Экономике не хватает определенности

Жесткая бюджетная и денежно-кредитная политика обеспечили России макроэкономическую стабильность. Но за нее пришлось заплатить низкими темпами экономического роста. Насколько прочен этот фундамент, на что может опереться российская экономика, где находятся точки ее роста и каким будет эффект от новых национальных проектов, обсуждали участники организованного «Ведомостями» бизнес-завтрака «Макроэкономический прогноз на 2019 год. Лучшие инвестиционные стратегии». Антон Струченевский, исполнительный директор – главный экономист, Sberbank CIB «Жесткая бюджетная и монетарная политика приводит к достаточно низким темпам экономического роста» Последние годы Россия находилась в защитной позиции. Мы научились хорошо отражать и поглощать внешние шоки — во многом благодаря жесткой бюджетной политике. Напомню, что за год до начала этой турбулентности — в 2013 году — бюджет балансировался при цене нефти $115 за баррель. Сейчас и в следующем году — будет около $50. Такая бюджетная политика в сочетании с жесткой денежно-кредитной политикой делает Россию №1 на развивающихся рынках с точки зрения макроэкономической стабильности. Однако сочетание жесткой бюджетной и монетарной политики приводит к достаточно низким темпам экономического роста. Минэкономразвития ждет в следующем году роста на 1,3%, мы — на 1,8%, но разница между этими двумя цифрами с точки зрения статистики на самом деле совершенно незначительна, учитывая очень низкую точность оценки ВВП. Суть одна – темпы роста экономики остаются достаточно низкими. Позитивным явлением стало то, что снижение зависимости от нефти начало влиять на российский экспорт. В реальном выражении темпы роста экспорта обрабатывающей промышленности составляют около 9,7% — и это за вычетом металлов, экспорт которых тоже растет примерно на 10%. Сельское хозяйство просто поражает: за 9 месяцев 2018 года рост экспорта составил 40% в реальном выражении. Это показывает, что экономический рост становится более экспортно-ориентированным. Судя по всему, мы увидим сильный подъем инвестиций в 2019 г. — и прежде всего бюджетных. Расходы федерального бюджета будут находиться примерно на уровне 17% ВВП все три следующих года, но увеличится инвестиционная составляющая. По нашей оценке, с примерно 1 трлн руб. в этом году капитальные расходы вырастут минимум до 1,5 трлн. Остается, конечно, вопрос эффективности этих расходов, но так или иначе рост инвестиций ускорится. Мы попытались также отделить инвестиции бюджета от остальных. И оказалось, что внебюджетные инвестиции на протяжении последних двух лет растут достаточно быстро (более 4% в реальном выражении), в то время как бюджетные инвестиции стагнировали. Сейчас тренд в бюджете разворачивается. Но за все приходится платить: повышается НДС, и мы увидим замедление темпов роста потребления и доходов населения. Наталия Орлова, главный экономист «Альфа-Банка» «Даже рост на 1,5% может оказаться перегревом для российской экономики» Главный вывод из итогов уходящего года – у нас очень взвешенная макроэкономическая политика, но огромная неопределенность, которая бьет по темпам роста экономики. Оценивая перспективы 2019 г., нужно учитывать, что электоральный цикл закончился. Потребление выросло на 2,5% – для обычного года это неплохо, но для электорального это слабый результат. По итогам года рост потребления не превысит, скорее всего, результаты 2017 г., и это при очень активном росте розничного кредитования. Безусловно, это разочаровывающая статистика. Сочетание выхода из электорального цикла, повышения НДС, повышения пенсионного возраста – все это говорит о том, что в 2019 г. нужно готовиться к очень слабому росту. По нашему прогнозу, потребление в следующем году вырастет на 1,5% и рост экономики составит 0,8%. При этом повышение налоговой нагрузки может