Сделаем Россию вновь великой!
Прогнозы «известных мыслителей», наших и зарубежных, о будущем после пандемии нуждается в конкретизации. Разброс мнений очень большой. Главный экономист Всемирного Банка Кармен Райнхарт считает, например, что информационное поле сегодня стало полем борьбы между идеологами глобализма и теми, кто считает деглобализацию неизбежной. При этом «руководство каждой страны должно решить для себя, к какому будущему готовиться». Сторонники глобализации рассматривают ее как объективную тенденцию, которую невозможно повернуть вспять; деглобализация обойдется миру слишком дорого, начиная со свободы личности, которую ожидает электронный контроль и социальная «дрессировка», основанная на страхе, и кончая разделением мира на региональные блоки и усилением международной напряженности. В первую очередь называются США и Китай. По мнению директора Всемирного банка от России Романа Маршавина, хотя мир столкнулся с самой глубокой рецессией после Второй мировой войны, большинство руководителей крупного бизнеса убеждены, что полного отказа от сложившейся системы международного разделения труда не будет (ТАСС, 01.06.20). Кризис отношений между Китаем и США достиг самой острой фазы с времен Корейской войны 1950-х гг., полагает известный политолог Борис Кагарлицкий. Сегодняшние проблемы накапливались с 2008-09 гг. Тогда Китай своими массовыми инвестициями и закупкой ценных бумаг в значительной мере спас систему глобального капитализма («по-американски»). Эта система была Китаю выгодна, однако цена спасения оказалась политически и экономически слишком высокой. Произошло смещение центров экономической динамики в сторону Китая. Вот почему уже в начале «десятых» влиятельная часть американской элиты поставила задачу отыграть обратно и вернуть США господствующее положение в мировой экономике. Тем более, что политика Китая оказалась близорукой – он продолжал пользоваться выгодами сложившихся отношений, не предпринимая мер по их модернизации. В итоге сегодняшний кризис, в отличии от предыдущего, привел не к сближению, а к обострению отношений. Антикитайский протекционизм Трампа, кроме того стал реакцией на господствующую ранее идеологию, согласно которой международное разделение труда, основанное на переносе сборочных производств в Азию, дает простор для процветания постиндустриальной экономики, как экономики только услуг – НИОКР, лицензий, ноу-хау и тому подобное. Время показало абсурдность идеи «постиндустриальной экономики» и соответствующего разделения труда: началось массовое возвращение активов из Китая и других развивающихся стран в США и страны Запада в том числе под влиянием промышленной революции «4.0» (реиндустриализация), а также возросшей стоимости труда и других производственных факторов в «третьем мире». К этому надо добавить, что «сбросив» в Китай промышленность, США сбросили тем самым прикладную науку, которая не может развиваться там, где нет производства – питательной среды и смысла прикладной науки, решающей повседневные производственные задачи. Протекционизм Трампа, противоречащий классической либеральной теории торговли и разделения труда, зачастую необоснованный (с точки зрения правил ВТО) – это попытка защиты американской экономики от китайской промышленности и «сделать Америку вновь великой». Такое бывало и в прошлом, когда в конце XIX века многие страны защищались от английских товаров, что привело, кстати, к индустриализации этих стран (вопрос: помогает ли политика импортозамещения реиндустриализации России? – Ю.П.) По мнению эксперта, сегодня «все будут защищаться от Китая – главного экспортера промтоваров». В любом случае Россия, если она хочет развиваться, тоже должна защищать свои рынки от иностранных товаров, по крайней мере от тех, аналоги которых производятся или могут производиться отечественными предприятиями. Наши проблемы в том, что, утратив лидерство и базу производства многих видов продукции после развала СССР и начав в 90-е годы проводить неолиберальную политику, Россия пришла к деиндустриализации и усилению зависимости от импорта всего, что легче купить, чем производить самим. Ситуация в чем-то напоминает деградацию промышленности в США, которой Трамп объявил бескомпромиссную войну. Нам же выбраться из этой ямы гораздо труднее, учитывая сложившуюся за два десятилетия структуру экономики, ставшей частью мирового