Что не так с российской процедурой банкротства

Статистика ежегодного роста банкротств уже давно «кричит» о необходимости менять законодательство. За 18 лет существования Закона о банкротстве изменилось принципиально все: бизнес, жизненные реалии, тренды, экономика. Закон же продолжал оставаться прежним, не отвечая на движение рынка. Ситуация обострилась из-за вынужденной самоизоляции и фактической остановки деловой жизни во всем мире. В этой связи президент «Опоры России» Александр Калинин заявил, что действующее банкротное законодательство нуждается в срочных доработках. Он предложил в новой редакции Закона о банкротстве сконцентрироваться не на удовлетворении интересов кредиторов, а на финансовом оздоровлении должников. Однако идея Калинина не нова и не уникальна. Бизнесмены и антикризисные управляющие далеко не первый год говорят о необходимости перепрофилирования законодательства. Ранее уже отмечалось, что сейчас важно именно массово спасать бизнес, а не топить. Причем, как выяснилось в процессе долгих обсуждений, внесение поправок в существующий Закон о банкротстве кардинально ситуацию не изменят: слишком много препятствующих факторов. Так что же поможет бизнесу выжить, а банкротному законодательству, наконец, стать фактором, укрепляющим, а не разваливающим экономику, – ДОЛГ.РФ спросил у представителей профсообщества. Закон не помогает должникам Максим Доценко, председатель экспертного совета Общероссийского профсоюза арбитражных управляющих, подтвердил: в действующей редакции закона реабилитация предприятий мало интересна и должникам, и кредиторам. Исключение составляют стратегические, оборонные предприятия, в благополучии которых заинтересовано государство. Эксперт напомнил, что новый банкротный законопроект разрабатывался с 2009 года, однако до сих пор не принят. В первоначальной версии предлагались интересные идеи, которые могли бы помочь бизнесу выжить: возможность утверждения плана реабилитации предприятия против воли кредиторов (аналог американского «cramdawn»); деление кредиторов на классы для возможности достижения гибких договоренностей по выплате долгов и т.д. «Все новаторские идеи были вымараны из текста как «излишне прогрессивные», было предложено ограничиться «сменой вывесок» и косметическими изменениями», – отметил председатель экспертного совета Общероссийского профсоюза арбитражных управляющих. Не так давно появилась очередная 450-страничная версия законопроекта, в которой чувствуется сильное влияние ФНС РФ. В таком виде документ оказался ещё более прокредиторским, чем нынешний. На 30% позитивных предложений там приходится 70% негативных. Зарубежный опыт может стать ключом к кардинальному изменению института Анна Смирнова, основатель и генеральный директор международного правого агентства «СPG», отметила, что одной из основных отличительных особенностей зарубежного банкротства от российского является максимальная направленность на финансовое оздоровление предприятий, сохранение которых в последующем внесет значительный вклад в экономику страны. «Все понимают, что реабилитация оказавшихся в затруднительном финансовом положении предприятий необходима. В этом случае удовлетворяется большее количество требований кредиторов, чем при реализации ликвидационных процедур, а соответственно достигается максимальный положительный эффект в том числе для экономического оборота», – поясняет эксперт. Однако она заметила, что глава 2 Закона о банкротстве в текущей редакции «не раскрыта». «Учредители, собственники активов и кредиторы могут оказать финансовую помощь должнику. Однако не применяются иные возможности для оздоровления и восстановления платежеспособности, как в других странах: госфинансирование, реструктуризация с привлечением стороннего финансирования, прощение части долгов. Это вызывает чувство глубокой разочарованности, ведь эти методы весьма перспективны, а их эффективность доказана на практике», – поясняет свою точку зрения Анна Смирнова. Пора создавать «Центры санации» Основатель и генеральный директор международного правого агентства «СPG» предложила иной вариант реализации помощи бизнесу: создание так называемых «центров санации». «Я говорю не о «центрах», где предприятию в сложной финансовой ситуации выделили финансирование, забрав в залог все «вплоть до нижнего белья», включая личное имущество директоров и бенефициаров. Я говорю о тех «центрах санации», где выделяется финансирование под гарантии государства. Например, как в Испании, 70% от суммы кредита идут под государственное обеспечение», – комментирует спикер. По ее словам, это не просто «эфемерное» выделение кредитных средств, а подконтрольное и целенаправленное восстановление платежеспособности предприятия с участием сотрудников «Центров санации», которые сопровождают реабилитационные процедуры на всех этапах деятельности предприятия. Эксперт