Григорий Ивлиев: "Противопоставлять человека искусственному интеллекту не надо"

Григорий Петрович Ивлиев — российский государственный и политический деятель, Президент Евразийского патентного ведомства (ЕАПВ) Евразийской патентной организации (ЕАПО), Заслуженный юрист Российской Федерации, действительный государственный советник первого класса. Григорий Ивлиев получил юридическое образование в МГУ имени М.В. Ломоносова, там же защитил кандидатскую диссертацию. Долгие годы работал в аппарате Госдумы РФ, в том числе начальником Правового управления, участвовал в принятии Гражданского Кодекса РФ. Также Григорий Петрович несколько лет был статс-секретарём — заместителем Министра культуры РФ. При непосредственном участии Григория Ивлиева в сфере культуры реализованы такие инициативы, как создание Национальной электронной библиотеки, принятие закона, освобождающего учреждения культуры от уплаты налогов, и других льгот для налогоплательщиков, занятых в сфере культуры. В течение семи лет Ивлиев руководил Федеральной службой по интеллектуальной собственности РФ (Роспатентом). Под его руководством состоялась цифровизация ведомства, были созданы новые IT-платформы, реестры, наша страна завершила присоединение ко всем международным договорам в сфере интеллектуальной собственности, наконец, расширились возможности русского языка как рабочего языка Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС). С нашим порталом Григорий Петрович побеседовал о системе охраны и защиты интеллектуальной собственности в России во всех сферах, от научной до творческой, о соблюдении авторских прав и иных интересов творцов в нашей стране и о главном страхе современности – вторжении искусственного интеллекта в художественную и мыслительную сферу. Григорий Петрович, спасибо, что согласились на интервью. Что сейчас происходит в сфере охраны и защиты интеллектуальной собственности в России? Влияет ли на неё положение дел в мире современная внешнеполитическая ситуация? Состояние системы интеллектуальной собственности в РФ, конечно, определяется факторами общеэкономическими и общеполитическими. Ведь охрана и защита интеллектуальной собственности имеет международный характер: она направлена на соблюдение прав изобретателей в том числе и при трансграничном сотрудничестве. Потому политический характер отношений между странами сказывается и на интеллектуальной собственности. Так, усиление санкционного давления на Россию привело к сокращению поступления патентных заявок из недружественных стран. Зато несколько выросло число заявок из дружественных стран: Китая, государств Евразийского региона. В России также наблюдается рост заявок на изобретения. Заметен рост заявок на товарные знаки. Брендирование стало знаковым, эпохальным шагом в развитии интеллектуальной собственности в РФ. Несмотря на сложную политическую ситуацию россияне стали активно участвовать в рекламировании своей деятельности. Причем данный тренд отмечен как со стороны крупных компаний, так и со стороны среднего и малого бизнеса, и что самое важное – физических лиц, прежде всего, самозанятых. Когда таким предпринимателям предоставили право регистрировать свой товарный знак, они этим незамедлительно воспользовались. Брендирование, то есть работа с индивидуализацией товаров и услуг, стало у нас происходить повсеместно. Однако не все вопросы еще решены. Например, в системе интеллектуальной собственности не решен базовый вопрос – охрана прав автора, прав изобретателя; статус автор и статус изобретателя в нашей стране недостаточно защищен. Мы видим, что часто не получают необходимые блага создатели технических инноваций, произведений науки и искусства, а ведь именно они определяют лицо страны. Мы обращаем внимание государства, что этот статус необходим как членам Всероссийского общества изобретателей и рационализаторов, так и творцам иного рода – писателям, артистам и иже с ними. Для них принципиально наличие защиты авторских прав, но мы, к сожалению, не видим необходимой эффективной защиты со стороны государства. Чем Вы как специалист объясняете "лакуны" в столь важном деле? На мой взгляд, проблема в том, что нам, наравне со статусом автора или изобретателя, необходимо выработать стратегическое видение развития интеллектуальной собственности. Только после этого мы определимся с государственной системой управления охраны интеллектуальной