Евро заплатит за всё
В 2008 году многим казалось, что у евро теперь все будет чудесно. Если Америке плохо, то Европа — тихая гавань и новый финансовый центр. Так думали даже чиновники ЕС. В середине того года за евро давали почти $1,6, и это было лучшее время для европейской валюты. Когда кризис в США развернулся для евро, все не было сразу так уж плохо. Проблемы банков в ЕС брали на себя правительства, щедро снабжая всех новой государственной рентой — заимствуя огромные суммы при поощрении Европейского центрального банка (ЕЦБ), который не желал наращивания эмиссии. Впрочем, вовсе не случайно в 2011 г. автор статьи вместе с коллегами предупреждал в Докладе «Девальвация евро: смягчитель долгового кризиса» об именно девальвационном механизме развития кризиса в Европе. Сколь бы уверенно ни держали регуляторы под контролем ситуацию на фондовом рынке и с долгами правительств Еврозоны, плотину должно было прорвать. И плотину прорвало. Нижней точкой падения оказался в марте 2014 г. курс $1,045 за евро. После некоторого укрепления курс вернулся в эту точку под конец 2016 г. Это падение положительно сказалось на экономике Еврозоны. Окончание второй волны кризиса (2013–2016 гг.), свирепствовавшего в основном в БРИКС и на других «молодых рынках», привело к укреплению евро. Здесь роль сыграла и победа еврократии на внеэкономическом фронте. Была демонстративно раздавлена Греция с ее умеренно-левыми надеждами, ушла угроза развала ЕС с Запада в силу риска смены курса Франции и Англии. В марте 2018 г. за евро давали $1,23. Но из этой точки началось новое движение европейской валюты вниз. При политике нулевых и отрицательных ставок, при стремлении ЕЦБ использовать эмиссию евро для поддержания равновесия на фондовом рынке и в финансовой сфере вообще евро предстоит дальнейшее движение вниз. К тому же исчерпан позитивный эффект прошлого ослабления евро. Это особенно ощущается в Германии, чья экономика балансирует на грани технической рецессии. Неудивительно, что глава ЦБ РФ Эльвира Набиуллина заявила германской газете Handelsblatt: «Мы предостерегаем российские банки от операций с евро. Они больше не приносят им прибыли. Когда вкладчики вносят деньги на счета в евро, эти деньги должны быть где-то размещены банком и при этом практически остаются инструментами с отрицательными процентами». В такой обстановке даже официальные аналитики банков смотрят на евро все более брезгливо. Положение выглядит противоестественным с точки зрения логики капитализма, где самовозрастающая стоимость — это правильно, а постоянно убывающая ценность евро (помещенных на депозит в банке) есть чистое безумие. Очевидно одно: экономика и финансовая система ЕС была и остается в кризисном состоянии. Это самоубывание процентов на деньги, их отрицательное значение возникло как результат поддержки сферы финансовых структур ценой принесения в жертву реальной экономики и реальных покупателей, и тот факт, что пока отрицательная ставка не привела к инфляционной буре, ничего не означает. Она еще к ней приведет. Первая девальвация евро вызвала шок у рядовых европейцев: так заметно подорожал импорт и изменился общий уровень цен. Хуже всего было то, что она вовсе не избавила их от политики «жесткой экономии». Еврократия особо сильно нажимала на страны юга Еврозоны, здесь падение реальных доходов населения совпало с их номинальным снижением. В 2007 г. греческая молодежь сетовала, что является «поколением 700 евро»: на большую оплату труда в массе своей рассчитывать не может. Спустя десять лет нередкой была и зарплата в 400 евро, притом что евро серьезно просел к доллару. В странах севера Еврозоны наблюдалась масса частично занятых молодых работников, что говорит о недостаточности уже случившейся девальвации. Относительная дороговизна рабочей силы в Еврозоне отчасти определяет здесь дороговизну производства, а сами люди постоянно нуждаются в средствах. Слишком велики у них счета и долги. Было бы ошибкой думать, что ЕЦБ и высшие европейские власти как таковые искали девальвации евро. Напротив, они старались ее избежать. Они также не хотели допустить развития биржевого и банковского кризиса, а бюджетная «жесткая экономия» (кавычки тут уместны, так как она не распространялась на крупный бизнес — его интересы не страдали) должна была заставить обычных граждан платить по долгам правительств, которые были лишь взятыми на плечи государств проблемами финансистов. Вся эта система только выглядит хитроумной и уравновешивающей кризисные процессы. На деле она убила рост экономики; рост ВВП не обманывает граждан Еврозоны, они понимают, что экономики стран находится в околодепресивном или депрессивном состоянии. Первая девальвация евро случилась из-за того, что заблокированный массой мер кризис буквально протек в денежной сфере. Накоплены дополнительные проблемы, а политика ЕЦБ не снимает их; она только маскирует общий кризис. Но и маскировка уже почти незаметна. Пузыри в финансовой сфере решено не ликвидировать и тем более не допускать такого развития событий, которое приведет к разорению компаний. ЕЦБ законсервировал положение. В результате потребовались беспрецедентные в мировой антикризисной практике меры. В начале сентября, сдвинув отрицательную ставку по депозитам с 0,4% до 0,5%, ЕЦБ показал: три с половиной года прежних отрицательных ставок (с июня 2014 г.) не дали экономического эффекта и только позволили сохранить стабильность в финансовой сфере. Потребовалось увеличение отрицательной ставки и новая политика «количественного смягчения», что обеспечивает с 1 ноября выкуп токсичных активов на 20 млрд евро ежемесячно. И нет границы такой программы. Зато есть граница устойчивости евро. «Количественное смягчение» — это не просто выкуп мусорных бумаг: обмен их на деньги. Это блокировка естественного для капитализма механизма кризисной разрядки, когда рыночное падение наказывает одних и вознаграждает других, меняя ситуацию в экономике и очищая её от падали. Однако ещё в разгар американской паники 2008 г. мир узнал, что бывают слишком большие для банкротства фирмы. Есть они и в ЕС. Известно и другое: если кризис не может развернуться как ураган (а в Европе его блокировали с 2008 г.), то он придет как наводнение. В какой-то момент ослабление евро ускорится, и именно масса евро окажется той водой, в которой будет захлебываться ЕС. Ныне вынужденный поиск вложений для евро в зоне евро со временем сменится на лихорадочный поиск активов в совершенно иных местах. Стагфляция — это страшное слово было впервые произнесено в разгар кризиса 1970-х гг., о сути которого я немало рассказываю в своей книге «Капитализм кризисов и революций». В тот период правительства не давали упасть производственным фирмам. Сейчас в ЕС не дают упасть финансовым компаниям. За все это придется платить, и платить еще раз, и платить большой инфляцией при застое в сфере производства и обесценивании евро. Судьба евро, в общем, уже решена. Он будет падать за всех, вместо всех и, вероятно, дольше всех, притом без большого позитивного эффекта.