хозяйства как его сырьевой придаток. Кроме того, в США нет большого компрадорского бизнеса, а валютно-финансовую политику определяют ФРС с помощью того же МВФ, закачивая в американскую экономику активы со всего мира с помощью мировой резервной валюты – доллара и соответствующих процентных ставок, играющих роль магнита. Для России наиболее опасной является парадоксальная ситуация, когда, обретя благодаря Путину политическую независимость (Мюнхен, 2007 г.) и создав лучшие в мире оборонные силы (спасибо С. Шойгу), мы остаемся крайне зависимыми от экспорта сырья и нефти «уважаемым западным партнерам», как и от импорта «всего, что не стоит производить», включая технологии. За прошедшие 20 лет мало что сделано, чтобы освободиться от этой «удавки», которую надел на себя не только Большой Бизнес, но и Власть, и которую зорко охраняют «смотрящие» - сторонники и проводники неолиберализма в лице Минфина, а также прозападные либералы всех мастей. Этот парадокс надо срочно ликвидировать! Главная российская проблема сегодня – это не США и НАТО с их воинствующей фейковой риторикой, и не Китай, с которым нам по пути по стратегическим соображениям. Главная российская проблема сегодня – это ее «элита» с двойными стандартами и реальными ценностями на Западе в прямом смысле этого слова. Об этом звонят во все колокола наши авторитетные эксперты, начиная с Глазьева, Делягина, Хазина, Катасонова и многих других, которые подчеркивают, что Россия подошла к опасной черте, что срочно необходимы коренные реформы в экономике и социальном обеспечении, что пора отстранить компрадорскую элиту от власти и что это еще можно сделать эволюционным путем. Естественно, взоры всех устремлены на гаранта Конституции, главнокомандующего и президента РФ – В.В. Путина. Лед тронулся. Возможно, что пандемия коронавируса, требующая сплочения и дисциплины, повлияла на недавние решения президента: отстранение либерального правительства Медведева от власти, новые акценты в балансе сил в правительстве Мишустина, в т.ч. возвышение роли вице-премьеров Андрея Белоусова и Юрия Борисова, личный мониторинг президентом борьбы с «COVID-19» и, наконец, его поручение представить план восстановления экономики страны. Эти видимые плюс невидимые обществу действия президента создают новую реальность. «Глазьевский блок» Белоусова-Борисова заявляет о готовности к динамичному развитию с возможным ростом экономики на 5-6% (мечта Путина, считавшего, по словам Оксаны Дмитриевой, еще в 2008 г. достижение таких темпов роста в период 2008-2018 гг., а реально – лишь 1,1%. Для достижения более высокого целевого показателя – «национальной идеи», по словам Борисова, необходимо уйти от «нефтяной иглы», перезагрузить экономику, в том числе ее инновационную составляющую, поддержать спрос, используя для достижения поставленных целей стабильный дефицитный бюджет (обычная практика большинства стран), и главное, надо менять структуру экономики и ее финансово-кредитную систему. 28 мая, на три дня раньше срока, Мишустин доложил, что правительство представило план восстановления России, предусматривающий около 500 мер повышения реальных доходов населения, уменьшения безработицы, достижения устойчивого экономического роста, в том числн за счет внедрения современных технологий и «новых возможностей рынка труда», развития экспорта и активного импортозамещения. Экономист Михаил Хазин замечает по этому поводу: до сих пор, на протяжении 20 лет правительство работало «в парадигме Вашингтонского консенсуса»; большое «Но» заключается в том, какие аргументы приведут президенту либералы, и сможет ли он от них отказаться. Справка: Минэкономразвития представило основные параметры обновленного макроэкономического прогноза: по итогам года ожидается падение ВВП на 5% и рост в 2021 г. – на 2,8%. Не располагая на данный момент сведениями об указанных 500 мерах, хочется надеяться, что в их число войдут и меры по оптимизации использования природных и производственных ресурсов, вытекающей из положений концепции «Промышленная революция 4.0» (чем активно занимается, например, администрация США) в частности, вторичными ресурсами, которых у России накопилось на многие триллионы рублей. Пора государству и бизнесу внимательно посмотреть, что лежит под ногами, до чего «не доходили руки» или подходы российского бизнеса, привыкшего «снимать сливки» при освоении богатейших