«Трудные времена проверяют тебя на прочность» Миллиарды из США вкладывают в Россию. Как это происходит в эпоху санкций?

США — главный антагонист России и страна, с которой невозможно не считаться. Это признают и в Кремле, вспоминая о крупнейших тратах Белого дома на оборону, но большинство уважает Америку за самую сильную экономику и влияние, которое она оказывает на весь мир. Часть средств доходит и до России. И хотя торговые связи Москвы и Вашингтона сильно уступают отношениям обоих с Европой и Китаем, вот уже 30 лет повседневную жизнь сложно представить без американских компаний и их продукции. Их интересы защищает Алексис Родзянко — уроженец Нью-Йорка и выходец из аристократического русского рода (прадед Алексиса Михаил Родзянко был последним председателем дореволюционной Госдумы). С 2013 года он возглавляет Американскую торговую палату в России, отвечающую за связи между бизнесом двух стран. Перед уходом со своего поста по истечении двух сроков Родзянко рассказал «Ленте.ру», каково работать и зарабатывать вопреки всему.

«Лента.ру»: Каковы, по-вашему, основные интересы американского бизнеса в России?

Алексис Родзянко: Это очень обширный вопрос, потому что американский бизнес здесь занят почти во всех сферах экономики. Очень заметное место в продуктах широкого потребления, очень активное участие в энергетике, инфраструктуре, в сельском хозяйстве. Очень много интересов, и надо сказать, что, несмотря на все геополитические трения между политиками двух стран, политика российского правительства по отношению к бизнесу всегда оставалась лояльной.

Мне доводилось слышать, что американским компаниям для выхода на российский рынок нужно наладить особые отношения с местными властями: выступить на громком мероприятии с правильной речью, заручиться поддержкой нужных чиновников, а то и президента, и убедить их в собственной важности для российской экономики. В противном случае, если пытаться вести дела на общих основаниях, ничего не выйдет. Так ли это на самом деле?

Я могу сказать, что российское правительство никак не мешает [американским] компаниям здесь обосноваться и работать. И я не знаю примеров, когда оно ставило бы какие-то препятствия на пути бизнеса из США. Другое дело, что такие препятствия существуют с противоположной стороны. На Россию наложены санкции, в дело вмешиваются геополитика и пропагандистский фон. Поэтому компании, работающие в Америке и планирующие глобальное расширение, хорошо подумают прежде чем приходить в Россию. Компании, которые уже работают здесь, продолжают работать, и никто особо не собирается уходить. Но новым компаниям, которые еще не пришли сюда, мешает именно психологический фактор, общий неблагоприятный фон. При этом возможная реакция американского правительства никого не волнует — его разрешение не требуется.

То есть политическая напряженность, особенно усилившаяся в последнее время, влияет не фатально?

Конечно, она влияет, и это не лучшее влияние, которое могло бы быть. И оно есть и с той, и с другой стороны. Однако успехи наших компаний и бизнеса здесь — они просто налицо. Они говорят о том, что работать можно и притом работать успешно.

За последние несколько лет наметилась тенденция ухода из России крупных иностранных банков, в том числе американских. Среди них Morgan Stanley и Citibank, объявивший весной о постепенном сворачивании розничного подразделения [по обслуживанию физических лиц]. С чем связана такая тенденция? Банкам из США трудно вести бизнес в России?

Начнем с того, что среди американских банков в России Citi — единственный, кто занимался розницей. И именно из этого направления он и уходит, причем не только из России, но и из 12 других стран. Лично мне представители банка объясняли свое решение так: каждая страна выставляет определенные условия и требования для работы, правила игры. Чтобы им соответствовать, нужно много инвестировать — в бизнес, не имеющий достаточного масштаба на локальном рынке. Это попросту невыгодно. Так что дело тут не в России, а в логике ведения розничного бизнеса. Сразу в нескольких странах доля банка на рынке в эту логику не укладывалась. Она не оправдывала конкретные инвестиции в конкретное направление.

