Революция в энергетике: Европейская комиссия готовит отказ от российских ресурсов

С конца 2025 года предлагается запретить заключение новых контрактов на поставку российского газа, включая спотовые сделки, а к концу 2027 года — полностью свернуть долгосрочное сотрудничество. Уже действующие соглашения ЕК предлагает расторгать через механизм форс-мажора. Разобраться в этой теме RuNews24.ru помогла Юлия Шайхразеева, преподаватель РЭУ им. Плеханова.

«За этой политической риторикой стоит крайне жесткий экономический расчет: в условиях продолжающейся промышленной стагнации и высокой волатильности цен на энергоносители ЕС рискует потерять один из немногих оставшихся факторов ценовой конкурентоспособности — доступ к относительно дешёвому импорту», -считает эксперт.

Несмотря на громкие заявления о «независимости от Кремля», российский газ продолжает поступать в ЕС. В 2025 году его доля составляет около 13% от всего газового импорта Евросоюза — до трети этого объема приходится на СПГ с проекта «Ямал СПГ», поставляемого во Францию, Испанию, Бельгию и Нидерланды.

На фоне искусственно ограниченного предложения цены на энергоносители в ЕС выросли на десятки процентов, и этот рост уже подрывает рентабельность ключевых отраслей — от тяжелой промышленности и химии до агросектора. Малый и средний бизнес, который не может хеджировать энергозатраты, теряет ликвидность.

Главная проблема предлагаемой стратегии — разрыв между политическими амбициями и экономической реальностью. Да, в долгосрочной перспективе ЕС делает ставку на зелёную энергетику, но в краткосрочном и среднесрочном горизонте Европа остаётся чрезвычайно уязвимой.

Уже сегодня, по данным ЕК, промышленный спрос на газ начал восстанавливаться. В I квартале 2025 года потребление природного газа в ЕС выросло на 8,4% и достигло 113 млрд м³. Причина — холодная зима и попытки предприятий вернуться к прежним производственным объемам. Если этот тренд сохранится, Евросоюз вновь окажется в жесткой конкуренции с азиатскими странами за спотовые партии СПГ. Это означает — новая волна ценового давления, рост издержек и ещё более слабые экономические показатели.

Председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен давно настаивает на полном разрыве энергетических связей с Россией, называя это вопросом «стратегической независимости». Но пока чиновники в Брюсселе декларируют цели, бизнес платит реальную цену.

Некоторые страны ЕС — Венгрия, Словакия, Греция — продолжают закупки российского газа по действующим контрактам. Другие — формально отказались, но фактически импортируют через цепочку посредников с наценкой. Для компаний это означает лишь одно: прежний ресурс доступного сырья стал роскошью, которую теперь приходится переплачивать.

«ЕС также предложит странам сократить импорт ядерного топлива и нефти из РФ к концу 2025 года. Но даже здесь замещение проблематично: в 2024 году Россия обеспечивала почти четверть потребностей ЕС в услугах по конверсии и обогащению урана. Альтернативы требуют времени и капитала, а на рынке уже дефицит мощностей», – рассказала Юлия Шайхразеева.

ЕК рассчитывает, что за счёт энергоперехода удастся сократить спрос на газ на 40–50 млрд м³ в год к 2027 году. Но эти прогнозы основаны скорее на политических ожиданиях, чем на макроэкономических реалиях. Европа уже столкнулась с одной из самых глубоких рецессий последних десятилетий.

Сейчас Евросоюз стоит на развилке: или продолжать курс на политическую декарбонизацию любой ценой — или пересмотреть приоритеты в пользу экономического прагматизма. В противном случае европейская экономика рискует потерять остатки своей конкурентоспособности на глобальном рынке.

Отказ от российских энергоресурсов — политически мотивированное решение, которое несёт с собой не только геополитические последствия, но и системные экономические риски. В условиях высокой конкуренции на глобальных рынках, стратегическая ошибка в энергетической политике может обернуться потерей десятилетий индустриального развития Европы. Предложенный Европейской комиссией план по ускоренному отказу от российских энергоресурсов может стать триггером новой волны экономической турбулентности. Для европейского бизнеса он несёт с собой ряд структурных рисков, которые затрагивают сразу несколько ключевых направлений:

Рост себестоимости продукции и падение маржинальности. Основной риск — резкое удорожание энергетических ресурсов, особенно для энергоёмких отраслей: металлургии, химии, цементной промышленности, стекольного производства. Отказ от относительно дешёвых российских ресурсов и переход на более дорогой СПГ (особенно в спотовом сегменте) ведут к росту себестоимости и снижению рентабельности. Компании вынуждены либо перекладывать затраты на потребителя (что снижает конкурентоспособность), либо сокращать объемы производства. Нестабильность цепочек поставок и новые логистические издержки. Закупка энергоносителей через третьи страны или посредников увеличивает логистические расходы и удлиняет сроки поставок. Это особенно критично для производств с непрерывным циклом и минимальными запасами. Кроме того, компании становятся уязвимыми к волатильности цен и политическим рискам в странах-посредниках. Инвестиционная неуверенность и отток капитала Высокие операционные издержки, нестабильная ценовая среда и непредсказуемая регуляторная политика создают эффект «энергетической неопределенности». Это приводит к снижению инвестиционной активности внутри ЕС, особенно со стороны международных инвесторов. Компании замораживают проекты модернизации и перехода на ВИЭ, поскольку затраты на трансформацию накладываются на общий рост цен на энергоресурсы. Риск деиндустриализации и утраты глобальных позиций Если ситуация не стабилизируется, ЕС может столкнуться с частичным переносом производств за пределы Европы — в регионы с более дешёвой энергией (например, США, Ближний Восток, Юго-Восточная Азия). Это создаёт прямую угрозу утраты технологического суверенитета и рабочих мест. Уже сегодня крупные промышленные игроки, включая BASF, ArcelorMittal и Volkswagen, рассматривают или реализуют сценарии диверсификации за пределами ЕС. Удар по МСБ и потребительскому сектору Малый и средний бизнес наиболее уязвим к энергокризису: у таких компаний меньше возможностей для хеджирования цен, отсутствуют запасы ликвидности, а доступ к кредитованию ухудшается на фоне общей экономической нестабильности. Одновременно потребительский сектор сталкивается с ростом цен на товары и услуги, что ведёт к снижению покупательной способности и ухудшению макроэкономических показателей.