Олег Кожемяко: уничтожаем коррупцию в Приморье и восстанавливаем доверие к власти

Главу Приморского края Олега Кожемяко часто называют "антикризисным губернатором" — он приходит в сложные регионы, которые гремели на всю страну коррупционными скандалами и своими проблемами. Он работал в Корякском автономном округе до его вхождения в Камчатский край и решал проблемы с отоплением — люди практически замерзали и, как говорили, "ведрами добывали уголь". Нужно было оперативно согреть дома, обеспечить топливом округ. Далее в разгар наводнения 2013 года и в период восстановления разрушенной стихией территории Кожемяко работал в Амурской области, а после был Сахалин, где потребовались крайне жесткие меры по борьбе с коррупцией после резонансных арестов региональных чиновников с золотыми часами и элитными автомобилями. После сложных выборов в Приморском крае осенью 2018 года, когда из-за нарушений результаты выборов главы региона были отменены, Кожемяко сам заявил, что готов вернуться в родное для себя Приморье и навести порядок в крае. Проработав год на посту губернатора, Олег Кожемяко в интервью ТАСС рассказал о том, как удалось остановить отток врачей и специалистов среднего звена из медицины, на что готова власть, чтобы решить проблему с угольной пылью в Находке, а также когда скандальные долгострои, которые должны были стать отелями Hayatt, примут первых гостей. — Первый вопрос на самую актуальную сегодня тему — вспышку пневмонии, вызванной вирусом 2019-nCoV. Приморский край имеет протяженную границу с Китаем и тесные связи с этой страной во всех областях экономики и культуры. Так, большая часть овощей и фруктов поставляется в край из КНР. Как удается справляться с опасностью заноса инфекции? Не будет ли дефицита привычных и дешевых продуктов? Что делается для обеспечения безопасности жителей? — Сегодня в Приморье принимаются все необходимые меры для того, чтобы предотвратить распространение коронавируса. В трех приграничных муниципалитетах действует режим ЧС. Эта работа проводится успешно — ни одного подтвержденного случая этого заболевания не зафиксировано. Данный вопрос мы держим на особом контроле. Одна из ключевых задач на сегодня — обеспечить безопасность жителей края. Мы помогаем соотечественникам вернуться на родину, несмотря на то что официально закрыты пункты пропуска. Около 200 человек уже эвакуировано. Поскольку у приморцев появилась тревога о возможном дефиците овощей, сегодня по моему поручению сотрудники краевого Минпромторга проехались с рейдом по нескольким торговым сетям во Владивостоке. Если цена на овощи будет завышенной, можно обратиться на "горячую линию". ФАС должна будет этими вопросами заняться. Дополнительно организуем овощные ярмарки. В целом Приморский край в числе первых 15 регионов России получил тест-системы, позволяющие оперативно диагностировать коронавирус. Сейчас в системе здравоохранения есть четкие алгоритмы действий на случай выявления вируса. Мы готовы в случае необходимости развернуть дополнительно до тысячи коек в наших государственных медучреждениях. Если потребуется, будут задействованы возможности Медцентра ДВФУ и других федеральных и ведомственных медучреждений. — После достаточно сложных выборов в Приморье в 2018 году первый полный год работы губернатором позади. Насколько он был сложным для вас и для региона? — Как определиться, каким был год? Мы делали работу, а она всегда имеет какие-то особенности — положительные и отрицательные. Но я не сказал бы, что для страны минувший год был сложным — конкретные задачи страна и мы перед собой ставили и их выполнили. Мы вышли на рубежи, позиции, которые открывают широкие горизонты, открывают перспективы краю и стране за счет национальных проектов. У нас сейчас делается то, к чему мы не приступали с 70–80-х годов! А сейчас смотрите: только в первичное звено медицины будет вложено более 500 млрд рублей. Это наши амбулатории, участковые больницы, районные поликлиники, которые будут переоснащены, отремонтируются территории рядом с больницами, фасады, внутреннее