Эксперты назвали сроки ценового противостояния Москвы и ОПЕК

Нефтяная война между Москвой и ОПЕК бьет по мировой экономике не меньше, чем коронавирус. Как и положено на войне, стороны выливают в эфир мегатонны пропаганды, заявляя о своей решимости идти до конца и предрекая скорую смерть противнику. Проходили, например, сообщения о том, что Россия с начала конфликта не смогла продать ни одного барреля нефти и что Китай отказался покупать топливо у компании «Роснефть» (в действительности речь шла о двух ее «дочках»). Эксперты называют нынешнюю ситуацию уникальной и пытаются просчитать, как долго экономики противоборствующих государств смогут продержаться в условиях низких цен и каким будет рынок по завершении боевых действий. Один из важных вопросов – вступят ли в войну Соединенные Штаты? Правда, пока Вашингтон, скорее, выступает в роли миротворца, стараясь удержать Эр-Рияд от излишне резких движений. Арабский блицкриг Первый этап нефтяного противостояния, видимо, завершен, и уже можно сказать, что блицкриг, на который рассчитывала Саудовская Аравия, провалился. Теперь противникам предстоит долгая война на истощение… Впрочем, есть и другой вариант: снова сесть за стол переговоров. Мишустин раскрыл детали неудавшихся переговоров стран ОПЕК+ Сразу после развала сделки ОПЕК+ Эр-Рияд повел стремительную атаку, намереваясь одним мощным ударом выбить Москву с ее традиционных рынков, прежде всего в Европе. Саудиты не просто обещали нарастить добычу до 13 млн баррелей в сутки и добавить к ним еще 1,3 млн баррелей из своих резервов, но стали целенаправленно отбивать клиентов у российских компаний, предлагая им огромные скидки. Арабы уверяли, что готовы поставлять нефть в Европу, Азию и США с дисконтом в $10, $6 и $7 за баррель соответственно. Крупнейшие компании Старого Света – Royal Dutch Shell Plc, BP Plc, Total SA, OMV AG, Repsol SA и Cepsa SA – получили от Saudi Aramco предложения о дополнительных поставках сырья в объемах до 200% сверх обычного. Но уже через пару недель наши оппоненты сбавили темп – т. е. они по-прежнему готовы наращивать поставки, но чудо-скидок больше не обещают. Официальная причина – из-за увеличения числа возможных контрактов резко, примерно на 700%, подорожала фрахтовка танкеров, ведь, как известно, ближневосточная нефть доставляется в Европу морским путем. Другая возможная причина произошедшего – вмешательство США. Американские сенаторы выступили с жестким заявлением в отношении стран, развязавших нефтяную войну. А президент Дональд Трамп сыграл роль доброго волшебника – связался по телефону с наследным принцем Мохаммедом бин Салманом и предупредил, что саудиты не должны опускать цену до «некомфортного уровня», ибо слишком дешевая нефть вредит американским сланцевым компаниям. Такую информацию распространила американская медиагруппа Politico. Дело в том, что уже при нынешних $25-30 за баррель добытчики сланцевой нефти в Техасе и других штатах вынуждены работать в убыток. По оценкам аналитических компаний Rystad Energy и Pioneer Natural Resources, в условиях текущей ценовой конъюнктуры добыча черного золота в Соединенных Штатах до конца 2020 года может снизиться на 20% (сейчас она составляет 13 млн баррелей в сутки), и страна утратит позиции мирового лидера по производству нефти. Главная интрига на сегодня – как дальше поведет себя Вашингтон? Ведь вступление Америки в ценовую войну, по словам экспертов, может привести к катастрофическим последствиям для экономик других воюющих сторон. Хотели как лучше Сейчас очень сложно сказать, кто первый развязал этот конфликт. Зарубежные и часть отечественных экспертов и СМИ возлагали вину на Россию, конкретно на руководство «Роснефти», мол, это с его подачи участвовавший в переговорах ОПЕК+ министр энергетики Александр Новак занял непримиримую позицию в переговорах о дополнительном сокращении нефтедобычи. Эксперт спрогнозировал восстановление сделки ОПЕК+ Как пояснила директор Института Центр развития НИУ ВШЭ Наталья Акиндинова, российским нефтяным компаниям выгодно наращивать объемы, поскольку значительную часть «выигрыша» они отдают в бюджет в виде НДПИ, пошлин и т. д. «Сама их выручка сильно зависит от объема, если они объемы сокращают, то у них потери, их позицию можно понять», – уточнила она. Правда, сегодня многие отраслевые эксперты