Сегодня человечество переживает крупнейшую более чем за сто лет пандемию. Коронавирус стал серьезнейшим глобальным вызовом, и его результаты, несомненно, приведут к существенным изменениям, которые во многом определят дальнейшее развитие общества. Но если отбросить апокалиптический флер и обратиться к истории, становится ясно, что всемирные катаклизмы обычно дооформляют давно складывавшиеся тренды, превращая их в необратимые сдвиги. Коронавирус может стать тем самым мощным пинком, которого миру давно не хватало, и побудить к оперативным действиям. А повлияв на экономику стран Запада, он неизбежно повлияет и на российскую экономику. Как она изменится? В каких сферах она уже улучшается? А главное, какой станет жизнь россиян после коронавируса? «Лента.ру» ищет ответы в рамках спецпроекта «Мир не будет прежним». Пандемия коронавируса существенно подорвала экономическую активность в большинстве стран мира. Масштаб проблемы оказался столь значительным, что мировая экономика даже теоретически не могла быть к ней готова. Ограничительные меры, принятые властями разных государств, привели к частичной и даже полной остановке производств, резкому спаду в сфере услуг. Одновременно с этим под ударом оказалась внешнеэкономическая деятельность. Уже во второй половине марта стало понятно, что экономику крупнейших стран мира ожидает рецессия и что на преодоление негативных последствий пандемии могут потребоваться годы. Согласно прогнозу McKinsey, мировую экономику ожидает сокращение на 1,5-4,7 процента в 2020 году, а Saxo Bank вовсе назвал этот год потерянным для экономики. Мир ждет непростое испытание — это факт. Но, возможно, его будет проще пережить, если сконцентрироваться на последующем положительном эффекте и понимании закономерности глобальных катаклизмов. Профессор Финансового университета при Правительстве РФ, доктор экономических наук Алексей Кузнецов убежден, что успех развития капитализма исторически всегда основывался на своевременной модернизации его технологической базы. «Проволочки в решении данного вопроса, как правило, были обусловлены нежеланием элит отказаться от установившегося экономического порядка. При этом каждый раз преодоление инерции неизбежной перестройки производственных отношений сопровождалось огромными человеческими жертвами, внушительными финансовыми и экономическими потерями», — объясняет эксперт. В качестве примеров можно вспомнить, что Великая французская революция и наполеоновские войны предшествовали первой промышленной революции, а Первая мировая война стала мощным импульсом для второй промышленной революции. Всеобщая компьютеризация экономики происходила параллельно с разрушением СССР, всего социалистического лагеря и расторжением Варшавского договора. «Логично предположить, что пандемия коронавируса — это своеобразное испытание готовности мирового сообщества к очередному технологическому переходу, ведущему к синтезу физических, цифровых и биологических технологий», — рассуждает Кузнецов и поясняет, что последние два десятилетия мировая экономика развивалась в русле нескольких деструктивных тенденций. Очевидно, что перестройка уже началась. Первое, что бросилось в глаза с началом пандемии, — так называемый ренессанс государственного патернализма после нескольких десятилетий разговоров о неминуемом крахе социальных государств и торжестве рынка. Все большее число стран вводят меры, поддерживающие предприятия и население, снижая налоги, распаковывая для этого стабилизационные и резервные фонды, увеличивая государственный долг. То есть делают все то, что до возникновения чрезвычайной ситуации казалось невозможным. И российские власти неоднократно подчеркивали, что выполнение социальных обязательств в разгар пандемии «не подлежит обсуждению», что это «приоритет» и «константа» для руководства страны. Наиболее показателен в этом смысле пример США — государства, в котором как нигде силен дух корпоративного капитализма. Администрация президента Дональда Трампа, всегда агрессивно отстаивавшая прорыночный курс на сокращение социальных обязательств государства, разработала пакет экстренных мер, которые обойдутся стране в два триллиона долларов. При этом основная часть суммы пойдет на выплаты