содержание. Мы уже отремонтировали более 23 медицинских учреждений. Сотни людей уходили — сейчас пусть и небольшой на фоне постоянной ротации кадров, но у нас плюс. Сработало все — и меры по оснащению оборудованием, подъемные — помимо федеральных программ, доплаты за съем жилья, доплаты по основному окладу. Конечно, все мы видим, что в регионы для реализации нацпроектов направлены огромные суммы. И если речь идет о неполном освоении бюджета, то просто к такому бюджету не все оказались готовы на региональном уровне. Здесь сработало все — и, видимо, годы отсутствия денежных средств, и правила, когда оплачивать можно только после выполнения работ. Минувший год — это, я думаю, была такая проба сил, чтобы в последующем уже определиться, где ты сколько можешь сделать, а где лишнее взял и не в состоянии переварить. — Вы как-то ориентировали региональное правительство на реализацию нацпроектов? Какие задачи ставили? — Что значит "ориентировали"? У них была задача номер один — реализация нацпроектов, потому что это и есть их прямая работа. — Есть на уровне правительства KPI? — Да, у нас у всех подписывается контракт. И потом мы его или продлеваем, или нет. — И там нацпроекты присутствуют? — Они играют там ключевую роль, потому что именно они определяют качество работы того или иного чиновника и министерства. Потому что по каким еще оценкам оценивать, если тебе дали деньги, эти деньги были в программе и ты ранее составлял заявки на них? Это же не сверху нам все спустили, эти данные были собраны с населения. От людей информацию получили уполномоченные органы, а потом уже субъекты подавали ее в проекты. Поэтому, если чиновник не исполняет эти задачи, то зачем место занимать? Он должен это понимать. Одно дело недовыполнение в силу каких-то причин, а другое — начал валить программу. Я думаю, мы от таких избавимся. Борьба с коррупцией — Регион до вашего прихода гремел на всю страну громкими коррупционными делами, причем на всех уровнях власти… Вас сразу называли антикризисным менеджером, имея в виду не только опыт решения социальных и экономических проблем, но и опыт выстраивания эффективной, честной системы управления. Как идет этот процесс? — Раньше почти в каждой семье велась родовая книга, и если какой-то человек совершал проступок в роду, то на месте этого человека в книге было просто черное пятно, его не упоминали в силу того, что он совершил преступления какие-то против государства, не дай бог, своровал что-то. Это впитывалось с кровью, с рождения, что нельзя так делать. Ошибки могут быть у каждого, и ошибки в работе, и другие. Если нам начнет поступать информация, что человек администрирует через свою должность людей или каким-то образом оказывает им услуги посредством выжимания денег или другим способом, проще от такого человека избавиться. Но мы разделяем ситуации, когда человека оговорили, или человек замечен в коррупционных схемах, или должность использует для личного блага, — разбираемся, а потом только делаем выводы. Если кто-то в этой новой системе пытается вернуться к старому, в городе ли это будет, в крае, в районе, — будем вычищать, пока не приведем в чувство. Если мы не сделаем — сделают коллеги, заработают еще на этом звание. — Как вы думаете, как можно кардинально изменить ситуацию? — Сейчас нужно отстраивать конструктивные отношения с людьми, зарождать отношение к людям, вернуть именно доверие, в том числе и в системе здравоохранения. Я на последнем совещании вообще не говорил, сколько мы аппаратов УЗИ, сколько скорых, сколько оборудования поставим. Это все делается, но главный вопрос в нас самих. Как театр начинается с гардероба, так же и поликлиника должна встречать: если нет лавочки — значит, поставь лавочку, чтобы бабушка не стояла с больными ногами в очереди, поставь чай или воду, человека поставь, который покажет, как пользоваться информатом. Вот то же самое сейчас и с чиновником: любые проекты, которые начинались бы с технического задания, нужно сначала согласовывать с обществом, ради которого этот проект делается. Люди сами внесут