собственности в стране. Когда вопросы охраны и защиты интеллектуальной собственности решаются сразу в нескольких федеральных ведомствах, когда за них отвечают сразу несколько вице-премьеров правительства, то это создает определенные сложности и не дает интеллектуальной собственности развиваться стремительно. Примеры воистину стремительного развития демонстрировали Япония, Китай, Корея, а России не хватило такого "рывка", хотя у нас всегда было больше на то оснований. Вы имеете в виду, что наши изобретения не уступают иностранным, или то, что они обретают мировое признание? Есть хорошие примеры, когда российские инновации входят в мировое пространство. Наша вакцина от ковида "Спутник V" продавалась в 42 странах мира. Она продавалась с учетом прав, которые на нее имел российский научно-исследовательский центр эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи. Успех создания и масштабирования этой вакцины во многом был обусловлен уникальным взаимодействием ученых-разработчиков, государства и финансового института - РФПИ. Очевидно, что такое взаимодействие может касаться не только вакцины "Спутник V", но и любого другого производства, и не только мер поддержки, реализованных в рамках одного государства. Мы понимаем, что для системы интеллектуальной собственности необходимы такие прорывные механизмы. "Прорывом" на евразийском уровне считается, если три страны участвуют в разработке какого-либо проекта. Участие трех стран дает больше возможностей для реализации разработки, сама идея от этого становится эффективнее. Точно также с интеллектуальной собственностью – если в нее вкладывают усилия три страны, или, как в случае с Евразийской патентной организацией, восемь стран, ее эффективность растет. Нет прямой статистики во сколько раз, но намного. Какие страны для Вас являются образцом эффективного патентования, надежной охраны результатов интеллектуальной деятельности? Я много лет изучал патентование. Долгое время для меня образцом служили европейские страны. Я считал образцовой работу Ведомства по интеллектуальной собственности Европейского союза (EUIPO), Немецкого ведомства по патентам и товарным знакам (DPMA). Я владею немецким языком и изучал деятельность Австрийского патентного ведомства. Это небольшое ведомство работало очень четко. Я изучал работу Корейского офиса интеллектуальной собственности (KIPO) и могу сказать, что его работа результативна, в том числе благодаря сотрудничеству с аутсорсинговыми центрами, которые работают совместно с государственным патентным ведомством. Долгое время я сверялся в своей работе со стратегией развития сферы интеллектуальной собственности Японии. Это идеальный, на мой взгляд, документ, он пересматривается каждый год с участием премьер-министра страны. Первое лицо государства раз в год обращается к сфере развития интеллектуальной собственности страны! Это позволяет Японии быть одним из лидеров в этой сфере во всем мире. Японский документ актуален до сих пор, и я хочу рекомендовать его в России, чтобы обозначить все нюансы охраны и защиты объектов интеллектуальной собственности, от регистрации до судебной защиты прав. Почему в нашей стране нет общей стратегии развития интеллектуальной собственности? Почему нет единого органа управления ею? Почему у нас нет единого евразийского товарного знака? Мы 30 лет говорим, что у нас эффективно действует единый патент на изобретения. Почему единого товарного знака нет? Потому что нет стратегического видения руководством страны развития интеллектуальной собственности! Никто не спорит, что это стратегически важный документ, что товарный знак – важный элемент преодоления барьеров между государствами, что единый орган власти в сфере интеллектуальной собственности имеет преимущества. В 98 странах мира промышленная собственность от авторских прав не отделяется, в отличие от того, как это сделано в России. У нас промышленная собственность относится к Министерству экономического развития, а авторское право – к Министерству культуры. И есть еще цифровое министерство, которое занимается правами и теми, и другими, но только для продуктов в сети Интернет. То есть у нас все разрозненно, за одну и ту же сферу деятельности отвечают многие, и мы тем самым теряем потенциал? Мы не прорываемся, а медленно движемся, разрывая оковы, преодолевая препятствия, движемся в правильном направлении, но не быстро и