и представители нефтяных компаний называют выход из сделки ОПЕК+ ошибкой и даже «странным идиотизмом», который дорого обойдется и нам, и нашим противникам. «Без нецензурных выражений это объяснить нельзя, – сказал в интервью «Профилю» доцент РАНХиГС и советник гендиректора «Открытие Брокер» Сергей Хестанов. – Мы даже теоретически ничего выиграть не могли, а потеряли уже очень много». На начало года Россия добывала ежедневно 11,25 млн баррелей в сутки, объем нашего экспорта, по оценке Хестанова, составляет 5,7 млн баррелей нефти плюс около 3 млн баррелей нефтепродуктов (все это в сутки). При этом отечественная «нефтянка» способна нарастить добычу лишь на 0,2, максимум на 0,3 млн баррелей в сутки – это слишком низкая плата за двукратное падение цены, которое мы теперь имеем! Сделка ОПЕК+ действовала в течение примерно трех лет и была выгодна всем участникам. Снижение добычи примерно на 1,2 млн баррелей в сутки при общей емкости рынка (если грубо) 100 млн барр./сутки – не такая уж великая жертва ради барреля на уровне $60-65. Да, страны-участницы теряли примерно 0,4% рынка в год, но и эту потерю трудно назвать страшной. По озвученной информации, на последних переговорах представители ОПЕК хотели, чтобы Россия сократила добычу еще примерно на 0,3 млн баррелей в сутки. Неприятно, но теперь мы потеряли гораздо больше. Главный директор по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Громов полагает неверным сваливать ответственность за развал договоренностей в рамках ОПЕК+ на какую-то одну сторону. «Скорее, не хватило дипломатичности и терпения у всех переговорщиков, – говорит он. – Сделка ОПЕК+ во многом была выстроена за счет хороших личных отношений нашего министра энергетики Новака и бывшего саудовского министра Фалеха. Не исключаю, что новому саудовскому министру, которому сделка досталась «в наследство», не хватило тактической гибкости, дипломатии». Но утверждать, что кто-то кого-то шантажировал или пытался выкрутить руки, наш собеседник считает некорректным. Запасы прочности Как бы то ни было, война идет, и шансы противоборствующих сторон зависят от состояния их нефтяных отраслей и от «подушек безопасности», т. е. запасов, позволяющих поддерживать свои экономики в условиях кризиса и низких цен. С точки зрения ресурсно-производственной базы позиция Эр-Рияда выглядит более сильной. В силу природно-климатических условий он может быстро наращивать и сокращать нефтедобычу, а себестоимость извлечения нефти даже на новых месторождениях здесь относительно низкая. Лидеры отечественной «нефтянки» не раз заявляли, что себестоимость нашего сырья сопоставима с саудовской, а российские компании, если нужно, смогут работать при ценах $10 за баррель и ниже. Проблема, по словам Алексея Громова, в том, что такие оценки касаются «зрелых месторождений», где добыча ведется уже давно. Но даже здесь все непросто. «Если мы выбросим инвестиционную составляющую, если нам ничего не нужно бурить, то себестоимость действительно будет сопоставима с Саудовской Аравией, – пояснил эксперт. – Но ведь и на «зрелых месторождениях» нужно поддерживать добычу бурением новых скважин, а это инвестиции». Посмотрим на цифры: чистую себестоимость российской нефти, то есть операционные расходы без бурения, работ по повышению нефтеотдачи пластов, без транспортировки и пр., собеседник «Профиля» оценил в $3-7 за баррель. Непосредственно для «Роснефти» Сечин называл цифру $3,1 за баррель. У саудитов эти показатели ниже – примерно $2-5 за баррель. Что касается новых российских месторождений, которые вводились в последние годы, то их себестоимость находится в диапазоне $15-20. Правда, доля новых проектов в общем балансе пока невелика, поэтому в моменте мы проблемы не ощущаем. Она проявится в долгосрочной перспективе, когда нужно будет замещать падающую добычу новыми объектами. Себестоимость добычи на новых объектах в Саудовской Аравии оценивается в $10 за баррель. Да, еще один козырь России – нефтепровод «Дружба», поставки по которому дешевле и удобнее, чем доставка нефти танкерами по морю. Себестоимость добычи нефти в РФ сопоставима с показателями Саудовской Аравии, но без учета трат на бурение скважин, повышение нефтеотдачи пластов и т.