свои корректировки, а ты подготовишь то техзадание, которое важно и нужно людям. Нужно начинать возвращать доверие к власти, веру в то, что власть работает для людей. Работа с муниципалитетами — Во Владивостоке новый градоначальник, которого вы поддерживали во время назначения. Довольны ли вы работой городских властей? — У меня к ним сейчас есть вопросы. Хотя все понимаем, что сейчас непросто городу, в особенности мэру, всем приходится заниматься неблагодарной работой. Они вынуждены многие появившиеся из-за отсутствия контроля со стороны власти проблемы расчищать. Там, где это можно сделать, где можно бизнес легализовать, — нужно легализовать. Там, где это мешает городу, там, где это незаконно, — конечно, нужно убирать. Поэтому есть недовольные происходящим в городе — потому что это доходы, и в большинстве нелегальные. Они активно противостоят происходящим процессам и используют все инструменты влияния, в том числе и различные средства электронных СМИ. Мы, руководство края, тоже понимаем, что город выполняет тяжелую функцию, но ее нужно выполнить. И в автобусах порядок навести, только все это нужно делать с учетом мнений людей. И по незаконным киоскам, и по парковкам, и по точечным застройкам, и по резидентам [ТОР и свободного порта]. Я им прививаю мысль, что если у них в головах останется уровень мышления 2000-х годов, то с этим уровнем они далеко не уедут. Они должны учиться, брать лучшие практики, обновлять команду. Людей молодых, инициативных, я бы на их месте кого-то начал бы привлекать прямо из других регионов, где есть хорошие практики. — А в целом как оцениваете распределение полномочий между регионом и муниципалитетами? — Я бы больше полномочий передал сейчас муниципалитетам, территориальным управлениям, поставил бы во главе толковых энергичных людей. Разнес бы часть полномочий по благоустройству, озеленению, по решению каких-то социальных задач — тех, по которым население будет высказываться, по работе с управляющими компаниями. В том числе где-то по рекламам. Вынес бы на этот уровень, дал бы им смету на это, а сам бы все-таки занялся стратегическими задачами. Нужно было бы заняться выделенными полосами, созданием парковочных мест, концепцией по созданию скверов, решением вопросов с точечными застройками. Зародить "веточки" веры — Во время предвыборной кампании звучало много обещаний, связанных и с угольной пылью, и с дорогами, и со многими другими проблемами. Когда вы вступили в должность губернатора, не пришло ли осознание того, что проблемы, накопленные годами, быстро не решаются? — По большому счету, ту проблематику, которая здесь была, знал и видел. Я примерно знал и конкурсные процедуры, и формирование команды. Поэтому стояла задача в целом переломить ситуацию. И первое, что было нужно сделать, — это зародить у людей хотя бы какие-то маленькие, скажем, "веточки" веры. Веры в то, что вопросы, которые их волновали годами, власть будет и намерена решать, и сделать первые шаги в этом направлении. — И вам это удалось? — Могу сказать, что, например, тем, кто в течение многих лет был обманут застройщиками, инвесторами, мы дали такую надежду перед Новым годом. Люди снимали жилье, платили проценты, платили за жилье и вообще перспективы не видели. Мы сдали дома в селе Суражевка, в Артеме, во Владивостоке. 500 семей получили ключи. Это уже маленькая, но вера в то, что власть намерена решать их вопросы. Она не отворачивается и не уходит. У нас есть еще 12 домов различных, это и микрорайон Снеговая Падь, и "Лайф", и еще масса объектов, которые нужно сдавать в 2020–2021 годах. Но мы пошли по этому пути, и какая-то вера у людей появилась. — А за счет чего это получилось? — Мы приняли ряд законов, разработали по каждому дому свою дорожную карту, мы полностью провели экспертизу, перепроектирование всех домов, мы нашли компании, которые могут строить, условия, по которым выделяются денежные средства. Нам в этом президент очень сильно помог, выделил деньги. То же самое касается и детей-сирот — это огромнейшая проблема в крае, она