с трудом. Такого не должно быть в сфере интеллектуальной собственности. Если кто-то изобрел что бы то ни было, это уже прорыв: такого никто не сделал в мире, изобретение нужно реализовывать и продвигать. Сама сущность интеллектуальной собственности – прорывная. Когда в этой сфере недостаточно что-то урегулировано, это мешает развитию страны в целом. Вот почему надо использовать механизм интеллектуальной собственности – потому что мы сразу используем все знания на уровне мировом, для создания будущего, чтобы жизнь в стране стала лучше, чтобы потребители получали лучшие товары, лучшие лекарства, лучшие медицинские практики, чтобы в образовании применялись лучшие механизмы. Когда Вы руководили Роспатентом, то внедрили в законодательную базу целый ряд реформ. Какие из этих реформ или созданных ими механизмов сейчас функционируют, на Ваш взгляд? Самое главное – это трансформация цифровой сферы в разных ресурсах. Когда Россия входила в мировое пространство интеллектуальной собственности и присоединялась к базовым конвенциям, возник вопрос – как все это выстраивать? Вопрос трудный. Главное было в том, чтобы обеспечить доступ к информации мирового патентного фонда. Техническая информация многопланова и разнородна по своей сути, но научно-техническая информация, например статья в журнале, – это только часть технической информации. Основная техническая информация в мире содержится в патентных документах. Патентный документ уникален тем, что в нем детализировано описывается сущность созданного изобретения (лекарственного средства, двигателя или беспилотника), описывается как разработка функционирует и к каким новым эффектам приводит. Нередко патентный документ - это тома исследований, подтверждающих действительное достижение заявленных новых эффектов. Доступ к подобной информации требует современных подходов. Десять лет назад Европейское патентное ведомство и Всемирная организация интеллектуальной собственности охотно предоставили России доступ к своим базам данных. Однако нами ставилась задача создания отечественного ресурса, предоставляющего доступ к базам данных на основе отечественных информационных продуктов. Мы провели трансформацию всей системы интеллектуальной собственности в нашей стране. Когда мы приняли эту программу, а правительство профинансировало работу, мы создали свои программные продукты, и теперь, когда наступила эпоха санкций, мы работаем уже с собственными цифровыми продуктами. Это наши платформы, наши реестры, наши возможности машинного перевода, использования технологий. Это лидерство в мире, потому что Россия была и остается председателем целевой рабочей группы Всемирной организации интеллектуальной собственности по 3D-технологиям. Лично я председательствовал. Сначала данную технологию при подготовке документов патентной заявки стали использовать 18 стран, потом 26, теперь около 40 стран. Первой, кто стал их использовать, была Россия. Проведенная программа трансформации позволила перейти на новый уровень взаимодействия со всем инженерным сообществом, разработать новые механизмы подачи заявок, общения с заявителями в электронном виде, регистрации прав в электронном виде. Трансформация, которая началась с принятием этой программы в 2017 году, потом стала частью правительственной программы "Электронная экономика". И до сих пор можно говорить, что Роспатент – один из мировых лидеров в цифровизации патентного пространства всех мировых ресурсов. Медицина тоже туда относится? Конечно. Когда мы приобретали компьютеры для работы экспертов в рамках реализации программы трансформации, мы приняли решение предоставить возможность эксперту работать на компьютере с двумя экранами. Один высокопоставленный чиновник спросил: зачем вам такие компьютеры? Вы что, физикой занимаетесь или химией? И мне пришлось объяснять, что мы занимаемся и физикой, и химией, и всеми научно-техническими направлениями. А разработки в области медицины, фармацевтики, биотехнологии, будучи самыми патентуемыми направлениями в мире, зачастую содержат химические формулы, генетические последовательности, которые возможно эффективно анализировать, открыв на одном экране заявляемую конструкцию, а на другом экране текст, например, европейского патента. Как я уже ранее упоминал, еще одним важным моментом является то, что Россия присоединилась ко всем конвенциям, которые в этой сфере существуют. Сейчас мы уже не "запаздываем". Это важное и большое достижение. Защита интеллектуальной собственности касается не только технологических направлений. Есть еще сфера защиты авторских прав. Система интеллектуальной собственности должна защищать права писателей, поэтов, всех творческих людей.