Александр Григорьев, финансовый эксперт: «Герману Оскаровичу это кажется классным. А мне нет»
«Яндекс» анонсировал сделку с Тинькофф банком. Сбербанк объявил о создании экосистемы далеко за пределами финансового сектора. Что это значит для пользователей обеих компаний и экономики в целом? О технологиях, экономике и мультфильме «Валли». Экономика шагнула в потребительско-технологическую сферу. Что бы вы ни взяли — музыку, пиццу, банковскую услугу, транспорт, такси, Интернет, — вам нужно предоставить клиенту услугу максимально удобно физиологически, экономически, психологически и социально. Сама услуга при этом не обязана быть удобной. Мультфильм «Валли» гениально отразил, что гигантские корпорации интересуют только их прибыли. Они вам на диван поставляют все. Вам ничего не нужно делать. Чем это заканчивается? Мы превращаемся в безмозглых толстяков. «Валли» надо сейчас смотреть два раза в день, чтобы понять, что человечество выбрало очень странный путь. Кому-то это кажется классным — например, Герману Оскаровичу. А кому-то нет. Например, мне. Потому что технологическое развитие и удобные сервисы не должны означать отмену функций мозга и физического развития. А нынешняя главная стратегическая идея потребительской экономики именно в этом. Именно в этом моменте заложен объективный конфликт, грабли, на которые человечество сейчас наступило. Как оно потом залечит эту шишку, которую грабли обязательно набьют, — не знаю. Наиболее незащищенные слои населения сейчас просто входят в этот новый мир корпораций, как стадо коров на бойню. В этом конфликт развития не просто экономики, а человечества. О взлетах и падениях General Electric и их уроках. Американская компания General Electric была одной из первых включена в индекс промышленных компаний Dow Jones. Ее там больше нет. Компания была абсолютным мировым лидером в промышленности. Она генерировала прибыль даже в эпоху Второй мировой. В 1980-м считалась самой прибыльной американской компанией на протяжении многих лет. Один из величайших — назовем так — менеджеров Америки Джеффри Иммельт поменял стратегию General Electric, и в 1980-е годы ее главной целью стала скупка компаний в разных отраслях. Она напокупала сотни компаний, была номер один по капитализации. Она стала скупать финансовый бизнес. И чем закончилась столетняя история? Гигантское падение акций всей корпорации из-за потерь финансового сектора, которые стали гораздо больше, чем прибыли от основной деятельности. General Electric уже десять лет распродает свои компании. В учебниках, которые выпущены были до 2010 года, Иммельт назван лучшим, гениальным менеджером, но через десять лет оказалось, что это была ошибочная стратегия. Это урок. Я не могу на 100% утверждать, что любая IT-компания или производитель оборудования, который пойдет в банковское дело, получит убытки. Но этот риск нужно оценивать правильно, иначе он погубит вас. О рисках — финансовых и автомобильных. Когда вы едете на машине, вы оцениваете дорогу, что у вас шины накачаны, что бензина хватит, что масла достаточно. Это ваши риски автомобилиста. А если вы на этой машине въехали в реку? Машина стала подводной лодкой или кораблем? Нет. Значит, вам или нужно, как в фильмах про Фантомаса, чтобы ваша машина была трансформером и превращалась в подводную лодку, чтобы вы риски передвижения по реке на своей машине могли пройти, или вы утонете. Финансовая сфера очень похожа на этот автомобиль. Она развивается по сложному пути. Финансовые организации внедряют в том числе и технологические изменения. Но риски, специфические для банковского, страхового, пенсионного или инвестиционного бизнесов, при этом никуда не деваются. О Тинькове в сделке с «Яндексом». Мы обсуждаем сделку «Яндекса» и «Тинькофф» исходя из того, что пишут журналисты. Документов пока нет. Если там действительно оценка в 5 миллиардов долларов и продажа с оплатой частично деньгами, частично акциями, то в этой сделке Тиньков все делает гениально. Он свои задачи решает, с учетом тех обстоятельств, о которых мы читали. Но что будет с этим бизнесом потом? Это пока вопрос. У Тинькова было несколько бизнесов, которые он успешно продавал на пике. Вы никогда не задавались вопросом, а что стало с теми бизнесами? Насколько я понимаю, там нет никаких успехов. Сейчас у банка «Тинькофф» сильные позиции на рынке. Но это совершенно не означает, что он будет лидером даже с этой стратегией через десять лет. О «Яндексе» в сделке с Тиньковым. «Яндекс» — интернет-гигант, сделавший то, что не удалось многим во многих странах мира: национальный поисковик. На этот поисковик он накрутил коммуникационно-информационный бизнес, доставочный бизнес, такси и т. д. И здесь «Яндекс» безусловный лидер, талантливые ребята. Но мы с вами говорим об умении оценивать риски. Возьмем историю о том, как «Яндекс»… как бы выразиться поделикатнее… не рассчитал сделку со СберБанком. Это же инвестиционная ошибка. Сначала был трансакционный бизнес, там рисков практически нет. Но из трансакционного безрискового бизнеса они сделали следующий шаг к финансовой структуре, где вроде бы большие деньги. На основании формальной логики — интересная стратегия. Дальше они пошли к «Сберу». Любой профессионал скажет, что при инвестиционной сделке вы должны оценивать стратегические интересы партнеров, интересы будущей сделки, свои возможности. Тут 100% нет никакой вины «Яндекса» в том, что эта сделка распалась. Но «Яндекс» потерял пять инвестиционных лет. Это означает, что в инвестиционном финансовом бизнесе менеджмент «Яндекса» пока плохо ориентируется. О мировых финансовых граблях. Америка наступала на грабли не раз и не два. Все слышали о кризисе 1929—1933 годов. Одним из его проявлений стало массовое банкротство биржевых контор и банков, которое привело к массовому обнищанию населения. Как Америка отреагировала? Она приняла знаменитый закон Гласса — Стиголла, который запретил банкам заниматься инвестиционной деятельностью. В 1997 году случился знаменитый Гонконгский кризис (в России это был кризис 1998 года). Он был вызван падением стоимости бумаг в Юго-Восточной Азии, а потом на американской, японской и европейской биржах. Оказалось, что закон Гласса — Стиголла давно не соблюдается. Регуляторы закрыли на него глаза. Коммерческие банки получали разрешения на работу на фондовых рынках, так как они были большими, влиятельными и серьезными игроками. За 64 года шишка зажила, и человечество опять наступило на грабли. Тогда Америка приняла другой закон — Грэмма — Лича — Блайли, который менее жестко сформулировал вот это ограничение. Регулятор должен тщательно следить, чтобы не смешивались бизнесы. Об эйфории. Экономику нельзя обмануть. Ее законы гораздо жестче, чем законы физики. Поэтому человечество наступало на грабли и наступает. Вопрос к менеджерам и консультантам, которые создали сейчас эйфорию экосистем: они вообще об этом думают? Они ставят это как стратегический приоритет успешности этих проектов через 20—30 лет? Я вижу, что скорее нет, чем да. Я вижу, что увлеченность технологическими решениями превалирует над оценкой рисков. Об ипотеке за 30 секунд и казино. Такой-то банк выдает ипотечный кредит за 30 секунд. Несет ли такой банк риски? Несет, потому что в ипотеке нужно посмотреть доходы человека, доходы его семьи, как у него выглядит брачный договор с женой, если он есть, и т. д. И я прихожу к простому выводу: какие бы информационные системы ни использовались, но выдача ипотеки за 30 секунд — это даже не маркетинговый ход, это фокус. А теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны. Представьте, что ваш банк, весь такой технологичный, говорит, что будет вкладывать деньги, которые вы положили на депозит, за 30 секунд в ипотеку. Вам такое понравится? Выдача ипотеки банком за 30 секунд — это не банковская операция по большому счету, это даже не казино. Это демонстрация технологических решений без сути. О фетише Грефа. Что СберБанк хочет делать — это фетиш Грефа, дань моде на экосистемы. И я не могу критиковать это желание. Может, во многом оно обоснованно. Но менеджеры СберБанка мало думают о граблях — это факт. Привожу пример. СберБанк работает в рамках закона о банках и банковской деятельности. Его контролируют ЦБ и правительство. Он соблюдает нормативы и может рассчитаться с вкладчиками. А теперь у СберБанка появляется торговый бизнес, коммуникационный, доставочный, другие бизнесы, которые по объему за несколько лет станут сопоставимы с финансовым бизнесом. Это кто контролирует? Никто. И тогда у гениальных менеджеров СберБанка возникает проблема. Банк должен сегодня заплатить вкладчикам и при этом провести расчеты с предприятиями-поставщиками для экосистемы. Его обязательства как экосистемы чем будут покрываться? Как это будет функционировать, если обязательства выплатить депозиты вступят в противоречие с тем, что сегодня надо в другое место направить деньги, а их не хватает? Мы понимаем, что государство напечатает деньги для СберБанка. Но потери возможны, потому что теперь единая система «Сбер» — это не СберБанк, не банк, это экосистема. В СберБанке есть страховой, пенсионный бизнес, это обязательства теперь экосистемы «Сбера» на 20—30 лет вперед. Здесь будет присутствовать противоречие между интересами одного финансового бизнеса, регулируемого в соответствии с законодательством, и других видов бизнеса, которые не регулируются ничем.