Деглобализация мира: что ждет национальные экономики?

Фрагментация мировой финансовой системы грозит масштабными потерями: по оценкам Всемирного экономического форума, они рискуют превысить $5,7 трлн (5% мирового ВВП). Какие именно последствия деглобализации уже испытывает экономика, и с какими вызовами еще только предстоит столкнуться финсектору? Цифровые инструменты — следствие или драйвер дезинтеграции? И насколько долгим будет тренд на отсутствие инклюзивности? Эти и другие, не менее актуальные, аспекты деглобализации обсудили участники конференции «Финансовая система и экономический рост». Мероприятие состоялось 18 марта в Российском университете дружбы народов на базе кафедры финансов и кредита экономического факультета. Изображение от xb100 на Freepik Тренд на десятилетия Об активной фазе деглобализации нередко говорят применительно к 2020-м годам в связи с фактическим разрывом глобальных цепочек поставок из-за пандемии. Однако, отмечает Артем Генкин, профессор, СЕО Консалтингово-Аналитического Союза, точнее было бы относить начало дезинтеграционных процессов на куда более ранний срок, а именно — к 2008 году. Более того, уточняет эксперт, речь идет фактически о новой исторической фазе капитализма, характеризующейся фундаментальным дискриминационным протекционизмом, сопровождающейся все более активным использованием такого глобального ограничителя, как санкции, в том числе против финансового сектора. «Мир начал “ощетиниваться” с 2008 года, и эскалация санкций не военными, а финансовыми способами начала возрастать именно тогда. Санкции против финансового сектора, на мой взгляд, закономерное явление и одно из главных орудий этой новой фазы», — отмечает Артем Генкин. Именно на этот период приходится слияние сразу двух трендов — падения доли мировой торговли в мировом ВВП и ежегодного поступательного роста количества новых ограничений. Последние затрагивают десятки стран по всему миру — так, за 1950–2023 годы Управление по контролю за иностранными активами (OFAC) Минфина США ввело санкции против 34 стран, включая 12 европейских стран и Китай. Без инклюзивности Снижение экономической эффективности, повышение производственных затрат, замедление глобального роста — спектр последствий деглобализации довольно широк и не ограничивается данными вызовами. В их числе одним из самых чувствительных становится сокращение финансовой инклюзивности, причем этот тренд поддерживают и усиливают барьеры, связанные с цифровыми технологиями. В формировании неравного доступа к финансовым услугам, как для отдельных экономических агентов, так и для национальных экономик, задействован целый спектр ограничений, отмечает Артем Генкин. Их перечень широк — от традиционных, включая неравный доступ к инфраструктуре, степень цифровой грамотности или социокультурные факторы, до новых факторов цифрового неравенства, например санкционных мер или «культуры отмены». «Одной из технологий, имеющих многогранный потенциал, но который, в том числе, может быть и предпосылкой для ограничения инклюзивности, является технология программируемых (“окрашенных”) денег», — уточняет Артем Генкин. В результате технологических сбоев и тем более вследствие сознательно индуцируемых ограничений, например на госуровне, как это было в Китае в рамках системы социального рейтингования, технологически становится возможен отказ миллионам экономических субъектов в доступе к финансовым услугам, включая базовые. Инфляция как последствие Участники конференции остановились и на последствиях деглобализации, одним из ярких проявлений последней остается инфляция. Эксперты обратили внимание на ее последствия для российской экономики. Так, на публичной количественной цели по инфляции остановился Владислав Гридчин, заместитель начальника ГУ Банка России по ЦФО, она по-прежнему составляет 4%. Он также напомнил о принципах денежно-кредитной политики, которых придерживается Центробанк в рамках таргетирования инфляции — включая плавающий валютный курс, принятие решений на основе макроэкономического прогноза и информационную открытость. А также ключевую ставку, при помощи которой регулятор воздействует на совокупный спрос, чтобы замедлить инфляцию и позволить экономике вернуться к устойчивому