напомнила, что в Совете Федерации 27 февраля 2020 года состоялось заседание рабочей группы по подготовке законодательных предложений в целях создания «Центра санации бизнеса». На нем презентовался законопроект, который предполагал создание таких центров, в том числе и введение норм согласования финансирования предприятий, находящихся в затруднительном финансовом положении. «На мой взгляд утверждение данного законопроекта влечет за собой не внесение небольшого количества поправок в закон о банкротстве, а необходимость написания абсолютно нового толкования закона о банкротстве, параллельно внося правки в законодательные акты смежных отраслей», – считает Анна Смирнова. Она подчеркнула, что попытка частичного внесения новых норм в закон о банкротстве не увенчается успехом: нормы не будут рабочими. Рассматриваемый в СФ РФ законопроект не отражал ряда конкретных зон применений и последствий для бизнеса и конечных бенефициаров. «Я очень надеюсь, что после завершения режима «самоизоляции» сообщество антикризисных специалистов сможет создать и рассмотреть абсолютно новый проект о создании центров санации, который будет отвечать всем необходимым запросам, учитывая положительный опыт зарубежных правопорядков в этой отрасли», - подытожила Анна Смирнова. У участников банкротных процедур нет психологической готовности работать над восстановлением предприятий Специалист по банкротству и преподаватель Института ДПО МФЮА Дмитрий Гладышев уверен, что без принятия комплексных мер в смежном законодательстве (гражданском, налоговом административном и т.д.) финансовое оздоровление в процессе процедуры банкротства будет невозможно воплощать. «Законодателю нужно менять не сам закон о банкротстве, а в принципе наше экономическое законодательство. Так скажем, принудить экономику к эффективности вместо того, чтобы создавать условия для этой самой эффективности», – отметил эксперт. Закон о банкротстве, на протяжении всего времени его существования, использовали в основном для передела собственности. На развитие экономики закон о банкротстве никогда не был направлен. Изначально с 2002 года он был супер прокредиторским, а удовлетворение требований достигалось за счет распродажи имущества без каких-либо реальных мероприятий по сохранению бизнеса должника. По словам Дмитрия Гладышева, по этой причине в РФ и выработалось мнение, что через банкротство можно только освободиться от долгов. Это же мнение повлияло и на законодателя, который лишь усиливал ответственность АУ, КДЛ, но никаких реальных мероприятий по восстановлению платежеспособности предприятий не придумывал. «У участников процесса нет психологической готовности работать над восстановлением предприятий. Они не готовы тратить время и ждать пока бизнес встанет на ноги. В первую очередь не готовы системные кредиторы (ФНС РФ, банки)», – отметил эксперт. Сейчас Закон о банкротстве является единственным законным инструментом получения контроля над бизнесом или над активами должника. Пока эта тенденция будет сохраняться, внесение изменений станет лишь очередной популистской мерой, поправки в главу о финансовом оздоровлении не сработают. Они будут блокироваться теми же кредиторами. «Законодательные инициативы сейчас вносятся в основном Минэкономразвития, отчасти системными кредиторами, поэтому все поправки носят скорее карательный, а не восстановительный характер. Ситуацию бы улучшило создание органа, который занимался бы законодательными инициативами со стороны профессионального сообщества арбитражных управляющих», - уверен спикер. Дмитрий Гладышев также акцентировал внимание, что восстанавливать платежеспособность компаний нужно на досудебной стадии, а не после признания банкротства. Одним из инструментов могла бы стать очень мягкая кредитная политика, когда банки выдают кредиты тем, кто уже находится в тяжелом финансовом положении. Так у предприятий появился бы шанс вновь стать полноправными участниками рынка. Естественно, законодатель должен придумать гарантии возвратности таких кредитов. Как еще можно помочь отрасли и бизнесу? Максим Доценко отметил, что недавно появился законопроект «о судебной рассрочке», который является усеченной версией «cramdown». Речь идет о том, что должник может утвердить план реструктуризации долгов через суд против воли кредиторов и прекратить дело о банкротстве. При этом неясно, каким образом будет осуществляться контроль за дальнейшей деятельностью должника. Логичнее здесь было бы вернуться к первоначальной версии «cramdown». По мнению эксперта, также важно регламентировать возможность привлечения инвесторов для реабилитации предприятий. Это могут быть льготные кредиты, различные гранты, краудфандинг, частные инвестиции и т.