Stratfor (США): вопреки оптимистичному прогнозу Москвы российской экономике предстоит бурный период
Нынешний кризис, разразившийся на фоне низких цен на нефть и вспышки Covid-19, поддерживает скептический прогноз роста российской экономики в 2020 году. Без новых поступлений в Фонд национального благосостояния при текущих ценах на нефть финансирование раскрученного путинского плана повысить социальные расходы окажется невозможным. Инфляция, рост цен и снижение покупательной способности из-за Covid-19 и низких цен на нефть неизбежны, что чревато последствиями для политической стабильности и может повлиять на исход российских выборов. Как и везде, российские фондовые рынки уже пострадали, а рубль продолжает слабеть. Кроме того, низкие цены на нефть грозят стабильности российского государственного бюджета. Россия имеет значительные резервы, которые позволят ей пережить немедленный дефицит бюджета, однако некоторые источники государственных расходов могут стать недоступными. Между тем российская экономика может не только затормозиться, но даже войти в период стагнации, а рост инфляции еще сильнее подорвет и без того снижающуюся покупательную способность населения. Нагрузка на бюджет Несмотря на все возможные последствия этого кризиса для российской экономики, реакция правительства с точки зрения стимулирующих мер и прямого вмешательства остается довольно сдержанной. При падении цен на нефть значительно ниже заложенного в бюджет уровня в 42,20 долларов многие корректировки сработают автоматически, но они могут лишь смягчить макроэкономический удар, поскольку не дают экономических стимулов сверх обычного бюджета. Когда цены на нефть падают ниже уровня, предусмотренного в федеральном бюджете, для покрытия дефицита автоматически применяются резервы в иностранной валюте. Таким образом, чтобы покрыть дефицит государственных доходов при цене на нефть ниже 42,20 долларов, Центральный банк будет продавать иностранную валюту за рубли. Имея валютные резервы свыше 450 миллиардов долларов, Россия легко выдержит текущие цены уровня 30 долларов за баррель в течение пяти лет, не истощая свои запасы, но даже пессимисты не рассчитывают, что ценовой спад продлится так долго. Однако по российским регионам выпавшие нефтяные доходы ударят больнее. По разным оценкам, большинству регионов в течение 2020 года придется потратить все свои резервы (в общей сложности порядка 20 миллиардов долларов, из которых половина принадлежит столичному региону, а остаток — другим областям), чтобы компенсировать дефицит доходов и слабый рубль. Многим при этом придется еще и брать солидные коммерческие кредиты либо запрашивать субсидии из уже нагруженного федерального бюджета. Причем эти оценки исходят из того, что цены на нефть во второй половине 2020 года восстановятся. Если же этого не произойдет, региональные администрации столкнутся с ситуацией еще более серьезной, — если их долговое бремя станет непреодолимым, возможно, потребуется даже вмешательство федерального правительства. Недоступные резервы Хотя Россия по-прежнему уверяет, что на покрытие дефицита бюджетных доходов ее резервов хватит, ключевая часть бюджета с политической точки зрения при таких ценах на нефть грозит стать недоступной. План социальных расходов, обнародованный Путиным 15 января, российское правительство рассчитывало профинансировать специальным бюджетным маневром с использованием средств из Фонда национального благосостояния. Задействовать фонд напрямую правительство не может, поэтому оно рассчитывало, что Центральный банк продаст контрольный пакет в Сбербанке Национальному фонду благосостояния, — для него эта инвестиция вполне законна, — а часть прибыли от сделки уплатит в федеральный бюджет. Однако чтобы сделка состоялась, Национальный фонд благосостояния должен был значительно вырасти и достичь необходимой ликвидности. Сейчас же ликвидность создается за счет нефтяных излишков выше установленного значения. В этом году фонд не принесет никакой прибыли, если средние цены на нефть окажутся ниже 41,60 долларов. Ввиду недостаточной ликвидности Фонда благосостояния для оплаты первого транша, — несмотря на