сбалансированному росту. Пока, согласно оценкам Росстата, показатели инфляции остаются более высокими: по итогам 2024 года они превысили 9,5%. Участники конференции также поделились прогнозами относительно будущего инфляции в стране — согласно макропрогнозу, уровень инфляции в 2025 году может составить 7–10%, отметила Наталья Лукашова, начальник управления отчетности и финансовых данных Банка ВТБ. Цифровые финансы В условиях растущего давления на финансовые рынки все больше стран задумываются о задаче выстраивания собственного технологического финансового суверенитета. Еще одно проявление этого тренда — стремительное развитие цифровых активов и валют как децентрализованной альтернативы классическим инструментам. Как отмечает Мойнак Маити, первый профессор кафедры Rand Foundation в области финансов Университета Витватерсранда (ЮАР), капитализация биткоина сравнима с капитализацией Saudi Aramco, крупнейшей нефтяной компании мира, и приближается к NVIDIA, в ведущую криптовалюту вкладывают средства такие государства, как США и Китай. Как уточняет эксперт, интерес к подобным инвестициям растет вслед за увеличивающейся волатильностью фиатных валют и отсутствием традиционных активов, которые бы однозначно позволили избежать потерь. Он также обращает внимание на сокращение времени расчетов, которое обеспечивают цифровые валюты — например, стейблкоины. При этом отдельные страновые рынки могут становиться новыми центрами притяжения для операций с цифровыми финансовыми инструментами, в зависимости от местных норм регулирования, что также усиливает мировую дезинтеграцию. Барьеры для новой интеграции Деглобализация усиливается и вследствие барьеров, которые препятствуют формированию новых экономических или технологических союзов — в противовес доминирующим центрам, прежде всего, Европе и Северной Америке, и валютам последних. Экономики стран, которые могли бы объединиться и стать им противовесом, не интегрированы между собой, отмечает Игорь Шокин, ведущий научный сотрудник лаборатории макрофинансовых исследований и прогнозирования Института народнохозяйственного прогнозирования РАН. Так, неудачей окончилась попытка консолидации аграрных экономик Центральной Америки, неочевидной остается и перспектива интеграции экономик Персидского залива. «Единой валюты, единой экономики не получается. Это экономики параллельные, с одинаковой, почти идентичной структурой выпуска, структурой потребления и экспорта», — поясняет эксперт. В противовес им существующие экономические объединения как раз отличает наличие реальных трансграничных производственно-технологические цепочек, распределение производственных ролей между компаниями, являющимися резидентами разных государств, уточняет он. Тем самым формируется единая система, требующая уже легитимизации. Полная дефрагментация или новые альянсы? Стоит ли ожидать в будущем усиления деглобализации, а значит, и нарастания ее критических последствий — от сокращения объемов торговли до падения эффективности национальных экономик? Или же в мире появятся новые масштабные альянсы? А может быть, глобализация лишь примет новые формы, а на место обмена материальными ценностями придет обмен технологиями и продуктами интеллектуальными, не фиксируемыми в таможенной статистике? Как минимум подобные объединения на глобальной арене будут формироваться вокруг новых «центров силы». В прошлом к подобным примерам можно отнести такую организацию, как Совет экономической взаимопомощи (СЭВ). «Наибольшую вероятность имеет формирование неравноправных объединений, объединений вокруг экономического и технологического доминанта. Китайская Народная Республика себя готова в этом качестве сегодня предложить», — отмечает Игорь Шокин. Скорее, в мире будет происходить регионализация, а полномасштабный разворот глобализации все же маловероятен, полагает Артем Генкин. И таким образом мировое пространство вряд ли превратится в «глобальную деревню». «Мир разделяется на несколько блоков, внутри которых действуют благоприятные условия торговли», — резюмирует Артем Генкин. При этом, полагает он, локально применяемые дискриминационные меры в финансах никуда не денутся, но общество и бизнес будут к ним все эффективнее приспосабливаться.