Уход Apple Pay и Google Pay приведет к развитию технологии QR-платежей: зампред правления ВТБ — о финансовых перспективах в РФ
Сегодня, 18 мая, завершается Петербургский международный экономический форум. В кулуарах ПМЭФ главный редактор Business FM Илья Копелевич побеседовал с заместителем председателя правления ВТБ, руководителем блока розницы Анатолием Печатниковым.
Анатолий Юрьевич, немножечко давайте вернемся на три месяца назад и задним числом уже расскажем, как все было.
Ну, это уже другая жизнь. У этой жизни было бурное начало, потому что во всех отделениях банков на протяжении трех недель стояли многочасовые очереди. Люди побежали в банки с самыми разными запросами, задачами и разнонаправленными действиями, хотя бы начнем с очередей. Как удалось с ними справиться?
Анатолий Печатников:
Тут надо с предыстории начать. Потому что это, конечно, был драматический момент. Он ожидаемый был, мы готовились начиная с 2014 года к тому, что произойдет, но все равно, знаете, когда ты готовишься, все-таки была нервозность, но когда это случилось, мы уже перестали бояться, начали действовать, банк перешел в круглосуточный режим работы, потому что этот сценарий был очевиден, мы о нем все знали. Действительно, люди пошли снимать наличные, причем во всех валютах. Такой панический эффект мы наблюдали и в 2014-м, и в 2015-м, и в 2009-м, и в 2008 году, поэтому мы были готовы. Задача была всех отделений — работать до последнего клиента, выдавали всю наличку, какая была, и это продолжалось неделю, наверное. У нас достаточно было запасено наличных — и долларов, и евро, рубли вообще были без ограничений. А потом регулятор начал вводить ограничения, которые и охладили эту активность, 9 или 8 марта. 8 марта объявили, что с 9-го.
Анатолий Печатников:
Да. Ограничение в 10 тысяч долларов в руки, внешние переводы закрыли, границу на вывоз наличных закрыли, и потребность в снятии наличных отпала, потому что распорядиться ею внутри страны было невозможно, ее можно было в ячейки положить или где-то в сейфе дома спрятать. И сразу спрос на наличную валюту резко сократился. Таким образом, удалось купировать эту проблему. А по рублям тут же была поднята ключевая ставка до 20%, директивно были введены депозиты выше ключевой ставки — 22%, мы даже по 23% принимали трехмесячные вклады. И конечно, люди понесли обратно. Во-первых, перестали снимать, понесли обратно эту наличку на такие высокодоходные депозиты. Просто цифры любопытно сказать. Мы сейчас в плюсе по рублям, если отсчитывать от начала года. Источники этих рублей разные, часть рублей из других банков, часть рублей пришла из-за конвертации валюты в рубль, потому что доходность 23% — феноменальная для рынка, никогда не было за всю историю наблюдений таких доходных депозитов рублевых в стране. Часть рублей пришла обратно из инвестиционных рынков, потому что был большой сброс ценных бумаг, они резко проседали, у нас весь фондовый рынок сильно упал, и люди резко начали сбрасывать как раз в период с 24 февраля по 8 марта. Без сомнения, потому что 23% никакой фондовый рынок в лучшие годы не обеспечивает, но и депозитное счастье тоже оказалось недолгим. Депозитная ставка сейчас уже значительно снизилась, а вот эта сверхставка определялась на полгода. Соответственно, какие сейчас процессы после того, как депозитная ставка возвращается к более нормальным значениям, кредитная ставка тоже пошла вниз, в том числе по ипотеке? Какие процессы сейчас?
Анатолий Печатников:
Рынок нормализуется, приходит в стабильное состояние — и главное — прогнозируемое состояние, потому что все прошедшие три месяца объективно мы планы строили сначала на неделю, такой горизонт планирования, потом на месяц, потом на квартал, сейчас мы уже видим конец года. Это говорит о том, что ситуация стабилизируется, прогнозируемая и управляемая, поэтому рынок возвращается к своим нормальным правилам, возобновляются кредитные операции, большой спрос на ипотеку, спасибо правительству — поддержали все субсидированные государственные программы, за счет этого ипотека не так сильно провалилась, как необеспеченные кредиты в этот период. Депозитные ставки в норму возвращаются, то есть мы приходим в баланс, который был в конце прошлого года и по уровню ставок, и по уровню спроса и на сберегательный продукт, и на кредитный, поэтому ситуация нормализуется по всем направлениям. Раз вы видите конец года, я вас вот о чем хочу спросить: все-таки и на рынке труда, назовем его так академично, скорее всего, предстоят какие-то перемены, потому что на каких-то предприятиях простой, кто-то закрылся, у кого-то все хорошо, а кто-то теряет работу. Насколько это видно по вашему кредитному портфелю розничному? Может быть, еще рановато, но раз вы видите конец года, то как вы на эту сторону смотрите?