была, есть, остается. — Как будет решаться этот вопрос? — Если в прошлом году мы реализовали 250 квартир для детей-сирот, то в этом году — 700. Мы просто изменили систему, подход к использованию денег, которые не осваивались, с учетом лучших практик других субъектов. Не может один департамент покупать квартиру в Тернее, в Дальнегорске, не видя ее, и потом заселять туда ребенка. У нас проблемы по Покровке, по Находке, когда детей заселили в те квартиры, в которых жить-то сложно. Мы подключили муниципалитеты. У нас 7 тыс. детей с коэффициентом 3 — 21 тыс. человек. Это целый небольшой город, поселок городского типа. Который сегодня находится практически без работы, потому что прописки нет, их берут на работу только за наличную оплату в полцены. Они вынуждены снимать квартиры, получая вполовину меньше законной зарплаты. У кого-то ребенок есть, эта бедная мама должна платить за квартиру, за ребенком нужен уход, а она на работу ходит. Какой может быть у общества настрой по отношению к власти, когда люди понимают, что есть закон, есть решение суда, но нет самой квартиры? Сложности в строительстве — В начале 2019 года, когда стартовали нацпроекты, звучала информация о том, что есть проблемы, которые объективно мешают реализации озвученных президентом инициатив в части строительства дорог, жилья. В первую очередь это было связано с 44-м федеральным законом о госзакупках. Как складывается ситуация у вас? — Сейчас нас услышали, конкурсные процедуры упростили, качество исполнителя и опыт работы ставятся сейчас в критерии по многим показателям. Проблемы еще есть, но они уже решаются. Меняются и подходы к экспертизе. Все начинают понимать, что бывает простая отсечка, которая экономит денежные средства, но приводит к тому, что исполнители недобросовестно выполняют работу и потом начинают ее бросать. Страдает государство, потом приходится проект доделывать, перерабатывать. Это потеря времени. Поэтому здесь меняется механизм регулирования как по сроку, так и по самому качеству 44-го закона в части стройки. И Федеральная антимонопольная служба нас слышит, и Минстрой принимает эти решения. Они идут навстречу друг другу, и думаю, что этот шаг будет сделан. — Как это отражается на самих строительных компаниях? — Компаниям нужен горизонт планирования в пять-шесть лет. Если просто работать по аукционам, то они превращаются в такие инжиниринговые компании, которые вынуждены содержать небольшую инжиниринговую группу и жить от аукциона к аукциону, нанимать гастарбайтеров на каждую стройку, потому что гарантировать работу высококвалифицированным каменщикам, сантехникам, бетонщикам, плотникам, монтажникам они не могут. Поэтому мы сами приводим себя к тому, что у нас хороших строительных компаний раз-два и обчелся. И сейчас 44-ФЗ, который начинает работать на проведении конкурсных процедур, аукционов по подбору того, кто оказывает услуги и имеет опыт, позволит видеть перспективу на пять лет. Тогда компания сможет формировать кадровый потенциал. Мы можем к нему присоединить и систему профтехобразования. Сейчас строительная компания не будет брать на себя обязательства по подготовке кадров, так как ее горизонт планирования — один аукцион. — А как обстоит в регионе дело с производством стройматериалов? Есть сложности в связи с тем, о чем вы говорите? — Сегодня никто не может войти в производство стройматериалов, исходя из отсутствия долгосрочных перспектив и контрактов. Потому что следующий аукцион может выиграть тот, кто купит стройматериалы за рубежом или вообще удешевит производство. Ну и кто будет выпускать стройматериалы, не видя перспективы к реализации? Нас слышит и Минстрой, и президент дает поручения, дело сдвинулось с мертвой точки. Многое зависит на местах от того, как проводится аукцион. Можно правильно подготовить техническое задание, а можно просто выкинуть его туда как есть. — Есть ли примеры таких аукционов? — У нас недавно был случай: мы увеличили расходы на питание в два раза, чтобы дети в школах и садиках больше кушали. Но некоторые главы муниципалитетов не обратили