Financial Times (Великобритания): как изменение климата скажется на балансе сил в мире
В своих комментариях во время ежегодной встречи Валдайского клуба этой осенью президент России смог одновременно поставить под сомнение климатические изменения, вызванные деятельностью людей, и заверить, что Москва делает все, чтобы не допустить их. Его противоречивая позиция похожа на ту, которую занял премьер-министр Индии Нарендра Моди. Впрочем, Нью-Дели в последнее время достиг чрезвычайных успехов в переходе на возобновляемые источники энергии в то время, как Россия пока лишь тянет время. Причина в том, что Индия импортирует 80% своей нефти и более 40% нужного ей газа через потенциально ненадежные морские пути. Поэтому даже те граждане Индии, которые отрицают изменение климата в связи с деятельностью человека, мотивированы переходить на возобновляемые источники энергии. Просто вместо климата их мотивируют соображения национальной безопасности и экономики — вдруг морские пути окажутся ненадежны. Учитывая, что более 80% населения Земли живет в странах, которые зависят от импорта нефти и газа, интересы национальной безопасности могут стать ключевой движущей силой глобального перехода на альтернативную энергетику в ближайшие десятилетия. Индия также чрезвычайно уязвима к последствиям климатических изменений. В то же время многие россияне убеждены, что Россия только получит выгоду от глобального потепления, поскольку ее аграрный сектор сможет освоить новые земли в ныне покрытых мерзлотой регионах Сибири и Дальнего Востока. Один из докладчиков на Валдайском саммите говорил о России как о будущей «продовольственной супердержаве». Поскольку, согласно прогнозам, к середине века потребление пищи в мире вырастет на 50%, это не такое уж и фантастическое предположение. Особенно если добавить, что засухи в традиционных зерновых регионах мира становятся все более частым явлением. Резко противостоящие друг другу взгляды на климатическую проблему указывают на вероятные пути того, как глобальное изменение климата и попытки его смягчить могут изменить баланс политических и геополитических сил. Глобальное потепление может стать главным источником политической нестабильности. Эта вероятность стала темой важного отчета новообразованной Глобальной комиссии по вопросам геополитики энергетических трансформаций, среди комиссаров которой оказались экс-министр иностранных дел Германии Йошка Фишер и бывший заместитель премьер-министра России Анатолий Чубайс. С 2010 года средняя стоимость солнечной энергии сократилась на 73%. Ветровая электроэнергия подешевела на 22%, а действующие на ионах лития электрические батареи для автомобилей — на 80%. Если эта тенденция продолжится, широкомасштабная замена ископаемого топлива в ближайшие десятилетия станет стопроцентно необходимой — по коммерческим соображениям. Впрочем, произойдет ли это достаточно быстро, чтобы ограничить глобальное потепление лишь двумя отметками на термометре, — вот это сказать с определенностью очень трудно. Китай сделал захват мировых рынков возобновляемых энергетических технологий ключевой частью своей экономической стратегии. Но решительность, с которой Пекин стремится к этой цели, продиктована в значительной степени тревогой по поводу безопасности морских поставок нефти. Старший научный сотрудник Международного института стратегических исследований Пьер Ноэль считает, что Индия тоже демонстрирует прекрасные успехи в альтернативной энергетике. «Политика, которую они проводили по продаже проектов, была настолько успешной, что ее начали повторять по всей Азии», — сказал он. Несмотря на сохранение зависимости от угля, увеличение спроса на электроэнергию в Индии в результате экономического роста теперь покрывается в значительной мере возобновляемой энергетикой. Поэтому есть причины тревожиться за свое будущее у России, Саудовской Аравии, Катара и Ирана, а также у других стран-продавцов нефти и газа. С развитием технологии добычи сланцевого газа США перестали быть зависимыми от энергетического импорта. Если нефть перестанет быть движущей силой глобальной экономики, тогда США потеряют главную причину поддерживать свою гегемонию на богатом нефтью Ближнем Востоке. А желание популистских республиканцев и левых демократов покинуть регион может начать расти. В то же время Саудовская Аравия и другие нефтяные производители могут столкнуться с внутренними проблемами, которые могут перерасти в экстремизм. В краткосрочной перспективе российская уязвимость к падению глобального потребления нефти и газа будет смягчаться сокращением добычи в Северном море. Поэтому можно будет увеличивать экспорт в Европу. Россия и другие производители газа, такие как Катар, также убеждены, что этот ресурс (природный газ) останется в игре, поскольку его сжигание сопровождается меньшими выбросами парниковых газов, чем в случае нефти и угля. Впрочем, если надежды человечества на полную независимость от ископаемого топлива к 2050 году осуществятся, то спрос на газ тоже исчезнет. Если это произойдет, государственные доходы Катара радикально обвалятся. Именно поэтому Катар и другие страны в Персидском заливе пытаются построить экономики, которые смогут пережить глобальный отказ от газа. Учитывая небольшое население, им это может удаться, если, конечно, регион Персидского залива не станет непригодным для жизни из-за глобального потепления. Крупные же страны, такие как Россия, Иран и Саудовская Аравия столкнутся с большими вызовами. В долгосрочной перспективе крупные российские запасы продовольствия, воды и земли могут компенсировать крах энергетического экспорта. В среднесрочной же Россия потеряет 40% своих нынешних доходов, которые обеспечивают нефть и газ. Она может предстать перед серьезным кризисом, как и СССР в 1980-х годах, когда цены на нефть обвалились.