д. Shutterstock / Fotodom В чьей подушке больше дырок Наша «подушка безопасности» выглядит внушительнее, чем у наших оппонентов. Если смотреть на цифры финансовых ведомств, российская экономика может работать при более дешевой нефти. Отечественный бюджет сверстан исходя из цены $42 за баррель, а «партнерам» из Персидского залива для поддержания бездефицитного бюджета нужен баррель стоимостью $80 (это экспертные оценки). И даже при ценах $50-55, по словам аналитика Bloomberg Дэвида Фиклинга, экономика саудитов к 2024 году может оказаться в «невероятном кризисе». Правда, Саудовская Аравия без особых проблем живет с дефицитным бюджетом с 2014 года, причем в худшие годы он достигал 15% ВВП, а по прогнозу на 2020-й (до начала нефтяной войны) оценивался в 6,5% ВВП. Эксперты уверяют, что саудовская экономика может и дальше наращивать дефицит и прибегать к внешним заимствованиям. «Они могут нарастить внешний долг примерно на 400 млрд практически без какого-то ущерба для экономики и довольно дешево, – говорит Сергей Хестанов. – При таком раскладе время работает на них. Чем дольше мы находимся в состоянии войны с ними, тем выше вероятность, что мы эту войну проиграем». Прочность российской экономики, по сути, ограничена размером нашего Фонда национального благосостояния, резервами ЦБ и пр. Но, как отмечает эксперт, «немалая часть того же ФНБ – это не слишком ликвидные активы, а та часть, которую легко использовать, она не так уж велика». Эксперты посчитали выход России из соглашения ОПЕК+ несвоевременным По оценкам рейтингового агентства Moody’s, уровень ликвидных фискальных резервов РФ составляет 8% ВВП, а у Саудовской Аравии – 21% ВВП при уровне госдолга 15% и 23% ВВП соответственно. И еще один нюанс: при сопоставимых богатствах численность населения арабского государства в четыре с лишним раза меньше – 35 млн человек там и 147 млн у нас. Грубо говоря, физически нашим оппонентам нужно кормить гораздо меньше ртов. Алексей Громов полагает, что при нынешнем уровне нефтяных цен мы сможем продолжать противостояние с ОПЕК в течение 2-3 лет. Но есть еще фактор коронавируса. Из-за пандемии не только замедляется спрос на нефть, но и падает активность других секторов экономики. Это означает, что ВВП Саудовской Аравии и России будут сжиматься, сократится налоговая база, и мы получим цепочку негативных системных эффектов, которые сократят период, в который мы относительно безболезненно сможем продолжать ценовое соперничество. По версии Сергея Хестанова, Россия имеет достаточно сильные позиции на временной диапазон в 1,5-2 года – это период устойчивости нашего бюджета, и за это время конфликт любой ценой должен быть разрешен. Заокеанский фактор Не надо забывать, что свое слово еще не сказал Вашингтон – заокеанские партнеры только дали понять, что могут стать акторами конфликта. «Страшно подумать, если до этого дойдет, – рассуждает г-н Хестанов. – Теоретически ничто не мешает им взять и наложить на российские компании санкции – формально поводы найдутся. В этом случае покупки нашей нефти упадут процентов на 80, а цена подрастет на радость Штатам и саудитам». Впрочем, такой сценарий самому эксперту кажется «немного фантастическим» – доля сланцевой нефти в американском бюджете составляет всего лишь около 1%. И ради этого процента вряд ли кто-то решится вдобавок к мировому экономическому кризису провоцировать еще и политический. Кстати, о политике. Для отдельных штатов сланцевая отрасль очень важна с точки зрения рабочих мест, и это как раз те штаты, которые голосуют за республиканцев и Трампа. А в ноябре Америку ждут президентские выборы… Порог рентабельности сланцевой отрасли достигается где-то при цене $35 за баррель нефти марки WTI, а она уже просаживалась ниже $20. О коллапсе отрасли говорить, конечно, нельзя хотя бы потому, что от 40% до 60% запланированной на этот год добычи захеджировано от риска падения цен на нефть. Это значит, что запланированные объемы все равно будут добыты, а недостающие деньги компании получат от банков. Но, как отмечает Алексей Громов, при цене почти вдвое ниже уровня рентабельности американским нефтяникам без государства долго так не протянуть. То есть что-то делать с нефтяными ценами американским властям придется. Отсюда и информационные вбросы о том, что США намерены вступить в альянс с Саудовской Аравией для стабилизации нефтяного рынка. То есть речь идет не о совместной