Республика Корея, которая сегодня является одной из крупнейших торговых держав мира и экономическое благосостояние которой было построено на стратегии экспортно ориентированного развития, на протяжении последних шести месяцев регистрирует существенный дефицит торгового баланса. Подогретый высокими ценами на энергоресурсы импорт с апреля превышает экспорт, несмотря на ощутимый рост последнего.
Ослабление курса национальной валюты (воны), рост инфляции, сокращение золотовалютных резервов и падение цен на полупроводники провоцируют дискуссии о возможности новой рецессии, с которой предстоит столкнуться стране. Часть из этих показателей, таких как дефицит торгового баланса и курс воны к доллару, сравнимы в новейшей истории разве что с уровнем экономического кризиса 2008 года и Азиатского финансового кризиса 1997 года. Когда как само упоминание 1997 года, должно быть, навевает негативные ассоциации южнокорейской общественности.
Однако большинство экспертов и правительство не склонны описывать ситуацию столь пессимистично и говорят лишь о вызовах, которые, мол, можно предотвратить, не допустив сползания в полноценный кризис. Вызовов действительно достаточно, часть из них, например рост мировых цен на энергоресурсы, вовсе не зависят от воли Сеула, поскольку глобальны по своей сути. Но южнокорейские власти могут адаптироваться к ним, продвигая в том числе различные инициативы вплоть до добровольной экономии энергии частными компаниями и государственными органами.
Торговый баланс
В сентябре дефицит торгового баланса Республики Корея составил $3,7 млрд. В августе же, согласно данным Министерства торговли, промышленности и энергетики, он достиг рекордных $9,4 млрд. В совокупности с начала года импорт превышает экспорт на $28,5 млрд (в феврале и марте был профицит в размере $0,8 и $0,18 млрд соответственно). В последний раз подобная ситуация с торговым дефицитом в течение шести месяцев подряд наблюдалась в 1997 году.
В 2022 году это произошло невзирая даже на рост экспорта в абсолютных и относительных значениях — в сентябре и августе зарегистрирован рекордный объем поставок за рубеж для этих месяцев с 1956 года (с начала ведения такой статистики). Подобная же тенденция в экспорте наблюдалась и с марта по июль. Относительный рост экспорта в сентябре и августе составил 2,8% и 6,6% соответственно. Сентябрь также стал 23-м по счету месяцем, когда экспорт рос по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.
Фактор энергоресурсов
Но позитивный тренд в экспорте был нивелирован ростом в импорте, вызванным подорожанием энергоносителей. Импорт в сентябре составил $61,2 млрд, из них на энергоресурсы пришлось $17,9 млрд — почти треть. При этом в относительных значениях общий объем импорта вырос на 18,6%, а объем импортированных энергоресурсов — на 81,2% по сравнению с прошлым годом.
Похожая картина наблюдалась в августе — импорт вырос на 28,2%, а темпы роста импорта энергоносителей достигли 91,8%. Доля энергоресурсов от всего импорта составила около 27% ($18,5 млрд из $66,1 млрд).
В сентябре средняя стоимость барреля нефти дубайской марки, которая выступает ориентиром для Южной Кореи, составила $90,5 — в прошлом году она была на уровне $72,6.
На этом фоне власти Южной Кореи объявили о планах по сокращению энергопотребления в государственных учреждениях на 10% в зимний период. Будут ограничены максимальная температура отопления помещений и подсветка зданий. Правительство хочет достичь соглашения о добровольных мерах по энергосбережению с 30 крупнейшими компаниями, на которые приходится 63% энергопотребления. Объясняя необходимость подобных мер, министр торговли, промышленности и энергетики Республики Корея Ли Чхан Ян указал, что в преддверии зимнего периода растет конкуренция между странами за энергоресурсы.
С октября выросли цены на газ — домохозяйства станут платить больше на 15,9%, коммерческие предприятия — на 16,4–17,4%. По оценкам властей, средний чек домохозяйства за газоснабжение в месяц вырастет от 5 400 вон ($3,7) до 39 380 вон ($27,7).
Помимо газа, с начала октября поднялись цены на электричество. Средняя семья из четырех человек станет платить на 2 270 вон ($1,5) в месяц больше. Повышение цен было даже немного запоздалым, указывают местные СМИ, поскольку государственные Корейская электроэнергетическая корпорация (KEPCO) и Корейская газовая корпорация (KOGAS) столкнулись со значительными убытками уже в первом полугодии.