снижение стоимости акций Сбербанка, — продажа была отложена с июня на декабрь, а если к тому времени цены на нефть не восстановятся, то отложится еще дальше. Некоторые финансовые аналитики ожидают, что если цены на нефть за год не восстановятся и по его итогам составят порядка 40 долларов, инфляция в России может вырасти до 7%, и тогда начнется спад с сокращением ВВП более чем на 1,5%. Другая важная составляющая финансирования социальных расходов — перенаправление средств, предназначенных для Пенсионного фонда. Этот шаг был возможен в начале года, поскольку сам Пенсионный фонд оказался прибыльнее, чем ожидалось. Но с падением общих экономических показателей доходность активов Пенсионного фонда тоже снизится. Это значит, что перенаправить изначально предназначенные средства, не ослабив фонда, Россия не сможет. Трудности с Фондом благосостояния и Пенсионным фондом в конечном счете означают, что федеральный бюджет либо не сможет выполнить план Путина по социальным расходам, либо для этого придется урезать другие бюджетные расходы. Отрицательный прогноз В ответ на низкие цены на нефть правительство России скорректировало свой прогноз по доходам бюджета и инфляции на 2020 год. Однако оно по-прежнему настаивает на том, что все цели по новым социальным расходам и росту в 1,9% будут выполнены. Аналитики Счетной палаты, государственного аудитора российского парламента, менее оптимистичны и предупреждают, что по мере роста бедности Россия может столкнуться с нулевым ростом или даже спадом. Счетная палата, как правило, настроена менее радужно, чем правительство, и ее выводы чаще оказываются ближе к реальности. В этом случае с ней согласен ряд других финансовых аналитиков. Что еще хуже, некоторые из них пророчат, что если цены на нефть за год не восстановятся, и в результате среднегодовое значение окажется в районе 40 долларов, инфляция в России может вырасти до 7%, и тогда в стране начнется спад с сокращением ВВП более чем на 1,5%. С ростом инфляции — по первоначальному прогнозу 2,2%, но теперь в 2020 году ожидается не менее 4 процентов, — вырастет и стоимость потребительских товаров. Но заработная плата, так и не оправившаяся от сокращения в кризисный период 2015-2017 годов, за ростом цен не угонится. Путин попросил правительство и Центральный банк сделать все возможное, чтобы оградить население от последствий этого кризиса, но их средства ограничены. Дума продолжила работу над законодательством, связанным с пакетом социальных расходов, но неясно, удастся ли его воплотить без изменений. Истощение покупательной способности стало спорным моментом еще в прошлом году, а нынешний кризис лишь усугубит ситуацию. Все это наращивает потенциал для политических волнений и грозит подорвать популярность правительства в преддверии всенародного голосования по конституционным поправкам 22 апреля и думских выборов в следующем году. Ни контролю «Единой России» над парламентом, ни принятию новой конституции непосредственно ничего не угрожает. Но поскольку экономические неурядицы подпитывают более влиятельные из оппозиционных партий, они могут войти в парламент и заручиться скромным, но устойчивым присутствием в российских политических институтах. Способность этих партий конкурировать с «Единой Россией» увеличится к региональным губернаторским и парламентским выборам в сентябре 2020 года. Ход большинству реальных кандидатов от оппозиции Кремль, скорее всего, заблокирует, — как он уже делал раньше. Но даже в этом случае усугубляющийся спад подхлестнет в преддверии выборов серьезную волну протестов за демократию. Сим Так — сооснователь и главный военный аналитик исследовательского центра «Силовой анализ» (Force Analysis), который предоставляет данные по глобальным вооруженным конфликтам. Бывший аналитик компании «Стрэтфор» (Stratfor), руководитель проектов по интеллектуальным процессам и инфраструктуре. Бывший профильный эксперт по Сомали «Информационной группы Джейн» (Jane's IHS Defense), затем аналитик по Африке к югу от Сахары. Бакалавр в области международных отношений Лондонской школы экономики и магистр в области безопасности и разведки Букингемского университета.