на эту задачу внимание, и лоты на аукционе с 15 млн рублей упали до 8 млн рублей, с 8 млн рублей — до 4 млн рублей, до 3,5 млн рублей. У нас стоит задача, чтобы в эти 44 рубля вошел определенный ассортимент продуктов. Почему ты не можешь провести конкурсную процедуру, связанную с тем, сколько ты в эти 44 рубля поместишь продуктов, и на эту сумму проводить аукцион: кто больший ассортимент предложил, тот и выиграл? Когда ты крупу в полтора или два раза дешевле покупаешь, ты сэкономишь или на количестве, или на качестве. Тот, кто думает об этих моментах, кто готовится к этим конкурсам или аукционам, тот таких вещей не допускает. — Почему так получается? — Что, по-вашему, нужно, чтобы исправить положение? — Мы создали министерство, которое занимается закупками, оно будет вести эту работу, консолидировать всю систему учета о закупках, в том числе на муниципальном уровне, с тем, чтобы снижать стоимость. Оно будет обучать муниципальных чиновников и людей в министерстве. Земля для резидентов — Как вы оцениваете работу ТОР и свободного порта Владивосток? Насколько эффективна, например, система выдачи земли резидентам? — Свободный порт — это очень важный для города вопрос. Резиденты получают землю по предоставленному бизнес-плану. Такого в жизни нигде нет, чтобы земля в столице раздавалась бесплатно, по бизнес-плану, если это не социальный или спортивный объект. Возьмем [предпринимателя Михаила] Янковского вместе с [Фридольфом] Геком. На Хасанском полуострове, Посьете, когда они первые пришли, они что — бесплатно забрали землю? Они покупали ее. Что Кунст и Альберс, что Чурин, что Семенов — они же все покупали землю. В те времена, 1880-е годы, свободный порт подразумевал беспошлинную торговлю, поэтому везли товары из Америки, из Шанхая. Вот это движение было, это и есть свободный порт. — Есть ли негативные последствия этого процесса? — В рамках механизма свободного порта Владивосток в городе бесплатно раздали почти 180 га земли, это под 8 млрд рублей. Мы замучились заниматься гашением волнений среди населения из-за точечных застроек. Более того, мы когда начали проверять этих резидентов, из них там 85% и денег-то не имеют. У них задача за 300 тыс. рублей в консалтинговой компании купить бизнес-план, зарегистрировать право резидента и потом эту компанию продать. А проблемы нам останутся. — Как можно разрешить сложившуюся ситуацию? — Я думаю, что Владивостоку нужен отдельный закон, на уровне Москвы, может быть, как для Севастополя, для Крыма. Он нужен на тот случай, если владельцы земельных участков или объектов инфраструктуры не приводят их в порядок, чтобы можно было изымать их в доход государства. Это позволит решать вопросы, связанные с изъятием земли, вопросы, связанные с так называемыми красными линиями, даст больше полномочий органам власти в наведении порядка по землеустройству, по внешнему виду, то есть по созданию всех, скажем так, привлекательных и удобных условий для создания комфортного города. Перспективы комплексной застройки — Продолжая тему строительства, нельзя не упомянуть о льготной ипотеке под 2%, которую недавно ввели для дальневосточников. Какие сегодня можно принять меры, чтобы оживить рынок в части строительства такого жилья, которое сможет позволить себе молодая семья с привлечением льготной ипотеки? — Единственный выход — это комплексная застройка на землях Минобороны. Также мы на ближайших инвестсоветах будем рассматривать вопросы поддержки владельцев крупных земельных участков, которые будут объявлять программу строительства, допустим, жилья по установленной цене. Мы будем помогать им с объектами инженерной, социальной инфраструктуры. Такие инвесторы есть, у которых есть участки, и довольно крупные — по 200, 300 и 500 га, и эти участки просто стоят. В этом случае у молодежи появится возможность, например, за 70 тыс. рублей [за квадратный метр] приобрести жилье. Второе: нужно все-таки строить государственное арендное жилье. Такая практика у нас была на Сахалине. — В Приморье планируется запустить такую программу? — Программу