природных ресурсов. Эра дорогой нефти и газа заканчивается. Вот почему хочется пожелать успеха Парламентскому Центру «Кооперация, экология и социальный прогресс», готовящего к реализации амбициозный проект «неиспользованные ресурсы России» в разрезе восьми базовых отраслей промышленности, включая ВПК и промышленную экологию. Пандемия «COVID-19» зачистила поле для коренных реформ на базе новейших технологий и цифровизации. Их успех зависит от политической твердости руководства страны и объединяющей общество идеологии (нац. идеи) движения вперед. Пусть автора обвинят в плагиате, но лозунг «Сделаем Россию вновь великой» очень хорошо подходит и нам! Помимо уникальных внутренних ресурсов, пришло время активизировать и внешние, для страны, намеренной стать одной из влиятельных мировых держав. Об этом мечтал Евгений Примаков, постоянно напоминавший властным структурам, что для обретения такого статуса надо избавиться от главного слабого места – неэффективной и зависимой экономики. ЕАЭС, ШОС, БРИКС, страны АТР – вот наш внешний ресурс, экономическая дипломатия России в отношении которых должна быть не менее эффективной, чем реализация указанного Плана восстановления России. Да и на европейском направлении зреют перемены в сторону восстановления более широких связей стран Евросоюза с Россией, особенно его «ядра» - Германии, Франции, Италии. Но придется огорчить наших либералов-западников: ЕС, переживающий «европейскую весну» становления нового курса, нацеленного на максимальную свободу рук от США и использование азиатского фактора (Китая), вовсе не собирается предложить России широкое сотрудничество, свободное от санкций. Выступая на конференции немецких послов (май с.г.), министр иностранных дел ФРГ Хайко Маас (тот самый, который честно заявил на весь мир, что «именно Германия развязала Вторую мировую войну») поставил цель выработки странами ЕС единой линии в отношениях с Китаем и найти «минимальный консенсус по России». Верховный представитель ЕС по иностранным делам Жозеп Боррель дополнил его, заявив, что «если XXI век окажется азиатским, то пандемию можно будет вспоминать, как поворотный момент» и что «нужно избирательно взаимодействовать с Россией по тем вопросам, которые нужны нам». Да и статистика говорит об этом. За период 2015-2019 гг. товарный экспорт ЕС в Китай (доля в %) увеличился с 9,5 до 11; в Россию – с 4,1 до 4,5; по импорту соответственно – 20,3 и 20,4 (первое место), а из России уменьшение с 7,9 до 7,7. Реализуя планы восстановления России, стоит оглянуться вокруг, чтобы оценить, где она реально находится и куда идет. Для этого предлагается целый арсенал оценок (рейтингов) ведущих международных экономических и бизнес структур, таких как рейтинг «Глобальная конкурентоспособность», «Doing Business», «IMD-World Competitiveness Ranking» и другие. В шестом номере «Международной экономики» их рассматривает профессор Наталья Родыгина с соавторами в статье «Конкурентоспособность России: анализ тенденций». Наибольшей популярностью пользуется первый из них, рассчитываемый Всемирным экономическим форумом с 2004 г. и состоящий на 2/3 из результатов глобального опроса руководителей бизнеса и на 1/3 – статистики. В ежегодном рейтинге конкурентоспособности ВЭФ Россия в 2019 заняла 43 место. К ее слабым сторонам отнесены качество институтов (72 место), не развитость финансового рынка (86 место) и финансовой системы – 95 место. (Непонятно, как это соотносится с высочайшими оценками на Западе деятельности главы российского ЦБ, как «лучшей в Европе и даже мире» – Ю.П.). Рейтинг глобальной конкурентоспособности «IMD» – Института менеджмента (Швейцария) используется многими странами для формирования госполитики, повышения национальной конкурентоспособности и стратегических решений бизнеса. Каждое государство оценивается по 333 критериям четырех ключевых аспектов экономики, включая эффективность правительства. Стоит упомянуть еще Глобальный индекс инноваций (ГИИ) международной бизнес-шкалы INSEAD (Франция), в котором Россия в 2019 заняла 46 место: за последние 6 лет Россия улучшила свои позиции с 62 до 46 места, но отстает от многих стран по эффективности использования ресурсов. В числе угроз России упоминаются санкции и волатильность цен на нефть, высокие процентные ставки, повышение курса доллара и вызванная пандемией социально-экономическая нестабильность.