войне против России, а о прекращении ненужного Вашингтону конфликта. Представители техасских компаний уже обратились к властям с предложением ввести регулирование добычи нефти в штате. По сути, речь идет о квотировании – тот же механизм используют страны ОПЕК. Если эта идея получит продолжение, то сланцевая отрасль перевернется с ног на голову, ведь сейчас это образчик идеальной рыночной конкуренции, где огромное количество мелких и средних компаний борются друг с другом, держат друг друга в постоянном напряжении и повышают свою эффективность. ©JEON HEON-KYUN / EPA / Vostock photo Готовимся к худшему К слову, еще осенью прошлого года российский Минфин делал расчеты на случай шоков на сырьевых рынках и, в частности, просчитал, что будет с отечественной экономикой, если цены на нефть опустятся до $10 и останутся на таком уровне несколько лет. Получалось, что в 2020 году наша казна недополучит доходов в размере 5% годового ВВП, а за 10 лет потери составят 70% ВВП. Что будет с американской «нефтянкой» при введении элементов регулирования отрасли и как это повлияет на рынок, непонятно. И это, по мнению Громова, может заставить Белый дом задуматься о введении санкций, но уже не против России, а в отношении экспорта всех стран, развязавших ценовую войну. Собственно, Штаты сказали об этом устами группы активных сенаторов, после чего Эр-Рияд и отказался от планов залить рынок сверхдешевым топливом, сославшись на дороговизну танкеров (возможно, это просто совпадение). Тем не менее угроза санкций остается, и какие инструменты по поддержке своей нефтяной отрасли выберут США, зависит от того, сколько продлятся и как будут разворачиваться действия на фронтах ценовой войны. Вирус-миротворец Последний вопрос – кто победит, а кто проиграет в войне цен? Удастся ли Эр-Рияду в итоге захватить рынки, принадлежащие российским компаниям? «Еще несколько недель назад я бы подискутировал по этому поводу, но сейчас это бесполезно, потому что очень сильным фактором является вирус», – говорит Алексей Громов. Если еврозона, на которую приходится основной объем российской нефти, встанет, если режим тотального карантина распространится на Францию, Испанию и, не дай бог, на Германию, последствия окажутся малопредсказуемыми. Вероятно, Россия без всяких войн не сможет продать запланированные объемы нефти. На нее просто не будет спроса – ни на дорогую, ни на дешевую. Так что основная конкуренция уже развернется не в Старом Свете, а на тех рынках, которые первыми воспрянут после пандемии. Вероятно, это будет Китай, но здесь у России и Саудовской Аравии паритет. Между Москвой и Пекином заключены долгосрочные контракты на поставки топлива по «трубе», и Поднебесная их аккуратно выполняет. И так же аккуратно она закупает танкерную нефть у саудитов. Впрочем, есть варианты, сулящие серьезный передел рынка по итогам нынешнего нефтяного кризиса, причем в выигрыше могут оказаться обе стороны конфликта. Недавно аналитики Wood Mackenzie опубликовали прогноз, согласно которому при цене нефти $25 за баррель 10% мировой добычи станет нерентабельной, как следствие, с рынка должны «слиться» около 10 млн баррелей в сутки. При цене $35 за баррель слив будет меньше – на уровне 4 млн баррелей в сутки. То есть затянем пояса, потерпим годик, а там рынок сбалансируется, и все будет хорошо. На самом деле не факт. Как пояснил Алексей Громов, в большинстве случаев прогнозы делаются на базе модельных расчетов, чисто арифметических: ставится условие, если инвестиции в тот или иной проект при текущей цене являются нерентабельными, этот проект из модели выключается. Но в реальной жизни все сложнее – часто нерентабельные проекты продолжают работать, потому что закрыть или приостановить их еще дороже. Или владельцы проектов не бросают их в надежде на изменение ценовой конъюнктуры, поскольку не хотят терять свои инвестиции. Вообще нынешняя ситуация на топливном рынке уникальна. По крайней мере, опрошенные эксперты говорят, что не помнят похожих прецедентов, ведь сегодня есть сразу два кризиса: кризис со стороны предложения – он вылился в ценовую войну и кризис со стороны спроса, поскольку экономики целого континента «уходят на карантин» из-за пандемии коронавируса. Это совершенно новая реальность для рынка, и какой она будет, точно предсказать не сможет никто.