населению, развитие государственного здравоохранения и инфраструктуры. Более того, впервые за долгие годы государство без стеснения урезает права частного бизнеса. Так, американская администрация всеми правдами и неправдами стимулирует частные компании переключаться на производство ИВЛ, масок и санитайзеров, а порой оказывает на них давление. Одновременно нынешний кризис подчеркнул преимущества универсальных государств всеобщего благосостояния. Среди развитых стран меньше всего новых мер по поддержке населения принимается в скандинавских странах. Не потому, что они хуже заботятся о своих гражданах. Просто универсальное социальное государство с множеством социальных программ, охватывающих все слои населения и позволяющих поддерживать достойный уровень жизни в различных обстоятельствах, не нуждается в экстраординарных мерах в условиях кризиса. Универсальность и гибкость сами по себе страхуют от форс-мажора. Кроме того, нужно понимать, что социально ориентированное государство — это экономически выгодно. «Стоимость жизни одного человека не в гуманистическом, а в экономическом значении очень велика для государства. Поэтому потерять значительное количество населения — это несоизмеримо с теми затратами, которые сейчас имеют место. Да, мы просидим на карантине два месяца, да, этот режим самоизоляции рушит экономику — все это так, но если сравнивать все это с жизнью конкретных людей, то простой экономический расчет говорит нам, что человеческие жизни нам важнее, чем те потери, с которыми мы сталкиваемся», — сказала «Ленте.ру» президент международной аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza Елена Трубникова. В самом деле, жизнь современного трудоспособного американца оценивается сегодня примерно в 14,5 миллиона долларов. Директор Центра Стиглера в Чикагском университете Луиджи Зингалес подсчитал экономические выгоды от введения жесткого карантина и получил цифру 66 триллионов долларов. Это при том, что он использовал общепринятый в США «дисконт» в 37 процентов, так как большинство погибших от коронавируса — это пожилые люди. По сравнению с 66 триллионами долларов (это три ВВП США) пакет экономической помощи в размере 2 триллионов долларов выглядит ничтожно. Коронавирус напомнил миру о том, что именно человеческий капитал является основой экономического роста, что живой человек без денег выгоднее, чем деньги без человека. Остается лишь надеяться, что эта истина нескоро забудется. Впрочем, историк университета Корнуэлла Николас Мадлер обращает внимание на то, что зачастую экстренные меры, принятые во время кризиса, открывают пространство для дальнейшего развития социальной политики. Именно экономические программы, направленные на борьбу с последствиями Великой депрессии, а затем — меры поддержки ветеранов Второй мировой войны стали основой для современного социального законодательства и в США, и во многих европейских странах. Одновременно коронавирус бросил серьезный вызов современной медицине, обнажив ее слабые стороны. Стала очевидна необходимость реформирования системы российского здравоохранения, поскольку именно она отвечает за спасение столь ценной для государства человеческой жизни. «Коронавирус прошелся по нашей системе здравоохранения таким хорошим катком. Ярко стали видны все проблемы, стало понятно, где есть недофинансирование, какие есть недостатки у программы по сокращению числа коек. Коронавирус поднял все те проблемы, которые были. Мы надеемся, что система здравоохранения не выйдет прежней из сложившейся ситуации, что она будет лучше финансироваться, будут пересмотрены программы по оснащенности больниц и вопросы заработной платы», — сказала «Ленте.