Анатолий Печатников:
Нам регуляторика предписывает в подобных ситуациях создавать макрорезервы. У нас есть методика формирования будущих ожидаемых потерь, которые реализуются в объеме резервов в моменте, которые нужно создать, она отталкивается от инфляции, не от безработицы, это вторичный фактор, не от потери рабочих мест, а именно от инфляции, потому что это сокращение доходов населения и бюджетных возможностей каждого гражданина обслуживать долги с учетом роста цен. Конечно, мы ожидаем ухудшения качества кредитных портфелей, собственно для чего макропоправки эти и создают. Но есть же мощные программы поддержки людей, которые попали в трудную жизненную ситуацию. В полном объеме запущена каникулярная программа по всем кредитным продуктам, она дает отсрочку в шесть месяцев, когда можно ничего не платить вообще. Плюс у банка традиционно, мы и в пандемию это проходили, есть собственные программы поддержки и реструктуризации. Если не хватило шести месяцев, можно попросить у банка сокращения ставки, переноса платежей и так далее. Поэтому если формально в терминах просрочки рассуждать, то ее сегодня мы не видим в тех объемах, которые, по идее, могли бы сформироваться за счет… Даже роста цен.
Анатолий Печатников:
Я бы не преувеличивал сейчас потерю рабочих мест. Конечно, звучат заявления предприятий о простое вынужденном, сокращении рабочей недели, естественно, это отражается на доходах граждан. Но в терминах именно просрочки «90+» и ухудшения качества кредитных портфелей мы пока этого не видим, наверное, это все-таки уже событие третьего-четвертого квартала, потому что сейчас ответственные работодатели пытаются сохранить штат сотрудников и доходы сотрудников, в том числе и мы. Не секрет, что объем операций резко сократился, потому что у нас, очевидно, есть избыточный ресурс сейчас в моменте, но мы стараемся бережно им распорядиться, чтобы не лишить людей рабочих мест. Тоже нерешенный вопрос для очень многих людей — форма сбережения. Все-таки валютный депозит был одной из популярных на протяжении десятилетий форм сбережений, которая в итоге не подводила. В конечном счете выяснилось, что можно было совершать сколько угодно операций на фондовом рынке или просто положить деньги в доллары и итог был бы равный. Сейчас ситуация в этом плане совершенно иная, доллар и евро, привычные формы сбережения денег, выглядят практически бесполезными, депозитные ставки тоже уже не 23%. Что люди делают? К инвестиционным инструментам сейчас тоже люди с большой осторожностью будут относиться, к инвестициям в любые ценные бумаги по понятным причинам.
Анатолий Печатников:
Мы живем в рублевой стране, мы получаем доходы в рублях, и траты мы осуществляем в рублях. На ежедневные траты нет смысла прибегать к сберегательным продуктам в иностранной валюте. Если у вас есть средства накопленные и вы озабочены сбережением, то сегодня моя рекомендация — посмотреть на рублевые продукты, прежде всего рублевые депозиты. Пусть «восьмая» ставка, но это все равно не 0,1, то, что банки сейчас платят по валюте, а некоторые банки даже отрицательные ставки по валюте вводят, что нонсенс, и здесь нужна реакция со стороны регулятора, потому что это не социально ответственное поведение ряда участников рынка. Поэтому если говорить о сбережениях, то это рубль, рублевые продукты, сейчас облигационный рынок восстанавливается, ряд эмитентов вышел с заимствованиями с хорошими ставками, естественно, выше, чем «восьмая», — сейчас это такая средняя восьмая ставка депозитная. Плюс можно сберегать в чем угодно, можно в пассивных валютах, в мягких валютах сберегать, в юанях, золоте — в чем угодно, но вы там не будете получать процентного дохода, это просто отложить. Это страховка от изменения курса рубля, который на данный момент, может, чересчур крепкий, бог его знает, сколько он таким будет.
Анатолий Печатников:
Мне кажется, здесь нужно патриотизм проявить, я лично в рублях держу. Хорошо, прислушаемся к этому вашему совету. В наших прошлых с вами встречах мы очень много говорили неспроста про мошенничество. За это время, за эти три месяца, что изменилось?
