Андрей Нечаев: «Пенсионная система — это мина замедленного действия»

О том, какие экономические реформы необходимы России и почему они не проводятся, «Инвест-Форсайт» беседует с Андреем Нечаевым, доктором экономических наук, председателем партии «Гражданская инициатива», министром экономики России в 1992–93 гг. Беседа состоялась во время Гайдаровского форума, организованного РАНХиГС. Председатель партии «Гражданская инициатива» Андрей Нечаев. Валерий Мельников / РИА Новости — Я бы хотел начать нашу беседу с вопроса, который на Гайдаровском форуме задавали многие выступающие, включая Алексея Кудрина. Почему в обществе бывает такая ситуация, когда любые проекты реформ оказываются невостребованными? И в каких ситуациях они бывают востребованы? — Это зависит не от общества. Это в гораздо большей степени зависит от элиты в широком смысле этого слова. Я его не очень люблю, но в данном случае оно абсолютно уместно. Проблема в том, что любая реформа — всегда риск. Поэтому не так часто люди, имеющие возможность принимать решения о проведении каких-то серьезных реформ, эти решения принимают. В частности, если мы говорим не абстрактно, а о нашей современной жизни, то наш президент крайне осторожно принимает какие-то решения, связанные с реформами, потому что, наверное, у него есть некая историческая память. Судьба российских реформаторов бывала очень печальна, начиная от Александра II, П. А. Столыпина и кончая современными — Хрущевым, Гайдаром, Ельциным, Горбачевым. Кто-то из них расплачивался за свои реформы жизнью, а кто-то как минимум потерей власти и неприятием значительной частью общества. Поэтому реформы — это всегда риск, угроза для рейтинга, угроза для репутации, и далеко не каждый политик готов брать на себя такую ответственность, чтобы эти реформы делать. — Если вести речь о реформе, о необходимости которой говорят и пишут все, — о сокращении раздутого государственного сектора в России, — она тоже несет политические риски? — К этой реформе наша власть точно не готова. Это можно констатировать. Совсем недавно правительство обнародовало план приватизации на ближайшие три года. Он вызывает много недоумений и вопросов. Все доходы от приватизации — 10 млрд рублей. В масштабах российского бюджета это просто мизерная цифра. Она означает, что или никакой реальной приватизации не будет, а будет просто имитация приватизации. Или второе, неприятное подозрение: просто раздадут своим по символической цене, по дешевке. Недавние транзакции с акциями «Газпрома» свидетельствует о том, что второе подозрение, к большому сожалению, не лишено оснований. Поэтому здесь, скорее, не политические риски с точки зрения общества. Обществу, если мы не говорим об активной его части, глобально, собственно, все равно. Кому принадлежит «Роснефть»? Принадлежит она частному инвестору, принадлежит она Игорю Сечину, принадлежит она государству и в какой доле? Думаю, 97% российских граждан этой темой абсолютно не озабочены, у них хватает других проблем. Но приватизация может породить конфликт. Значит, пока консенсуса относительно того, как уменьшить долю государства, нет. При этом есть очень значительная часть людей, включая высших менеджеров государственных компаний и корпораций, которые делают антиприватизацию. У нас ведь парадоксальная ситуация. У нас люди формально поставлены государством, они не являются госчиновниками, но по сути близки к ним. А управляют и живут в производственно-бытовом смысле так, будто являются владельцами, основными бенефициарами компаний, которые они возглавляют. Начиная от вывода активов и кончая бытовыми аксессуарами типа личных самолетов, яхт и т.д. Я думаю, этих людей вполне устраивает статус-кво. — Мы с вами могли бы еще много чего перечислить — к какой реформе люди не готовы, а относительно какой нет консенсуса. Можно ли найти хоть что-то, к чему мы готовы? И вообще, есть ли у нас сейчас какая-то экономическая политика, которую можно как-то содержательно охарактеризовать? — Экономическая политика есть всегда, поскольку все-таки какие-то решения принимаются, бюджет составляется, тратится. Конечно, эта политика вызывает много вопросов, критики. Была сделана ставка на нацпроекты в качестве некоего драйвера экономического роста. Пессимисты типа меня с самого начала говорили, что это иллюзия. Максимум это может быть какое-то кратковременное ускорение экономического роста, но за счет чистых государственных вливаний вы не сможете никогда обеспечить длительный экономический рост. Не хочу повторять либеральные мантры, но единственное средство для этого — все то, что называется «благоприятный предпринимательский