ру» Елена Трубникова. Директор Центра политики в сфере здравоохранения ВШЭ, доктор экономических наук Сергей Шишкин считает, что к реформам, которые неизбежно будут осуществлены в российской системе здравоохранения, можно отнести ликвидацию в стране дефицита специалистов-реаниматологов, создание мобилизационных планов для войны с вирусами и демонополизацию разработок тестов и вакцин. Кроме того, по его мнению, не только в России, но и во всем мире произойдет скачкообразное развитие дистантных форм контроля за состоянием здоровья и взаимодействия между пациентами и врачами. «Такой контроль можно осуществлять при помощи различного рода датчиков, гаджетов и специальных устройств, которые снимают информацию о давлении, сахаре, оценивают общее состояние организма, контролируют все параметры состояния организма, а затем передают эти данные, используя онлайн-каналы, в медицинскую организацию», — объяснил Шишкин. В условиях карантина одной из наиболее востребованных в России и по всему миру дистантных форм консультирования стала телемедицина. Виртуальные приемы у врача в разгар пандемии — один из самых безопасных способов проконсультировать пациентов и предотвратить распространение коронавируса в поликлиниках и больницах. В сети частных клиник «Медси» подсчитали, что за период самоизоляции число обращений за видеоконсультациями выросло в два раза. Аналогичный толчок развитие телемедицины получило и в США. В марте, по данным исследования компании Frost & Sullivan, число запросов на видеоконсультации выросло на 50 процентов, а отдельные провайдеры, предоставляющие услуги телемедицины, сообщили, что стали получать на 15 тысяч запросов в день больше, чем до пандемии. В условиях изоляции в онлайн перешла не только российская медицина, но и весь пласт социального взаимодействия. Пандемия коронавируса меняет целые отрасли и модели поведения компаний и потребителей. Переход российских тороговых сетей к онлайн-шопингу может стать долгосрочным трендом, как и перевод сотрудников на удаленный режим работы. «Мы живем в историческое время: сейчас тестируется новая глобальная мировая бизнес-модель. Она связана с той самой удаленной работой. Хочет работодатель или нет, но люди, оказавшиеся в условиях изоляции, начинают пересматривать свои взгляды: на расходы, которые они могут нести, на ограничения, касающиеся места жительства, и т.д. Поэтому когда мы вернемся с карантина, то мы как работодатели принесем с собой новые навыки и новые цифровые технологии. Что-то сложилось стихийно из-за того, что пришлось срочно переводить сотрудников на удаленную работу, что-то складывается сейчас, в процессе», — поясняет Елена Трубникова. Результатами этой тенденции, по ее словам, станет мощный импульс к развитию в России цифровых технологий, а также рост производительности труда. Мнение президента FinExpertiza разделяет сооснователь консалтинговой компании SharesPro Денис Астафьев. «Сейчас время возможностей для самых активных, быстрых и предприимчивых людей и компаний. Поэтому главный позитивный вывод, несмотря на все сложности, — это повышение эффективности работы после пандемии. Бизнесы будут сокращать издержки, так как удаленная работа покажет свою эффективность. Все вместе это приведет к формированию более эффективных компаний, усилит конкуренцию и ускорит развитие новых технологий. Ситуация с пандемией будто специально создана для того, чтобы новые технологии быстрее внедрились в нашу повседневную жизнь», — сказал он в беседе в «Лентой.ру». При этом для России такая трансформация рынка труда вряд ли будет сопровождаться проблемами, уверен Иван Каменев, кандидат экономических наук, научный сотрудник Отдела моделирования экономических систем ВЦ РАН ФИЦ «Информатика и управление» РАН. «Мы находимся среди мировых лидеров в области цифровизации и качества интернет-сети, и потому на данный момент в России есть все необходимые мощности для ответа коронавирусу, главное — чтобы государство не стало вводить излишние меры и контроль в этой сфере. В то время как в США и в Европе придется быстро проводить энергичные реформы в этом сегменте», — подчеркнул он. Нынешняя эпидемия, вероятно, станет окончательным триумфом цифровой экономики в России. Если раньше «цифра» была частью целого, быстрорастущей и все более заметной, но строго ограниченной областью, то теперь мир станет по умолчанию цифровым. «Есть и предприятия, которые попали в тренд. Они останутся в тренде и после окончания пандемии. Например, облачные технологии для удаленного доступа работников, инструменты автоматизации бизнеса, различные чат-боты, кибербезопасность, телемедицина, финтех, онлайн-образование, сервисы онлайн-конференций, сервисы онлайн-развлечений, виртуальные путешествия — словом, все то, что мы называем цифровой