п. «Ныне эти процессы не формализованы, права инвесторов в должной мере не защищены. Необходимо придать инвесторам официальный статус, сделать прозрачную и понятную систему финансирования проблемных должников», – считает спикер. Эксперты сошлись во мнении, что правками в Закон о банкротстве проблему не решить. Важно помогать бизнесу выбираться из долговой ямы на предварительных этапах, не доводя до банкротства. Так процедуры по восстановлению платежеспособности станут эффективными. А для перезапуска и благоприятного развития бизнеса и экономики в целом потребуются изменения в смежных с банкротством областях. Только так можно будет достичь успеха, укрепить экономику и сделать прогрессивный шаг вперед. Восстановление экономики – обязанность на плечах арбитражных управляющих Михаил Василега, председатель Общероссийского профсоюза арбитражных управляющих (ОРПАУ), подчеркнул, что банкротство – это больше экономический, нежели юридический процесс. Однако действующее законодательство построено таким образом, что арбитражные управляющие должны лишь исполнять обязанности, а не добиваться результата. Профессиональное сообщество арбитражных управляющих последние годы скатывается в прекариат – класс людей, не имеющих полной гарантированной занятости. Из-за этого им сложно решать задачи, поставленные перед ними в процедуре банкротства. С каждой поправкой закон «О банкротстве» становится все менее эффективным, так как эти поправки постоянно увеличивают зарегулированность деятельности, что ведет к прекаризации труд, в результате закономерно снижается профессионализм, действия становятся формальными, пропадает мотивация. В экономике основное – договор, поэтому чтобы развивать экономическую составляющую в деятельности арбитражного управляющего, эта деятельность должна регулироваться не только директивно, но и договором. По мнению ОРПАУ, без коллективно-договорного регулирования деятельности арбитражного управляющего институт банкротства не может эффективно решать задачи по восстановлению экономики, а будет, наоборот, разрушать ее. Сейчас законодательство о банкротстве таково, что оно просто убивает предпринимательский дух в стране.Люди просто не верят, что в России можно заниматься бизнесом, они не чувствуют защиты от кредиторов, особенно банков и налоговой, нужно вернуть им эту веру. Большой ошибкой является и то, что интересы государства представляет фискальный орган, который оказывает влияние и на законотворческий процесс, что ведет к усилению губительной для бизнеса прокредиторской направленности института банкротства. По мнению Михаила Василеги, закон «О банкротстве» длительное время не меняли как по причине сопротивления поправкам со стороны банков и налоговой службы, так и потому, что одновременно с введением процедуры реструктуризации профильные ведомства хотели «под шумок» изменить регулирование деятельности арбитражных управляющих, увеличить прекаризацию их труда. ОРПАУ активно выступает против этого. «Конституционный Суд в пункте 3 постановления от 05.03.2019 № 14-П разъяснил, что именно институт банкротства выступает рыночным механизмом оздоровления российской экономики. Будет эффективно работать этот институт, будет развиваться и экономика. А институт банкротства будет работать эффективно тогда, когда будет эффективное регулирование деятельности арбитражных управляющих», – выразил мнение Михаил Василега. Председатель ОРПАУ сообщил, что законопроекты о реабилитационных процедурах не будут приняты, пока законодатели не поймут, что не нужно усиливать прекариацию труда арбитражных управляющих и «связывать им руки». Профсоюз будет продолжать защищать интересы арбитражных управляющих, чтобы они могли эффективно заниматься антикризисной деятельностью. Работать нужно не только с банкротным законом, но и с менталитетом россиян Михаил Сачёв, президент Российского антикризисного союза (РОСАНТИ), президент Уральской СРО арбитражных управляющих, рассказал, что, с точки зрения отечественного менталитета и психологии, банкротство у нас в стране воспринимается исключительно как ликвидация, то есть – «приговор». И любые предлагаемые законодательные новации в закон «О банкротстве», в том числе по части реабилитационных процедур, вряд ли изменят ситуацию. Действующим законодательством предусмотрена процедура наблюдения как «единый вход» в процедуру банкротства. А далее – выход на финансовое оздоровление или на конкурсное производство. На долю внешнего управления приходится 1-3% от всех процедур, на финансовое оздоровление – не более 0,2%. Грубо говоря: зашел в банкротство – значит, жди ликвидации. Проблема, которая не решалась на протяжении 20 лет, существенно деформировала представление о процедурах банкротства в глазах должников, кредиторов, судей, государства, общества и арбитражных управляющих. «Такую парадигму, считаю, можно только сломать. Не совершенствовать закон «О банкротстве» с точки зрения усиления его реабилитационной направленности, а создать новый закон – например, закон «О восстановлении