Анатолий Печатников:
К сожалению, атак… Здесь ничего не изменилось.
Анатолий Печатников:
Наоборот даже, атаки на наших граждан выросли. У нас были гипотезы, они частично подтвердились, что со стартом спецвоенной операции ряд мошеннических кол-центров, которые на этих территориях располагались, прекратят работу, так оно и случилось. Но это затишье длилось буквально одну неделю, видимо, произошла релокация персонала, запуск новых кол-центров, и атаки на граждан опять начались. Это беда. Это явление крайне недопустимое, мне кажется, в нашей стране, то есть мы должны всем фронтом выступить в защиту наших граждан. Безусловно, банки активно работают, внедряют всякие интеллектуальные модели, которые выявляют нестандартное поведение клиента, блокируют операции, это мы все делаем. Плюс инструментарий самоограничений, сейчас мы вводим, да все вводят, инициативу Банка России — отказаться в принципе от возможности оформления кредита, значит, ограничить цифровой доступ к счетам разного рода. Как вы к этому относитесь?
Анатолий Печатников:
Позитивно. Написать отказ от кредита, чтобы…
Анатолий Печатников:
Я не вижу вреда в этом. Просто это вряд ли будет массово использовано нашими гражданами, все-таки это усилие, это процесс. А вдруг понадобится?
Анатолий Печатников:
Ну понадобится — ты можешь зайти на «Госуслуги» и отменить. Тема самоограничений, тема интеллектуальных моделей защиты нестандартного поведения — это все развивается и дальше будет развиваться. Но надо с первопричиной бороться, о чем мы всегда говорили и призываем регулятора и наших правоохранителей к этому: нужно убрать анонимность из сферы телефонных звонков. Я, как абонент сотовой телефонной связи, хочу знать, кто мне позвонил, я должен быть уверен, что если у меня возникнет желание выяснить абонента, у меня это получится. Сейчас это не так, к сожалению. Почему, собственно, наши правоохранители не могут предотвращать эффективно работу подобного рода кол-центров? Это первая проблема. А второе — это борьба с анонимностью в интернете. Я понимаю, здесь цензура, там начинаются либеральные заявления о том, что это нельзя делать, но у каждого интернет-ресурса должны быть фамилии с адресом и с ИНН и с паспортом. Потому что сейчас все технологии воровства и мошенничества — это микс социальной инженерии и фишинга, то есть они в паре работают, плюс утечка персональных данных. Поэтому пока мы с этими первопричинами не поборемся, таких радикальных улучшений в этой сфере мы не увидим. Наверное, серьезная тоже тема, которая будет разворачиваться в предстоящий период, — это все-таки IT-инфраструктура. Банки, финансовый сектор — это очень емкий в плане IT бизнес. Оцените положение.
Анатолий Печатников:
Да, действительно, мы получим ущерб от ухода ряда международных технологий, это уже очевидно. Мы потеряли систему бронирования авиабилетов, мы потеряли Google, мы потеряли технику Apple, наверное, ряд еще полезных сервисов можем потерять в перспективе. Я не буду говорить о других индустриях, я про финансовый сектор скажу. В этом плане финансовый сектор России, мне кажется, выгодно отличается от всех других индустрий, потому что здесь уровень цифровизации и уровень развития собственных технологий крайне высок. Мы по всем рейтингам мировым в топ-10 стран входим и по цифровизации госуслуг, и по цифровизации финансовых сервисов. Уже четыре или пять лет развитие этих финансовых технологий строится на открытом программном обеспечении импортонезависимом. Поэтому для конкуренции в финансовой сфере, для развития финтеха я не вижу угроз. И сокращения конкурентной способности наших банков, и ухудшения удобства, и увеличения цен для потребителя в финансовом секторе мы не увидим, потому что, во-первых, есть замещающие технологии, есть веб-решения, есть СБП. Наоборот, уход токенизации карт и платежей кошельками сейчас приведет к тому, что мы собственные технологии, российские, начнем — QR-платежи. И эта технология заместит в полном объеме ушедшую, даст новый импульс развитию. Кстати, просто чтобы наша аудитория понимала, в каких-то вопросах Россия была передовой страной. Потому что токенизация карты и прокидка ее в кошелек впервые появилась в России, а потом эта технология начала тиражироваться. Поэтому я думаю, что финансовый сектор в этом смысле даже приобретет от потери ряда иностранных технологий, потому что это даст нам возможность получить предсказуемые технологии внутри страны, независящие от геополитической обстановки.