оказаться не последним, поскольку цена на нефть, балансирующая бюджет, снизилась до $50/барр. в 2019 г., а по бюджетному правилу – немногим больше $40. Вряд ли это вопрос 2019-го и даже 2020 г., но такой риск нельзя исключать. Тем более что урезать расходную сторону бюджета в случае падения цен на нефть правительство не сможет, поскольку стоит задача финансировать майский указ. Сейчас ЦБ и МВФ оценивают потенциальный рост российской экономики в 1,5–2%. Наш диапазон по разным моделям и того ниже – 0,7–1,3%, т. е. в среднем 1%, и разрыв выпуска сейчас фактически нулевой. Как ни парадоксально, но это означает, что даже рост на 1,5% может оказаться перегревом. А значит, в фазе перегрева российская экономика может оказаться быстрее, чем ожидалось, и тогда ЦБ придется ужесточать монетарную политику. В некотором смысле именно по причине таких ограничений потенциального темпа роста экономики ЦБ и предпочел повысить ставку дважды в этом году, в сентябре и в декабре, до 7,75%. При этом важно отметить, что избыточно оптимистичная риторика ЦБ в начале 2018 г. создала ожидания движения ставок вниз, и даже сейчас риски дальнейшего повышения ставки не воспринимаются рынком как значительная угроза. Единственный луч света, освещающий 2019 г., – розничное кредитование. Этот рынок приближается к фазе перегрева, но пока не перегрет. Мы еще не в состоянии 2014 г., у населения еще есть запас доходов для наращивания кредитного плеча. Поэтому рост розничного кредитования на 15–20% в 2019 г. – вполне реальная цифра. Кроме того, в условиях санкций банкам гораздо интереснее работать с розничными, а не корпоративными заемщиками, поэтому я бы не ждала быстрого торможения розничного кредитования в ближайшем будущем. Андрей Клепач, заместитель председателя – главный экономист ВЭБа «Назрела потребность в новом социальном контракте между обществом и государством» Нельзя говорить, что наша экономика избавилась от нефтегазовой зависимости. В этом году доля нефтегазовых доходов в федеральном бюджете превысит 40% (из-за бюджетного правила ненефтегазовый дефицит при этом снизился до 6,6% с 7,9% ВВП. – «Ведомости»). Нефтегазовый комплекс играет роль драйвера экономики, но, несмотря на его возросший вклад, темпы ее роста невелики. А начавшееся снижение цен на нефть – наш прогноз на 2019 г. примерно $60 за баррель нефти Ural – будет еще сильнее тормозить рост экономики. Хотя это не главный фактор, мешающий росту экономики, а есть и факторы, поддерживающие ее рост. Как бы нацпроекты ни критиковали, какими бы сырыми они ни были, правительство одобрило их и включило в бюджет. Их стоимость сократили почти на 1 трлн руб. по сравнению с планами, которые были еще в сентябре. Но тем не менее это все же попытка структурного изменения бюджета и экономики, а не просто стимулирование спроса. Есть проекты по здравоохранению, образованию, науке. Они, правда, решают точечные проблемы, им не хватает системности, которая должна быть обеспечена обновленными государственными программами по развитию соответствующих секторов. Наибольший вклад в среднесрочной перспективе будет от расходов, связанных с транспортной инфраструктурой, и здесь важен не столько нацпроект «Безопасные и качественные автомобильные дороги», сколько план развития магистральной инфраструктуры. У него будет серьезный мультипликативный эффект: это и строительство автомобильных обходов городов, и скоростной автодороги Москва – Казань, и серьезный пакет железнодорожных проектов, которые связаны с транспортировкой угля. Мы концентрируемся на нефти и газе, но у нас рекордный рост добычи и экспорта угля. И даже если цены на уголь снизятся на 20%, все равно выручка сектора будет большой. По нашим оценкам, нацпроекты увеличат темпы роста экономики по сравнению с ожидавшимися ранее примерно на 0,7 процентного пункта в год. Этого недостаточно для