климат», включая защищенность собственности и судебную реформу, с тем чтобы суд стал действительно институтом, где и бизнес, и каждый гражданин, в принципе, может найти защиту для своих попранных прав или нарушенных интересов. Вместо этого — нет, давайте мы еще потратим государственные деньги. Мы мост на остров Русский построили, неважно, что там никто не живет. Вот мы построили мост на полуостров Крым. Он там остро необходим логистически? Я не уверен. Несколько столетий ездили туда как-то. Князь Потемкин добрался без моста. Но опять-таки, был гигантский проект, на котором конкретные люди заработали хорошие деньги, ну, какой-то импульс, наверное, эти инвестиции дали и экономическому росту в целом. Проект закончился — провал. Не может быть такого экономического роста, когда взлет-провал, взлет-провал. Мы же говорим об устойчивом развитии и развитии теми темпами, которые позволят решать социальные задачи, которые позволят хотя бы не отставать в конкурентной борьбе с основными странами-лидерами. Вот сейчас сказали: давайте национальный проект. Это Крымский мост-2, 3 и 4. — В истории России несколько раз повторялась такая ситуация, когда необходимые реформы откладывались в течение нескольких десятилетий, после чего они проводились довольно быстро, не очень подготовлено, иногда с катастрофическими последствиями. Не кажется ли вам, что мы опять попали в ситуацию такого «натяжения», то есть постоянного откладывания реформ? — Абсолютно. У нас есть уже не назревшие, а перезревшие реформы. Если говорить о минах замедленного действия — скажем о реформах пенсионной системы. То, что сейчас делается, — не реформа, это абсурд. Уничтожили накопительную систему неоднократной заморозкой. Накопительная система убита, хотя понятно, что при демографической ситуации, которая нас ждет примерно через 10 лет, солидарная пенсионная система, которую они унаследовали от Советского Союза, не сможет обеспечить минимальный достойный уровень пенсии будущим пенсионерам. Весь мир для этого использует сочетание накопительной и солидарной (или страховой) системы. Мы накопительную уничтожили. И сейчас идут дискуссии вокруг фантазий на тему «гарантированный пенсионный капитал». До сих пор в правительстве нет ни одного готового документа на этот счет. Готового, согласованного и одобренного законопроекта, который можно внести в Государственную Думу, у правительства нет. Как будет устроена дальше накопительная пенсионная система? Концептуально это мина замедленного действия, которая взорвется на наших глазах. Далее: реформа правоохранительной системы. Я понимаю, какая она болезненная, как тяжело, не дай бог, обидеть людей в погонах. Милицию переименовали в полицию, пару людей выгнали, пару людей повысили. Это не реформа. В итоге у нас правоохранительные органы решают самые разнообразные задачи, кроме главной, для которой созданы: обеспечения безопасности широкой публики. Более частная, но, безусловно, необходимая — реформа налоговой системы. Особенно когда мы говорим о налоговом администрировании. О чем сейчас бизнес стонет — абсолютное неравенство прав инспекторов и налогоплательщиков. Налоговая может арестовать ваш счет, фактически заблокировать бизнес, разорить его по самым разным основаниям, включая неуплату штрафа, который был вынесен не за то, что вы не заплатили налоги, — не платить налоги нехорошо, это правда, — а за то, что вы, например, с опозданием сдали отчетность. Это, конечно, тоже нехорошо, но это какой-нибудь ущерб стране нанесло? Никакого. Тем не менее вам за это вынесут штраф, а если вы его невовремя заплатили, вам заблокируют счет и парализуют бизнес. Такого рода драматические примеры можно приводить часами. Короче говоря, есть с десяток реформ, которые в той или иной степени или вообще не начинались, или начались так, что лучше бы они не начинались: как реформа здравоохранения, которая несет просто деструктивный, разрушительный характер. А эта сфера, которая, конечно, нуждается в очень серьезном реформировании. В свое время то правительство, где я работал, ввело впервые в нашей истории систему медицинского страхования, был создан Фонд обязательного медицинского страхования. Но понятно, что сейчас его функции должны поменяться. И вообще, вся его система работы, вся система финансирования здравоохранения будет другой. 30 лет прошло. Ситуация поменялась, и образ поменялся, и уровень здоровья нации поменялся. Весь мир в этом смысле прогрессирует, изобретая в хорошем смысле этого слова какие-то новые механизмы. Беседовал Константин Фрумкин

Андрей Нечаев: «Пенсионная система — это мина замедленного действия»
© Инвест-Форсайт