, проникновение этих достижений на пространство всего мира. Это прорыв, который обеспечивает мировую новизну. Вообще изобретение – это техническое решение, обладающее свойством мировой новизны. Если в какой-то стране такое решение находится, то оно должно стать достижением всего человечества. Оно выходит на весь мировой рынок, все могут его использовать. Но инструментом продвижения этого решения, конечно же, будет патентная система. Она охраняет, она защищает, и мы видим, что эта тенденция постоянна. Что касается научно-технологических направлений, то для нашей организации в последние годы были растущим сегментом медицина, фарма, биотехнологии. Сейчас к этому добавился искусственный интеллект и вообще компьютерная технология.

Можно ли сказать, что у наших евразийских государств есть какие-то сильные патентные стороны? Что чаще патентуют в конкретных странах?

Вы знаете, общие тенденции совпадают, но, как правило, патентование отражает технологическое развитие той или иной страны. Мы видим, например, что если это животноводство в среднеазиатских странах, то эти патенты связаны больше с ветеринарией, с выращиванием сельхозпродукции. Определенные значения имеют просто региональные особенности климата, региональные особенности промышленности. Если где-то развита нефтедобывающая промышленность, то там идут эти технологии. Если развита больше рудная добыча золота, угля, меди, то там свои технологии и специализация прорисовывается. Но в целом та же медицина всеохватна. В какой-то стране больше, в какой-то меньше, но практически все в этом участвуют. Особенно это связано с использованием народных методов исцеления. Конечно же, важно, какая технология развивается, созданная исторически или та, которая вновь создается в том или ином государстве. При этом мы сейчас видим, что экономически это определено, и уже приоритетными проектами являются для ЕАЭС, когда участвуют три страны в одном проекте. Здесь нельзя сказать уже о том, что приоритет патентования для одной страны – это приоритет евразийского патентования. Оно должно быть региональным. Тогда это все успешно решается для всех стран, в равной мере защищено во всех странах, в равной мере во всех странах действует.

Много ли таких межнациональных патентных команд?

Вы знаете, вся программа ЕС, БРИКС и многих других объединений направлены на создание именно таких производств. Мы видим, что вообще в бюджете Союзного государства России и Беларуси все такие производства на этом принципе построены: участие двух государств в том или ином проекте. Поэтому патентование, защита интеллектуальной собственности в каждой из стран всегда актуальны. Когда задают мне вопрос, в в какой стране надо патентовать, я говорю, что надо патентовать в Евразии.

Подскажите, как патентуются разработки в сфере искусственного интеллекта?

Знаете, искусственный интеллект – бурно развивающаяся отрасль. Она используется не только в патентовании всех технологий, которые есть в мире, но она даже используется в технологии нашей экспертизы, которую мы проводим. У нас уже давно все устроено на нейросетях и на всех методах искусственного интеллекта, которые где-то рождаются. Это вполне естественно. Если мы патентуем изделия, решения, созданные с помощью искусственного интеллекта, мы должны эти методы использовать. Поэтому для нас искусственный интеллект – это способ создания новых технических решений, которые применяются во всех научно-технических направлениях. При этом очень важно понимать, что искусственный интеллект – это средство, это способ, это методы, это техническое решение. А права, на созданные искусственным интеллектом технические решения, изобретения, полезные модели, промообразцы будут принадлежать субъекту, юридическому или физическому лицу, который создал это, которому принадлежит эта технология. Весь мир сейчас идет по этому пути. Это очень важно не только в получении прав, но это важно еще в плане ответственности. За искусственный интеллект отвечает тот, кто создал, кому принадлежат права на него. А искусственный интеллект – это такой инструмент, который требует очень осторожного обращения.

Хотела спросить про цифровизацию. Мы с вами как-то разговаривали о том, что, с одной стороны, цифровизация должна объединять все эти евразийские ведомства, делать легче жизнь бизнесменов, которые патентуют. Но был момент, когда цифровизация ограничила возможности патентующих из одних стран патентовать в других странах. Как эта система в итоге разрешилась?

Прежде всего, надо сказать, что наше ведомство полностью цифровое – от подачи заявки в цифровом виде из любой стороны мира до получения патентов в том же самом электронном виде.

То есть цифровизация сегодня не предоставляет никаких барьеров, а, наоборот, объединяет нас?

Передвижение идей, цифровизация, на мой взгляд, сняла почти все барьеры. Хотя еще до сих пор есть заявки на бумажных носителях, есть заявки в каких-то других формах, но у нас уже открыт прием заявок в 3D-технологии.

Что это значит?

Это когда в трехмерных объемах описывается изобретение, создается изобретение, и эта трехмерная модель уже может быть представлена в патентное ведомство. Она анализируется, сопоставляется с другими трехмерными моделями. Этот процесс уже начат. До этого у нас шло как? Создается трехмерная модель, но затем она описывается словесно, создается двухмерное измерение, это направляется эксперту ,и эксперт сравнивает это с другими описаниями, другими двухмерными изображениями. Это труднее, и эта технология затратная. А когда вы берете трехмерную модель и сопоставляете ее с другой трехмерной моделью, и вам показывают, где сходство, где отличие, и вы это видите в реальности, то это, конечно, уже другие технологии. То есть цифровизация – это не только электронный документ и оборот, это еще и электронная технология экспертизы и создания изобретений.