Давайте поговорим о творцах. Сейчас Владимир Мединский возглавил Союз писателей России, много говорится о "перезагрузке" данной организации на идейном уровне. Но есть и другая сторона вопроса, грубо материальная. Наш портал пишет о многих успешных современных писателях с именами, но даже у них происходит вот что: издательства их мягко и деликатно, но обирают, забирая у авторов исключительные права на произведение. Поэтому писатель единожды получает гонорар, а потом издание его десятки раз переиздает, но автор уже с этого ничего не получает. И получается, что литературным трудом нельзя прожить даже именитым авторам. Да, исключительные права передаются при заключении договора автора с издательством, а договор этот подписывается не свободно, а в ситуации некоего принуждения. Если ты не подпишешь договор на таких условиях, тебя просто не будут издавать. В этой ситуации, когда в силу экономической зависимости автора от издательства, которое диктует свои правила, есть два аспекта. Один – как Вы говорите, писателя обирают. А другой – у издательства нет экономической возможности поступить иначе. Я собственные книги покупаю у издательства по номиналу. Когда приходится покупать через интернет-магазины, могу сравнить, за сколько они продаются там и там. Это сложный механизм, когда недостаточно экономических рычагов, чтобы защитить права автора. Мы должны их найти. Почему раньше писатель на переизданиях своих трудов мог зарабатывать достаточно средств, а сейчас за свой творческий труд не может получить то же количество благ, что получал раньше? Только несколько десятков пишущих авторов получают за свои книги гонорары, позволяющие безбедно жить. А все остальные литераторы находятся в другой экономической ситуации. Мы должны здесь найти и правовые возможности, чтобы автору разъяснить, как он должен поступать – и вместе с тем экономика этого хозяйства должна быть такой, чтобы перераспределение благ происходило поровну между издательством и автором. Пока же они распределяются больше с перекосом в сторону издательств. Общество не создало условия экономики книгоиздания, нужно найти эти решения. Причем сейчас уже речь идет не только и не столько о книгах на бумажном носителе, но и об электронных книгах для размещения в сетях, об аудиокнигах, которые доступны не только для чтения, но и для прослушивания. Это еще одна целая отрасль индустрии. Как защитить эти права? Сколько те и другие книги должны стоить? Очевидно, что ситуацию нужно менять. Общество должно заплатить автору за то, чтобы слово человеческое, мысль человеческая, была доступна всему обществу. Сейчас, в силу разных процедур, разных трудностей, возможности урезаны. Большая часть писателей, поэтов, творческих работников-исполнителей осталась незащищенной. Думаю, что новое руководство СП России в лице В.Р. Мединского этот вопрос поставит. Российское авторское общество и еще несколько организаций регулируют права исполнителей. Но порой, сталкиваясь с их деятельностью, озадачиваешься. Бывают, например, бесплатные концерты, организатор которых все равно должен заплатить за аренду квадратных метров зала, даже если билеты для публики не продаются. Это уже вопрос больше не авторских прав, а зарабатывания денег. А еще есть примеры судов из-за раздела доходов между композиторами и исполнителями. Композиторы защищены лучше, у них есть ежемесячный доход, исполнители не хотят терять свою выгоду … Вот и коллизия: с одной стороны, давайте защитим права авторов. С другой стороны, никому не нравится, когда за бесплатное использование творческого продукта тоже требуют заплатить. Но платить должно общество автору. Нет сомнения, что автор должен получить деньги за свой труд, если только он сам добровольно не передал произведение в общественное достояние. За что эта плата? За то, чтобы тот, кто создал произведение искусства, имел возможность имущественную и материальную дальше творить. Мы платим за продолжение его творчества. Да, за уже созданные продукты, будь то великое произведение или просто чтение для выходного дня, повторно можно не платить. Но вы