экономикой, все то, к чему Россия шла. Это действительно удобно в условиях самоизоляции, но большинство этих инструментов останутся востребованными и после», — подчеркнул Денис Астафьев. «Что касается автоматизации, то у меня есть такой пример. Когда извозчик слез со своей кобылы в эпоху развития автомобилестроения, его профессия ушла в прошлое. Что нам остается сейчас делать? Нам сейчас дают такого определенного пинка, и некоторые профессии должны будут очень быстро поменяться», — говорит Елена Трубникова. Вероятно, без потерь не обойдется, и новая распределенная модель бизнеса в сочетании с продолжением роботизации может привести к росту безработицы. В этих условиях, по мнению профессора РАНХиГС Константина Корищенко, государственная экономика выйдет на первый план. В частности, государству предстоит решать вопросы занятости, минимального гарантированного дохода, создания единой государственной IT-инфраструктуры. В результате экономические отношения станут менее капиталистическими и более социалистическими, считает эксперт. Конечно, с ростом автоматизации и роботизации какие-то профессии в России будут уходить в прошлое, в первую очередь это касается неквалифицированного труда. «Источники бедности во всем мире — это низкая квалификация труда. Чем больше квалифицированных работников в стране, тем больше шансов у этой страны стать богаче. Неквалифицированный труд — это как раз наиболее уязвимое звено в современной системе хозяйствования. Поскольку профессионал — это тот человек, который не боится потерять работу. А чтобы не бояться потерять работу, нужно иметь соответствующее образование и соответствующую квалификацию», — сказал «Ленте.ру» профессор университета «Синергия», доктор экономических наук Алексей Болонин. Однако верно и обратное: в результате экспансии цифровых технологий появятся новые профессии, новые отрасли экономики, которые будут поглощать высвободившиеся трудовые ресурсы. И здесь, по словам Болонина, на передний план выходит образование и активное движение в сторону экономики знаний. «Мир уже давно ответил на вопрос, что является основным источником богатства государств. На сегодняшний день общество богатеет не за счет земли или природных ресурсов, а за счет идей, знаний», — подчеркнул экономист. Пандемия ускорила понимание того, что вузам требуется серьезная переработка всех учебных методик, и подтолкнула отказ от заведомо устаревших форм преподавания. В первую очередь — лекций, форма которых не менялась с XVI–XVII веков. «COVID-19 послужил определенным триггером, маркером, подводящим черту для всех старых моделей. Самый главный вызов завтрашнего дня — изменить практики. В условиях нынешнего экономического кризиса практики, скорее всего, займут не менее трети учебного времени. Студенту необходимо больше заниматься самостоятельной работой, чтобы после выпуска быть способным быстро интегрироваться в перестраивающийся рынок труда», — говорит Виктор Болотов, доктор педагогических наук, ординарный профессор ВШЭ. Таким образом, классические университеты станут более «практичными» и ориентированными на результат, а дистантная форма взаимодействия между студентами и преподавателями превратится из экзотики в повседневность. Все эксперты так или иначе сходятся в одном: коронавирус придаст сильный импульс всем цифровым технологиям, которые еще более плотно войдут в систему здравоохранения, госуправления и безопасности, резко трансформируют рынок труда и увеличат производительность. Произойдут и социальные перестройки: многое из того, что по необходимости было имплементировано в нашу жизнь ввиду карантинных мер, в том или ином виде продолжит свое существование и в посткоронавирусном мире. Вместе с тем усилится роль государства, которому придется одновременно поднимать разрушенный пандемией рынок и с двойным усердием выполнять свою социальную миссию. На какое-то время вопросы о темпах роста экономики отойдут на второй план, все силы будут брошены на обеспечение стабильности, прежде всего на удовлетворение основных потребностей населения. Однако за всем этим при грамотном подходе и правильно расставленных приоритетах последует мощный скачок и установится новый мировой порядок. И Россия тут не исключение.