Торговля по регионам
В первую очередь обращают на себя внимание метаморфозы, пусть и временные, в торговле с Китаем, который является крупнейшим партнером Сеула. Южнокорейский экспорт в Китай сокращается на протяжении четырех последних месяцев — с июня по сентябрь. При этом в августе был зафиксирован четырехмесячный дефицит торговли с Поднебесной, чего не было с установления дипломатических отношений в 1992 году. На этом фоне стоит отметить, что торговля с США в этот период только росла. В качестве причин эксперты называют карантинные меры в крупнейших городах Китая из-за вспышек коронавируса и замедление темпов роста экономики КНР.
В этой связи очередным вызовом может стать усугубление американо-китайского соперничества в технологической, политической и экономической областях. 7 октября администрация Джо Байдена ограничила китайским компаниям доступ к полупроводниковым микросхемам, произведенным по американским технологиям, связанным с суперкомпьютерами и искусственным интеллектом. Южнокорейские гиганты, такие как Samsung Electronics и SK hynix, владеют заводами в Китае, но в правительстве Республики Корея уже заверили, что значительных проблем для них это не создаст.
На этом фоне также страдает торговля с постсоветскими странами. По данным Министерства торговли, промышленности и энергетики Республики Корея, южнокорейский экспорт в этот регион сокращается с марта. В сентябре экспорт упал на 29,9% по сравнению с прошлым годом и составил $970 млн, в августе он сократился на 10,6% — до $860 млн.
Еще весной Сеул наряду с западными странами ввел против Москвы ряд санкций. По данным южнокорейской таможенной службы, за период с января по август 2022 года объем экспорта Республики Корея в РФ сократился на 35% по сравнению с прошлым годом. К примеру, поставки автомобилей и автозапчастей сократились на 64%.
Иные макроэкономические показатели
Проблем властям добавляет рост индекса потребительских цен и ослабление воны. Инфляция в сентябре этого года в Южной Корее составила 5,6%, в июле был зафиксирован максимум с ноября 1998 года — 6,3%. 28 сентября курс национальной валюты кратковременно снизился до минимума с марта 2009 года — за доллар отдавали чуть больше 1 440 вон. Всего с начала года национальная валюта ослабла на 16%.
6 октября Центральный банк Южной Кореи опубликовал данные, согласно которым валютные резервы в сентябре сократились на $19,6 млрд — до $416,7 млрд. Это крупнейший спад с октября 2008 года. Власти продавали доллары, чтобы остановить падение воны.
Однако, комментируя сокращение резервов, в центробанке отметили, что не видят причин беспокоиться о финансовом кризисе. "Банк Кореи считает, что валютные резервы находятся на достаточном уровне", — заявили в организации, добавив, что Южная Корея находилась в августе на восьмом месте в мире по этому показателю.
На фоне других крупнейших экономик не кажется излишне тревожной ситуация с инфляцией. В июне в США был зафиксирован рекордный за 40 лет рост индекса потребительских цен — до 9,1%, в еврозоне инфляция составила те же 9,1% в августе, что стало рекордом с момента создания валютного союза в 1999 году.
Оптимизма прибавляет рост занятости в Республике Корея. Уровень безработицы в августе снизился до 2,1%, было создано около 800 тыс. новых рабочих мест, чего не было c 1999 года.
Несмотря на все негативные тенденции, ожидается, что экономика Республики Корея в этом году вырастет. По прогнозам Банка Кореи, ВВП страны в 2022 году увеличится на 2,6%. С этой оценкой в целом согласны в ОЭСР — там прогнозируют рост на 2,8%.
Оценки ситуации
Хотя некоторые макроэкономические показатели сопоставимы с уровнем финансового кризиса 2007–2008 годов и Азиатского финансового кризиса 1997–1998 годов, в правительстве и экспертном сообществе справедливо указывают, что страна значительно изменилась с конца ХХ века. "По сравнению с прошлыми кризисными ситуациями внешняя прочность финансовой системы значительно улучшилась", — подчеркнул в августе президент Республики Корея Юн Сок Ёль, пообещав не допустить нового финансового кризиса.
В начале октября по этой теме высказался министр финансов Чху Гён Хо. "Считаю, что использовать термин "стагфляция" излишне", — сказал он, описывая нынешнюю экономическую ситуацию. Тем не менее, по его словам, некоторые "трудности" будут наблюдаться и в первую половину следующего года, однако это приведет, как ожидается, только к незначительному замедлению темпов роста экономики.
Подобные оценки разделяет часть экспертов, по словам которых перед Азиатским финансовым кризисом экономика страны была перегрета, а уровень внешнего долга был высоким. Нынешняя ситуация отличается в лучшую сторону.
В то же время Республика Корея остается более ориентированной на международный рынок, а значит, более уязвимой к внешним факторам. В долгосрочном плане международная обстановка становится все более требовательна к Сеулу, в первую очередь из-за политико-экономического противостояния двух крупнейших экономик мира (США и Китая), которое, видимо, только набирает обороты.