«Лес — это пассив, а не актив»
В этом году из-за падения спроса в Китае российский лесоперерабатывающий комплекс столкнулся с резким падением цен. Как к этому адаптируется один из ключевых игроков рынка, о диалоге с правительством по соглашениям о защите и поощрении капиталовложений (СЗПК) и необходимости частичной приватизации лесов “Ъ” рассказал глава совета директоров и совладелец Группы «Илим» Захар Смушкин — Как повлияли на вас последние зарубежные регуляторные инициативы: запрет Китая на импорт макулатурного картона, торговая война с США, отказ в Европе от пластика? — Очень сильно, так как мы во многом зависим от Китая. Там формируется основная часть нашей выручки. Вся бумажная упаковка в мире в среднем на 70% состоит из макулатурного картона. Запрет Китая понятен: они хотят утилизировать и использовать собственное вторсырье. При этом наши мощности в России полностью не загружены, мы не можем продать то, что на них произвели, а государство предлагает нам строить новые. В России потребление картонно-бумажной продукции — 35–40 кг на душу населения. В Америке, для сравнения, 280 кг, в Китае уже 70 кг, но, напомню, эта страна в десять раз больше нашей по численности. Запрет на пластиковую упаковку в ряде стран для нас огромный плюс. Рост потребления картонной упаковки сейчас колоссальный. Это задает новый тренд в пользу небеленой упаковочной продукции, который нужно учитывать. — Сколько может продлиться спад на рынке? — Это хороший вопрос. Как сказал однажды экс-президент Израиля Шимон Перес, когда в мире денег больше, чем идей, начинается спад. Когда идей больше, чем денег, начинается рост. — Насколько снизятся ваши финансовые показатели? — В этом году мы потеряем до 30% EBITDA из-за падения цен. Если в прошлом году она была на уровне $1,1 млрд, то в этом составит около $750–780 млн. Это тяжелая ситуация. Сегодня цены на лиственную целлюлозу на грани рентабельности. По всем законам экономики мы должны останавливать производство, когда рыночная цена ниже, чем переменные затраты. Такой ситуации пока нет за счет более рентабельных видов продукции. — Инвестиции тоже сократятся? — Да. Все, что неэффективно, будем пересматривать. — Это коснется проекта строительства нового комбината в Усть-Илимске? — В меньшей степени. Это масштабный проект с миллиардными инвестициями и другим горизонтом. — Тогда какие проекты могут сдвинуться и на сколько? — На несколько лет. Например, в Сибири находились в реализации проекты по расшивке узких мест на действующих производственных линиях. Один проект мы успели сделать — увеличили мощность картонного потока в Братске на 50%, до 300 тыс. тонн в год. Сроки реализации второго проекта — увеличение мощности производства целлюлозы в Усть-Илимске — мы частично сместили. Кроме того, мы хотели бы выплачивать определенный уровень дивидендов, а сейчас они будут снижены. — У вас есть проблемы с долгами? — Мы внимательно следим за своей ликвидностью и не предполагаем выходить за пределы ковенант, установленных акционерами и банками. — Как вы собираетесь бороться со снижением выручки? — Мы для себя видим дополнительные возможности в России и за рубежом. Во-первых, выход на новые рынки. В сфере B2B мы уже не можем полностью удовлетворить свои амбиции в отношении извлечения добавленной стоимости компании. Искомая часть выручки и доходности находится в сегменте B2C. Для вхождения туда нужна перестройка компании. И мы, несомненно, будем этим заниматься за счет приобретения других компаний или разделения собственной.