платежеспособности». Принципиально важным будет наличие двух «входов»: один – в банкротство, второй – в восстановление. И, таким образом, хотя бы на уровне психологии можно было бы развести эти две процедуры», – предлагает Михаил Сачёв. Президент РОСАНТИ также указал, что сейчас в большинстве своем процедура банкротства проводится над имуществом должника, или конкурсной массой. В то время как процедура несостоятельности должна касаться бизнеса, а не его активов. Необходим контроль над бизнесом, чтобы понять, что его руководство не справляется с эффективным управлением. Нужно отучить россиян тянуть все до последнего, ведь своевременное банкротство, предусматривающее реабилитацию – это возможность сохранить рабочие места и самого налогоплательщика. Действующее законодательство не постигло природу долга Георгий Колташов, эксперт в сфере реструктуризации проблемных активов, указал, что проблема заключена не только в действующем законе «О банкротстве», а в целом в российском долговом праве. «На протяжении последних 15 лет поправки в закон «О банкротстве» носили фрагментарный и несистемный характер. В результате чего ряд положений нормативного акта не согласован не только с положениями смежных отраслей права, но и между собой», – рассказал Георгий Колташов. Эксперт сослался на статистику: реабилитационные процедуры в отношении должников применяются только в 2-3% случаев. В среднем в год вводится только 38 процедур финансового оздоровления и 331 – внешнего управления. Процент погашения требований кредиторов также снижается, несмотря на увеличение возможностей для оспаривания сделок должника и ужесточение ответственности контролирующих лиц должника. Георгий Колташов выступил с критикой идеи Минэкономразвития РФ о введении единой процедуры реструктуризации долгов, которая заменит собой финансовое оздоровление и внешнее управление. Идея ведомства предлагает лишь некий набор мер по восстановлению платежеспособности должника, но не содержит механизма их реализации. Минэкономразвития РФ также сочло необходимым сохранить мораторий либо запрет на удовлетворение всех требований кредиторов после того, как требования одного из них к должнику будут признаны обоснованными и «запустится» процедура несостоятельности. Это ограничение не позволит заниматься полноценной реабилитацией бизнеса, учитывать, для кого из кредиторов жизненно необходимо погашение долга, а кто может и должен быть ограничен при погашении задолженности. Эксперт считает, что необходимо оставить процедуры финансового оздоровления и внешнего управления. В случае, если должник представит обоснованный план финансового оздоровления, то управление активами следует оставить за ним. В случае заинтересованности в сохранении должника со стороны третьих лиц или кредиторов, в его отношении нужно ввести внешнее управление. Реструктуризация активов, а не долгов, как это предусмотрено в законопроекте Минэкономразвития РФ, должна стать аналогом реанимации в отношении активов должника. В случае, если организация выполняет социально направленную функцию, при отсутствии интереса в восстановлении платежеспособности должника нужно вводить реабилитационную процедуру. «Меню» реабилитационных процедур надо сохранить еще и потому, что, по мнению Георгия Колташова, российские суды все еще применяют формальный подход к решению дел. Конечно, сравнивая работу судов несколько лет назад и сейчас, можно заметить прогресс. Суды стараются разобраться в экономической ситуации участников процедуры банкротства, но это очень «длинный путь». По мнению эксперта, сейчас необходимо «уточнить некоторые положения закона о банкротстве и начать разработку системного и комплексного Долгового кодекса». Другой новацией в законодательстве должно стать создание института антикризисных компаний, которые могли бы разрабатывать планы финансового оздоровления и внешнего управления, давать заключения об их исполнимости. Взыскание долгов регулируется многими нормативными актами. Это и Налоговый, Гражданский, Трудовой кодексы, закон «Об исполнительном производстве» и ряд других актов, в результате чего нарушается очередность при взыскании долгов, и законодательство не обеспечивает справедливости в этом чувствительном вопросе. При этом ни один из вышеупомянутых нормативных актов не учитывает природу предпринимательского долга, не классифицирует коммерческие долги. Георгий Колташов уверен, что исправить ситуацию можно, лишь приняв новый закон – Долговой кодекс. Он содержал бы в себе весь накопленный как в России, так и в зарубежных странах опыт работы с долгами. Изменения только в закон «О банкротстве» кажутся эксперту малоэффективными. Возможно, поправки Минэкономразвития РФ и учитывают сложившуюся в нашей стране судебную практику и поручения Президента РФ, но сейчас закону «О банкротстве» не хватает структурированности и системности.