выхода на темпы роста более 3%. В 2019 г. ВВП, по нашей оценке, увеличится на 1,1%, в 2020 и 2021 гг. – на 1,8% и немногим более 2% соответственно. Чтобы ускориться больше, нужно модифицировать бюджетное правило, смягчать сверхжесткую денежную политику. Но важнее темпов роста ВВП качественные изменения. Они должны происходить и уже происходят. Развиваются новые рынки. Например, фармацевтическая индустрия растет на 15–20% в год, а нацпроект по здравоохранению стимулирует производство современной медицинской техники. Сформировался огромный рынок птицы и свинины, растет производство говядины, овощей закрытого грунта. При низких доходах населения возникает затоваривание на этих рынках. И есть потенциал для увеличения сельскохозяйственного экспорта, при этом не только зерновых. В промышленности темпы роста не самые большие, а статистика так сильно пересматривается, что очень хочется понять, что же на самом деле происходит. То же самое и по инвестициям. Третий квартал оказался лучше, чем мы ожидали (рост инвестиций в основной капитал на 5,2% в годовом сравнении, по данным Росстата. – «Ведомости»), но не думаю, что есть возможности для инвестиционного рынка. Данные Росстата по III кварталу не стыкуются с данными о строительстве, которое все еще в минусе год к году, с данными о машиностроении и производстве стройматериалов, с торможением инвестиционного импорта. Рост инвестиций ниже, чем инвестиционные возможности предприятий, судя и по прибыли, и по остаткам на счетах. Инвестиции – это пока слабое место, рост хрупкий и неравномерный, как в отраслевом, так и в региональном разрезе. Нужно, чтобы рост не был сконцентрирован в нескольких отраслях и регионах. Еще одна слабая зона – низкий рост доходов населения, ниже, чем рост ВВП. Будет успехом, если в этом году доходы вырастут на 1%, и это после их падения четыре года подряд. Хотя зарплаты в России часто растут быстрее производительности труда, но их удельный вес в издержках промышленности, да и села стабилен. Мы конкурентоспособны по цене рабочей силы, мы проигрываем по другим параметрам, в том числе по качеству продукции. Слабый рост доходов сдерживает инфляцию. По нашей оценке, в 2018 г. инфляция составит 3,9%, в 2019 г. – 4,7%. Это ускорение, но не рывок. И связано оно с повышением с 2019 г. ставки НДС с 18 до 20%, и еще больше – со снижением курса рубля. И потом мы снова быстро опустимся ниже 4%, поскольку нет сильного потребительского спроса, нет роста доходов, который мог бы разогнать рост цен. Негативный момент – отток капитала. И это не только погашение внешнего долга, тем более что мы гасим долг, но не привлекаем и занимать в условиях санкций не сможем. Пока мы не начнем инвестировать в собственную страну, вряд ли стоит ожидать больших иностранных инвестиций. Это проблема не инвестиционного климата, а поведения бизнеса. И каким будет его настрой через несколько лет, не ясно. Сейчас люди, которые создавали этот бизнес в 90-е гг., начинают отходить от управления им, происходит смена поколений. Вообще, разговоры про инвестиционный климат не объясняют проблем экономики и бизнеса. Нельзя сказать, что он значительно хуже, чем был 4–5 лет назад. Тем более позиции России в рейтинге Doing business при всей его условности улучшились. Точно так же непонятно, какие реформы, о которых так много говорят, нужны, – внятного списка нет. Значительная часть проблем бизнеса лежит в области взаимоотношений с губернаторами и контрольно-силовыми структурами. Назрела потребность в новом социальном контракте между обществом и государством, между бизнесом, который сам является частью общества, и властью. Контрпродуктивно говорить о том, кто кому должен. Мы все в долгу перед Россией, и нужно новое созидательное согласие, совмещающее ценности свободы, ответственного бизнеса, справедливости и национального суверенитета.