Для цифровизации важно, чтобы все современные появляющиеся технологии были адаптированы в деятельности. Задача нашего ведомства звучит примерно так, что все должно быть в онлайне и все должно быть самым современным. Комплексно-информационная система, которую мы сейчас все равно строим в нашем ведомстве, должна охватить все эти пространства. Ты понимаешь, что если по электронной почте отправляется документ, это уже электронное взаимодействие. Это 1990-е годы. В нашем веке электронное взаимодействие – это открытые реестры, это онлайн доступные платформы, это искусственный интеллект, это компьютерные технологии, позволяющие проникнуть во все материи. Это для нас принципиально важно, что мы на евразийском пространстве представляем возможности, которые создаются по технологии в одной стране, например, в Российской Федерации, которая является мировым лидером компьютерных технологий, в том числе в сфере интеллектуальной собственности России, до последнего времени являющейся целевой рабочей группой Всемирной организации интеллектуальной собственности как раз по 3D-технологии. Не все государства в мире имеют возможность этими технологиями воспользоваться. Пока это клуб всего из трех десятков государств. А мы, например, представляем возможность всем государствам, входящим в нашу систему – Таджикистану, Туркменистану, Армении, Азербайджану – воспользоваться этой технологией и освоить ее на своем пространстве. Это, во-первых, сразу делает небольшое ведомство входящим в мировую систему, а, во-вторых, стоящим в этой пирамиде передовых патентных ведомств на самом верху. А все-таки патентная система мира, включая Евразию, Роспатент, другие наши ведомства, они идут по пути расширения к патентованию.

А есть ли перспективы развития Евразийского патентного ведомства?

Да. Прежде всего, это элементы сотрудничества, которые мы сейчас проводим с евразийскими организациями. БРИКС, правда, уже не евразийская организация, она мировая, но евразийские страны она охватывает, и мы со всеми странами БРИКС сотрудничаем. У нас есть сотрудничество с ЕАЭС, это очень важно, с СНГ структурами, со структурами России и Беларуси. И это сотрудничество продолжается, мы откликаемся на их мероприятия. Но надо понимать, что эти организации политические, экономические, общеэкономические. Мы специализированные организации в этой сфере и готовы решать все вопросы, которые ставятся государствами, членами нашей организации и всеми другими государствами перед сферой. Поэтому специализированная организация в сфере интеллектуальной собственности решает все эти задачи успешно. Именно поэтому мы и предлагаем вступить в нашу организацию другим странам. Допустим, Узбекистан не член нашей организации. В июне 2024 года мы с Узбекистаном подписали двухстороннее соглашение о сотрудничестве с нашей организацией, но полноценное его участие в нашей организации как члена дало бы Узбекистану гораздо больше преимуществ.

Кроме всего прочего, мы говорим о том, что необходима охрана не только изобретений и промышленных образцов, что сейчас в нашей организации делается, а нужно защищать единый евразийский товарный знак и единую евразийскую полезную модель, как объект интеллектуальной собственности. Они вообще еще не стали такими евразийскими объектами, но запрос бизнеса на создание таких инструментов, конечно же, огромный. И мы надеемся, что политики услышат этот запрос, услышат мнение профессиональных экспертов в сфере интеллектуальной собственности и вообще поймут, что регионализация, охрана интеллектуальной собственности – это преимущество, это приоритет. По этому пути нужно идти каждой из стран, которые существуют в мире. Люди, которые не понимают этой тенденции, говорят, что в Европе создали хорошую региональную систему, они там 200 лет развивают интеллектуальную собственность, у них другие традиции, другой менталитет, другая экономика. Я тогда задаю вопрос: «Скажите, а в Африке какой менталитет? В Африке какая экономика?». В Африке две региональных организации, которые тоже несколько десятилетий успешно сотрудничают. Одна объединяет англоязычные страны с прежней колонизационной системой, а другая – те, которые были франкоязычными или португалоязычными. Эта система эффективнее, именно поэтому в нее объединяются государства регионов, и страны получают преимущество.

Получается, при расширении Евразийского патентного ведомства увеличивается количество идей, количество возможностей и поле для развития бизнеса?

Естественно. Еще облегчается, снимаются барьеры, экономически это становится выгодным. Могу сказать, и сама международная процедура все равно имеет преимущество по отношению с национальной. Она свободна от любого воздействия, от какого-то незаконного воздействия. Она создается на более высоком уровне. Но даже то, что мы отбираем экспертов для работы из наших восьми стран – мы отбираем лучших экспертов. У нас конкурсы, у нас могут участвовать не только российские специалисты, но и специалисты из всех других стран. И решения принимает у нас по изобретению не один эксперт, а три эксперта из трех разных стран. И мы смотрим уже на это не только с точки зрения интересов одной страны, а должен быть выражен гармонизированный интерес всего региона. Кроме всего прочего, мы на это смотрим как на право предпринимателя свободно работать и обязанность государства создать своему изобретателю, предпринимателю благоприятные условия для развития, особенно на евразийском пространстве. Особенно важно работать с соседями, это более удобная логистика, это более удобные оплаты, это традиции. При этом, если даже взять концепцию технологического развития России до 2030 года, то в ней совершенно точно записано, что Россия – не маленькая страна. Но для того, чтобы обладать технологическим суверенитетом, нужно работать на международном рынке. Нужно, в первую очередь, работать в евразийском рынке, потому что это дает технологическое преимущество. Я верю в то, что страны нашего региона не только будут провозглашать такую политику, но они будут ее реализовывать, в том числе в сфере интеллектуальной собственности через механизмы охраны интеллектуальной собственности, через создание охраны для конкретных объектов интеллектуальной собственности. Экономика будет развиваться лучше и лучше, несмотря на имеющиеся трудности.

Спасибо за этот разговор. Желаю вашему ведомству развития для нашего общего счастливого будущего.

Спасибо большое.