А корпоративный и инвестиционный бизнес они [Citibank] продолжают вести. И не только они, но и практически все крупные американские инвестбанки. Конечно, их бизнес пострадал от санкций, от невозможности участвовать в размещении государственных ценных бумаг. Когда я был банкиром и работал в JPMorgan, нашим главным клиентом в России было министерство финансов [банк выступал андеррайтером, помогая выпускать на биржу госдолг]. Теперь американские инвестбанки не могут работать с ним из-за санкций, но осталось много других видов деятельности, где работать выгодно. Поэтому они остаются.

Рассматривают ли американские инвесторы российский фондовый рынок в качестве направления для вложений?

Да, российский рынок очень интересен из-за повышенной доходности, которая становится возможной из-за высокого геополитического риска. В инструменты с такой доходностью очень хочется вкладываться, и американские инвесторы этим занимаются.

Не отпугивают ли их уголовные процессы, подобные тому, что шел над [основателем инвестфонда Baring Vostok] Майклом Калви [осужденным на 5,5 года условно за мошенничество]?

Они, конечно, создают дополнительный риск. Если вы работаете с частным капиталом, инвестируете в стартапы, нужно понимать, что вы сталкиваетесь не только с бизнес-рисками. Вы несете еще и личные риски попасть под разборку с участием правоохранительных органов.

Но соотношение риска и доходности, ключевой параметр в классической теории инвестирования, по-прежнему остается приемлемым для американских игроков?

Смотрите, я как раз около недели назад общался с Майклом [Калви], и он сказал интересную вещь. Когда в отношении него завели уголовное дело, активы Baring Vostok оценивались в четыре миллиарда долларов. Сегодня они стоят 10 миллиардов. И это без притока нового капитала, который был затруднен именно уголовным делом. За время процесса, сказал Майкл, дела пошли в гору. Думаю, рынок реагировал не на его ситуацию. Как говорят в России, не благодаря, а вопреки.

Как вы можете оценить свою работу во главе Американской торговой палаты в России за восемь лет, прошедшие с вашего назначения?

Я очень благодарен совету директоров Американской торговой палаты, который предложил меня на должность президента и поддерживал эти восемь лет. Они стали для меня знаковыми, дав возможность поработать в общественной сфере, ведь до этого я всю жизнь занимался бизнесом. К тому же я всю жизнь будто бы шел к такой работе: в детстве ходил в русскую школу по субботам, работал переводчиком, работал банкиром в Нью-Йорке и в России. Все это помогло мне руководить палатой. Можно сказать, что это лучшее завершение моей карьеры.

Что считаете главными своими достижениями за восемь лет?

Восемь лет обороны. Выдержать их — уже немалое достижение. Американские компании по-прежнему присутствуют здесь, продолжают успешно работать. Палата в порядке, вокруг меня команда, которой я могу гордиться.

То самое «не благодаря, а вопреки»?

Знаете, может быть, даже благодаря. Трудные времена проверяют тебя на прочность гораздо лучше легких.

Мы с вами беседуем на конференции палаты, посвященной Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС). Что привлекает американский бизнес в нем? Какие преимущества у него есть по сравнению с отдельно взятой Россией?

Это прежде всего расширение рынка. Возможность работать на более крупном, объединенном рынке — это всегда интересно и выгодно. Как мы видим, для компаний эта тема тоже очень важна, ведь все постоянно меняется в лучшую сторону и становится еще интереснее. К тому же работать на пространстве Евразийского союза становится легче. Очень много новаций в области таможенных процедур, цифровизации. Все это именно благодаря работе Евразийской комиссии [аналог общего правительства для стран ЕАЭС]. Хочу отметить, что мы были первой международной организацией, начавшей сотрудничать с ЕАЭС. Американский бизнес тут опередил всех.