государственного арендного жилья мы запускаем здесь в этом году, и в 2021 году пойдут первые сдачи. Это будет экспериментальная площадка для страны. Мы переговорили с Виталием Леонтьевичем (Мутко, бывший вице-премьер правительства РФ — прим. ТАСС), я думаю, что после этого эта программа должна заработать и на всю Российскую Федерацию. Потому что очень много у нас людей, кто не в состоянии пойти оформить ипотеку, и для таких нужно строить просто государственное жилье. В аренду ли предлагать, или еще на каких-то других условиях. — А как решается вопрос передачи земель Минобороны? — Минобороны нам полностью идет навстречу, и мы сейчас работаем с ними по оформлению кадастровых участков, кадастровых земель. Ставим на кадастр те участки, которые можно будет передать городу, муниципалитетам. Они предложили нам ряд объектов, в том числе и по краю. — Есть ли на сегодняшний день хотя бы предварительные договоренности о выходе в регион крупных застройщиков, которые могли бы реализовать крупные проекты, в том числе связанные с госстроительством арендного жилья? — Прежде всего мы сейчас рассматриваем, какие земельные участки мы можем предложить инвесторам, потому что заходить без земли смысла нет. Мы со своей стороны будем рассматривать те участки, которые могут обеспечить им в перспективе строительство, ну скажем, 500 тыс. или 1 млн квадратных метров жилья в течение пяти-семи лет. Я уверен, что в 2020 году мы здесь увидим крупные компании, которые будут заходить и строить по нормальной цене. Мосты и угольная пыль — Решается ли проблема угольной пыли, с которой жители Приморья неоднократно обращались к президенту? — Президент обозначил необходимость перехода на современную перевалку угля, экологически безопасную. Мы двигаемся по этому пути, а компании, не выполняющие этих решений, допустим "Восточные ворота Приморский порт", Находкинский судоремонтный завод, прокуратура закрывает из-за неисполнения требований экологической безопасности. — Не менее острой, чем угольная пыль, для Приморья является проблема дорог и мостов. Что сейчас делается в этом направлении? — Что касается мостов — большие проблемы. У нас ни одного моста не было в проектировании, сейчас мы проектируем 29 мостов. Проблемы оказались гораздо более глубокими, чем мы ожидали. Например, трасса в Находку: мы выделили деньги, хотели 43 километра закатать в асфальт и в 2020 году закрыть вопрос, потому что это важная дорога. Когда поглубже начали браться за нее, там пучины на метр нужно удалять. Можно, конечно, было и закатать, но через два года снова нужно было бы катать. Технической документации вообще не было, те изыскания, которые были, не отвечали состоянию дороги, были проведены поверхностно. Сейчас "вгрызлись" туда по-серьезному, идет большая работа. И я думаю, что за два года — 2020–2021 год — трассу приведут в порядок. Такие проблемы требуют в первую очередь подготовленных управленческих команд, их здесь тоже не было, своего "Примавтодора", который мог бы следить за этими объектами. Он был в "убитом" состоянии, сейчас он в большой кредиторской задолженности, отсутствует техника, транспорт. Будущее недостроенных отелей — Какова судьба недостроенных отелей, где планировалось разместить Hayatt? Когда они могут распахнуть двери для гостей? — Надеюсь, японская компания Okura, которая обладает мировым именем, в 2020 году все-таки один сдаст. Деньги за продажу уже заплатили. Они находятся сейчас в региональной управляющей структуре. Далее мы будем думать, куда эти деньги направить. Может быть, запустим их на решение проблемы детей-сирот. Мы-то получили совершенно немного. — Можно ли ожидать, что на Восточном экономическом форуме кто-то будет жить в бывших объектах, которые должны были быть отелями Hayatt? — Планы у компании Okura есть. Самое главное, что они настроены в 2020 году один отель сдать в эксплуатацию. Конечно, хорошо бы к празднику, когда приезжает сюда народ, они смогут где-то остановиться и [пожить] с великолепным видом на бухту Золотой Рог. Подготовила редакция региональных новостей