Конец трампфории в экономике?

Говоря о фондовом рынке, нужно помнить три вещи. Во-первых, фондовый рынок — это не экономика. Во-вторых, фондовый рынок — это не экономика. И, в-третьих, фондовый рынок — это не экономика. Соответственно, падение, которое отмечается на рынке в последние дни, в принципе может не значить ничего. С одной стороны, не стоит думать, что у происходящего обязательно должна быть серьезная причина (хотя падение в пятницу Доу-Джонса на 666 пунктов намекает то ли на участие дьявольских сил, то ли на некую мистическую связь с неудачными вложениями семейства Кушнеров в небоскреб на Пятой авеню, 666). Когда фондовый рынок рушился в 1987 году, экономист Роберт Шиллер (Robert Shiller), в реальном времени отслеживавший мотивы, которыми руководствовались инвесторы, выяснил, что спад был в чистом виде самоподдерживающейся паникой. Люди бросались все продавать не потому, что узнавали нечто заставлявшее их разувериться в своих ценных бумагах, а потому что так поступали окружающие. С другой стороны, не стоит думать, что падение фондового рынка обязательно указывает на будущее экономики. Великий экономист Пол Самуэльсон (Paul Samuelson) однажды пошутил, что фондовый рынок предсказал девять из пяти последних рецессий. Скажем, за падением 1987 года последовало не спад, а устойчивый рост. Тем не менее, буря на рынке — это серьезный повод внимательнее присмотреться к перспективам экономики. И я бы сказал, что, судя по цифрам, Америку ждет, по меньшей мере, снижение темпов роста. Исходя из имеющихся данных, можно предположить, что в следующем десятилетии рост составит около 1,5% в год, а не 3%, которые продолжают обещать нам Дональд Трамп и его приспешники. Кроме этого, есть некоторые основания считать, что рискованные активы в целом — не только акции, но и долгосрочные облигации и недвижимость- могут оказаться переоцененными. Если оставить в стороне биткоиновую лихорадку, речь, разумеется, не идет о повторении ситуации с доткомами в 2000 году или с жильем в 2006 году. Однако стандартные показатели явно вышли за исторически нормальные уровни, и возвращение к норме может оказаться болезненным. Переходя к самому спаду, скажу, что если искать новость, которая могла за ним стоять, ей окажется пятничный отчет о состоянии рынка труда, продемонстрировавший значительный — хотя и далеко не гигантский — рост заработной платы. Замечу, что рост зарплат — это хорошая вещь. Фактически, его отсутствие, сохранявшееся до сих пор, выглядело, едва ли не главным недостатком того впечатляющего восстановления экономики, которое началось в первые годы администрации Обамы. Однако сейчас мы видим серьезные свидетельства того, что американская экономика приближается к состоянию полной занятости. Причем низкий уровень безработицы — это еще не все. Не стоит забывать и о растущей готовности американцев увольняться с работы, подразумевающей, что они уверены в возможности найти новое рабочее место. Тот факт, что зарплаты стали, наконец, расти, также показывает, что у работников появились определенные рычаги влияния на работодателей. Опять-таки, это — хорошая новость. Однако она означает, что в дальнейшем экономический рост в Америке не сможет проистекать из возвращения безработных на рынок труда. Соответственно, его источниками должны будут стать либо рост пула потенциальных работников, либо рост производительности труда — то есть выработки на каждого работника. Между тем с выходом на пенсию бэби-бумеров рост населения США в трудоспособном возрасте — особенно на пике этого возраста — замедляется до черепашьих темпов. Рост производительности также не обнадеживает. Взятые вместе эти факторы предполагают, что экономика будет расти вдвое медленнее, чем обещает Трамп. Но неужели рынки поверили Трампу? Как минимум, они вели себя так, как будто у американской экономики имелось сколько угодно пространства для роста. Отрезвление предполагало, что процентные ставки должны будут вырасти, а акции — подешеветь, что мы и видим. Однако стоит ли нам опасаться чего-то большего, чем замедление роста? Бесспорно, активы сейчас стоят дороговато: по широко используемой шкале оценки стоимости акций, она находится на рекордном за 15 лет уровне, а аналогичный показатель для жилья успел отыграть чуть меньше половины большого жилищного спада. По отдельности эти цифры не выглядят угрожающе. Как я уже отметил выше, акции сейчас не так переоценены, как в 2000 году, а жилье не так переоценено, как в 2006 году. С другой стороны, сейчас переоценены одновременно оба рынка, что делает синхронное схлопывание двух пузырей, аналогичное тому, которое произошло в Японии в конце 1980-х годов, по меньшей мере, возможным. А если активы сильно упадут в цене, можно ожидать, что потребители, много тратящие и мало откладывающие на будущее, сократят расходы. Впрочем, со всем этим можно было бы справиться, если бы мы могли рассчитывать, что люди на ключевых постах будут действовать здраво. И вот как раз этот момент заставляет меня нервничать. Как минимум, нехорошо уже то, что как раз перед тем, как рынок стал подавать тревожные сигналы, Трамп сместил одну из самых выдающихся глав Федеральной резервной системы в истории. Конечно, Джером Пауэлл (Jerome Powell), сменивший Джанет Йеллен (Janet Yellen), пока производит впечатление разумного человека, но как он может повести себя в кризис, мы не знаем. При этом нынешний министр финансов, заявивший, что он не считает Давос «тусовкой глобалистов», выглядит самым неопытным и некомпетентным за все время существования этой должности. Итак, предстоят ли нам тяжелые времена? Пока трудно сказать. Но если да, можете быть уверены, что у руля страны будут стоять самые неподходящие для этой работы люди из всех возможных.