о будущем-то думаете? Кто будет создавать интеллектуальную собственность, будь то художественные тексты или научные произведения? Может быть найдутся любители работать за идею. Но надо же, чтобы все делалось на профессиональном уровне. Должны быть приоритеты. Зачастую приходится договариваться с правообладателями на интеллектуальную собственность (артистом, музыкантом, композитором), чтобы они разрешили использовать ее бесплатно. Иногда они разрешают, но это сложный механизм, который должен работать не в ущерб никому. Пока мы не заплатили автору достаточно, он не может себе позволить благотворительность. Тот, кто хорошо обеспечен, может иногда работать даром. А другие – нет. Хотелось бы коснуться аудиовизуальной сферы. У нас в России действует романо-германское право, а не англосаксонское, как в США и некоторых других странах. В этой сфере деятельности предусмотрены выплаты за работу в сериалах и кино. Наши актеры в чем-то находятся в лучшем положении, чем их коллеги за рубежом, там 160 тысяч актеров, которые недавно бастовали. Наши артисты, которые снимаются в кино и сериалах, живут лучше, чем их иностранные коллеги, хотя и не получают роялти с повторных показов сериалов, думаю, что такого у нас никогда не будет. Тут уже вопрос о справедливых гонорарах. Актеры категории А, величины, получают солидные суммы. Актеры категории Б, массовка, эпизод, получают небольшие гонорары. Так рынок установил, но справедливы ли установленные выплаты, как по-вашему?Съемочные дни оплачиваются не менее 30 тысяч рублей за день съемки. Я далек от этой сферы, но считаю, что не только топовые артисты, но и массовые должны получать адекватное вознаграждение за свою работу. Считаю, что надо поддерживать исполнителей ролей, не только тех, кто в топе или в массовке, но и всех, кто составляет атмосферу, весь пейзаж творческой профессии. Всегда есть те, кто прорывается, большие фигуры. Но есть и основное большинство представителей профессии. И поддержка общества должна быть для них для всех равной. Сейчас в нашу жизнь активно входит искусственный интеллект. Это как-то повлияет на сферу патентования, авторского права и в целом интеллектуальной собственности, на Ваш взгляд? Мы работаем, прежде всего, с творческими силами, с творческим человеком. Искусственный интеллект, какой бы мощностью он ни обладал, является орудием в руках человека. В патентной практике не выдают патенты, автором в которых указана нейросеть: мы даем патент тому, кто использовал ИИ как инструмент для создания чего угодно, от музыки до чертежа. Авторство должно оставаться за человеком. Сравнивать, чья музыка лучше, человека или ИИ, нельзя: вся музыка написана человеком. Можно смотреть на возможности ИИ для улучшения мелодии, украшения ее спецэффектами – но это все не более чем инструмент. Мы и патентуем подобные IT-решения как инструменты. Программные коды также подлежат регистрации в патентном ведомстве в качестве объекта авторского права. У каждой программы всегда есть человек-автор, даже если он использовал как орудие ИИ. Искусственный интеллект – это современная эра. Мы создаем продукты для себя, программы для функционирования ИИ, но охраняем и защищаем мы только человека с его правами. А не катастрофа ли это – что воссоздают облик знаменитых покойных артистов, что ИИ книги может писать? Что идет тенденция на замену человека искусственным интеллектом? Нет, я думаю, что человечество справится с ИИ. Чем больше привыкаешь к нему, тем больше понимаешь, что эмоциональная и чувственная составляющая человека незаменимы. Даже воссоздание облика или голоса известных личностей не рождает тех эмоций, которые есть у творений человека, у Бетховена, у Шопена. Даже если сформирован запрос воссоздать Бетховена или Шопена, кто этот запрос дал? Человек. Война роботов с человеком – это фантазийный взгляд на очень отдаленное будущее. Раз человек задается этим вопросом, думаю, нет ничего страшного, значит, он возьмет эти процесс под свой контроль и не допустит непоправимого. Мы же находим способы бороться с неприглядными проявлениями человеческой натуры, значит, и к ИИ найдем подходы. Сейчас создается этика работы с ИИ, что очень важно. Создаются требования безопасности работы с ИИ, эти правила говорят о том, что ИИ будет позитивно влиять на создание объектов авторского права. Противопоставлять человека искусственному интеллекту не надо.